– Скажи мне, – произнес Трент, наклоняясь над пленным. – Какой он?
Барон Эван медленно поднял голову. Лицо лорда-барана было покрыто ссадинами и синяками – багровыми, черными и синими. Сорин нещадно отделал лорда из Хаггарда рукоятью своего посеребренного меча – эти синяки и ссадины сойдут не скоро. О том, чтобы обработать старику раны, никто, разумеется, даже не подумал.
– Кто? – спросил Эван, с трудом шевеля разбитыми губами. Его левый глаз полностью заплыл, на Трента смотрел только один, правый, налитый кровью.
– Волк. Дрю, – ответил Трент, стараясь говорить холодно и безразлично.
– Почему это тебя интересует? – спросил верлорд, изучая Трента своим единственным глазом.
– Что он за человек? Я слышал о нем много разного. Что ты сам о нем думаешь?
Эван попытался улыбнуться, но тут же скривился от боли. Он моргнул, повел плечами, задержал дыхание.
– В чем дело? – спросил Трент. На этот раз в его тоне прозвучало сочувствие.
– Грудь, – ответил Баран.
Лорд Фрост не только приказал своим парням как следует «поработать» с Эваном, но и сам принял участие в расправе. Ему явно доставляло удовольствие слышать крики старого Барана. Сам Трент никогда не мучил пленных. Да, он мог убить человека, если тот был врагом или по приказу старшего офицера, но издеваться над пленными? Нет, на это он не подписывался, вступая в ряды Львиной гвардии.
Трент посмотрел на веревки, которые опутывали пленника. Независимо от того, был этот старик оборотнем или нет, этих веревок было явно многовато. К тому же Сорин со своими дружками измолотил его до полусмерти. Трент нагнулся и развязал часть веревок.
Эван почувствовал себя свободнее, смог наконец откинуться назад и вытянуть согнутые ноги и даже сумел поднять руки и помассировать себе грудь. Трент наполнил водой кружку, поднес ее к губам верлорда, который с жадностью напился.
– Спасибо, мальчик, – прошептал он.
– За что?
– Такой вкусной воды я не пил ни разу за всю свою долгую жизнь. Даже бочонок лучшего редвайнского вина не идет ни в какое сравнение с этой небесной влагой.
Трент улыбнулся, отставил в сторону пустую кружку.
– Волк, – повторил он. – Какой он?
– Он пришел ко мне в Хаггард, но стал пленником лорда-козла, Кесслара. Его бросили в темницу, туда же, куда и меня. Там мы познакомились. Он рассказывал мне о своей жизни. Не думаю, что он лгал – темница неподходящее для этого место. Он вспоминал о смерти своих родителей, которых убили Лев и Крысы…
– Он сам убил свою мать! – прервал старика Трент.
– Ты, кажется, хотел услышать меня? – вздохнул Эван.
Трент поморщился, затем кивнул. Лорд-баран продолжил:
– Дрю сумел освободить моих людей, поднял их против врагов. Затем он уехал на юг, и я вместе с ним. Дрю намеревался освободить леди Гретхен из лап принца Лукаса.
Эван замолчал, ожидая, что юный гвардеец снова прервет его. Но тот молчал, и лорд-баран принялся рассказывать дальше.
– Лукас и Ванкаскан захватили у лордов-коней Кейп Гала, можно сказать, украли независимое государство у народа Лонграйдингса – моего народа – с помощью бастийских интервентов. Затем их основные силы отправились морем на север, штурмовать Хайклифф, а небольшой отряд остался в Кейп Гала. И вновь Дрю пришел на помощь своим друзьям, пытаясь спасти их от Ванкаскана.
Здесь Эван повесил свою голову на грудь.
– Я предал его. Я отдал его в руки этого чудовища, Ванкаскана. Я узнал одного из ваших, он был вместе с Ванкасканом. Его зовут Сорин. Мой мальчик, они превратили Хай Стебл в бойню. Убивали всех, и простых людей, и верлордов. Но это еще не все. Лорд-крыса проделывал такое….
– Что сталось с Волком?
– Он исчез, – прошептал Эван. – Растворился в воздухе. Только что стоял на балконе, а в следующую секунду – нет его, словно по ветру улетел. Что с ним случилось дальше, не знаю.
Трент не мог поднять на барона глаз. Ему не хотелось верить тому, что он услышал, но вряд ли старый оборотень стал бы ему лгать в такой ситуации. Трент возвратился мыслями к тому, что произошло в одну ужасную ночь на их ферме. Тогда Дрю напал на их мать – разве нет?
– Однако, – сказал Трент, – Дрю – монстр, вервольф!
– В Лиссии повсюду немало монстров – и людей, и оборотней. Твой брат хороший человек.
– Он убил нашу ма… – Трент остановился, прикусил себе губу. – Откуда тебе известно, что он был моим братом?
– Не бойся, ты не проговорился, просто я слышал, как тебя кто-то назвал сержантом Ферраном, – вздохнул Эван. – Они били меня крепко, но сознания я не терял. И со слухом у меня все в порядке. Вы с Дрю братья?
– Были братьями, – поправил Трент. – До тех пор, пока он не убил мою мать.
– Ты всегда веришь тому, что тебе говорят, парень? – грустно покачал головой Эван.
– Я видел это собственными глазами, старик! И не надо рассказывать мне о том, кто такой Волк на самом деле! Никто не знает Дрю лучше, чем я!
– Боюсь, вы предпочитаете верить только тому, чему вам хочется поверить, мастер Ферран. Уверены, что не ошибаетесь?
– Вы ничего не знаете. Он пустил вам пыль в глаза, лорд-баран. Мой брат способен очаровать сердце любого дурака.
– Вот это другой разговор, – сказал старик. – Ты правильно сказал, мой мальчик – мой брат. Загляни глубже в свое сердце, сынок, и поймешь, что я говорю тебе правду…
Эван замолк, когда Трент шагнул вперед, занося над головой кулак, готовый ударить старика. Лорд-баран раскрыл шире, насколько это было возможно, свой единственный глаз, и сжался, ожидая удара. Трент опустил руку, вернул на место снятые с Эвана веревки. Вязать узлы Трент научился еще в детстве, у своего отца. Он крепко стянул руки лорда-барана – так, что у того затрещали кости.
Затем Трент выпрямился.
– Придержи на будущее свой поганый язык, старый олух, – сказал он.
– Ты сам пришел ко мне, чтобы найти ответ на свои вопросы, – сказал Эван в спину уходящему Тренту, и тот стрелой вылетел из палатки. Вылетел, чтобы увидеть прямо перед собой лорда Фроста, жующего кусок окровавленного мяса.
– Это барашек, хочешь? – сказал лорд-кот. Юноша посмотрел на кусок мяса – совсем недавно этот барашек еще блеял и щипал травку.
– Благодарю, милорд, – ответил Трент, стараясь сохранить самообладание. – У меня что-то нет аппетита.
– Разговаривал с пленным, да? Сказал он что-нибудь новенькое?
– Нет, милорд.
– Не забывай, наедине я для тебя просто Фрост. Мы же с тобой друзья, Трент, и об этом тоже помни. – Кот откусил кусок баранины и посмотрел на полог палатки. – Да, ты только что напомнил мне. Нашего пленника нельзя оставлять без охраны. Я поговорю с Сорином, пусть рядом с Бараном всегда будет часовой. Ты хороший парень, Трент. А теперь можешь идти отдыхать.
Трент нервно поклонился, его щеки пылали от того, что Фрост узнал об их разговоре с пленным. Трент пошел в направлении загона для лошадей, проведать своего Шторма. Уходя, Трент оглянулся – Фрост смотрел ему вслед, меланхолично пережевывая мясо. Трент перевел взгляд под ноги и пошел дальше, чувствуя, как глаза лорда-кота буквально сверлят его спину.
«Ты дурак, Трент, – бранил он самого себя. – Дал Фросту повод для подозрений. Нет, больше ответов на вопросы я искать не стану, хватит с меня».
3. Благословение горы Тор Раптор
Если предгорья Омира можно назвать коварными, то тропа, что вела по самим горам Бейрбоунс, оказалась просто гибельной. Через горы шла еще одна древняя дорога на Виндфелл, но наши путешественники оставили ее в стороне – им не нужно было в город лордов-ястребов, их целью была расположенная высоко на вершине гробница. Нормально чувствовал себя, пожалуй, только Гриффин – ведь старый Ястреб спустя пятнадцать лет наконец возвращался домой, – что же касается его спутников, то они крепко сжимали поводья лошадей побелевшими от напряжения пальцами. Последней, как уже говорилось, тяжело ступала ломовая лошадь Бегемота, сгибавшаяся в три погибели под чудовищным весом своего всадника. Впереди Бегемота ехали Криг и Табу, правый край тропы, по которой они пробирались, резко обрывался вниз, в пропасть, и это вызывало у них обоих приступы головокружения. Еще дальше, сразу за Гриффином, расположился Дрю, обернувший поводья вокруг своего трезубца.
Время от времени Дрю заглядывал в пропасть, она вызывала в нем какой-то нездоровый интерес и притягивала к себе так же, как манит неосторожного мотылька огонь зажженной свечи. При каждом шаге из-под копыт его лошади срывались и с легким шорохом исчезали в пропасти мелкие камешки. Дрю перевел взгляд на спину ехавшего перед ним Гриффина и облизнул губы, глубоко вдыхая холодный разреженный горный воздух. Ветер то и дело менял свое направление, восходящие потоки воздуха неожиданно сменялись нисходящими, и порывы эти были такими сильными, что грозили свалить наземь сидящего в седле всадника. Над горами висели легкие, тонкие, как дымка, облака, сквозь которые пробирались наши путешественники, поднимаясь вверх по склону самой высокой во всей гряде Бейрбоунс Великой горы Тор Раптор.
