чепец и скрывала свое происхождение. Вела себя тихо, не красовалась, не привлекала внимания.
Но для пары Франко начнется совсем другая жизнь.
Она изменится… полностью.
Эта мысль одновременно пугает и волнует. Его вопрос эхом звучит в ушах. Готова ли я? Я словно балансирую на грани над темной пропастью. С одной стороны, привычная мне безвестность, с другой – бескрайние возможности, которых я сейчас даже не могу представить. Во мне борются страх и возбуждение.
Но какой мелодии следовать? Какая песня влечет мое сердце?
«Никогда не сдавайся. Обещай мне».
Я прижимаю руку к груди Франко, размышляя о недавно появившейся татуировке. Наша любовь возникла столь же неожиданно, как этот узор, и новая жизнь сложится подобным образом – зародится, начнет меняться и обретать полноту…
– Не знаю, готова ли я, – честно признаюсь я.
Подавшись вперед, я касаюсь губами его губ и обвиваю руками шею. Я чувствую, как наши сердца бьются совсем рядом, создавая новый, гармоничный ритм, знаменующий начало новой жизни, по которой мы будем идти рука об руку.
Я слегка отстраняюсь.
– Но жду не дождусь, чтобы это узнать.
Год спустя
Эмбер
Сделав глубокий вдох, я касаюсь пальцами клавиш и надавливаю на одну чуть посильнее. Пианино издает мягкий звук, эхом отдающийся где-то внутри. Магия тут же откликается, словно крылья колибри трепеща в самом сердце, поднимается к горлу, просясь наружу.
Под затихающий звук единственного аккорда я выпеваю первую ноту. И начинаю играть. Пальцы порхают над клавишами, голос взлетает и опускается, разносясь над толпой.
Я не осмеливаюсь взглянуть на тех, кто собрался рядом с помостом – боюсь отвлечься. За прошедший год я привыкла петь, но мне не часто доводилось выступать перед столь многочисленной публикой. Однако сегодня открывается новый светский сезон, и по случаю маскарада Новолуния мне показалось уместным сыграть. Теперь на каждом балу в Лунарии одинаково радушно принимают и людей, и фейри, стремясь подчеркнуть единство.
Моя песня – проявление магии фейри, в которой опасность сплетается с красотой.
Я больше не боюсь, что мое пение кому-то повредит. За год, минувший с тех пор, как моя неуправляемая магия уничтожила карету, я научилась контролировать свою песню. И пусть сперва все шло не очень гладко, но в конце концов я сумела принять свое пение таким, как есть.
Оно – дар.
И оружие, если я так решу.
Я продолжаю выступление, чувствуя, как музыка уносит меня прочь; пальцы все быстрее взлетают над клавишами, а голос становится выше. В песне есть слова, но за ними скрывается многослойная история, пронизанная эмоциями и магией. С помощью слов и звуков она повествует о любви и страданиях, страхах и потерях, о темных замыслах, отчаянных побегах и опасных сделках. Потом она меняется, становясь игривой, навевая мысли о тайных улыбках, нежданных романах и смелых признаниях. И вновь музыка мрачнеет, теперь рассказывая об опасности и темной магии.
А после о прощении.
И любви.
Мелодия замедляется, становясь радостной, и в то же время спокойной. Я играю последние ноты, удерживаю их, заставляя голос звучать громче. А потом отпускаю клавиши, но продолжаю петь, уже без сопровождения музыки. И пусть сама песня подходит к концу, она воплощает в себе новое начало, возможности и надежду.
Магия на несколько мгновений зависает в воздухе.
А потом я ее отпускаю.
Тронный зал взрывается аплодисментами. Я поднимаюсь со скамьи возле пианино и поворачиваюсь лицом к толпе. Я вижу сотни улыбающихся лиц; у одних в глазах застыли слезы, другие полны благоговения. Но есть и настороженные взгляды. Вполне понятно, что не все одинаково тепло относятся к магии фейри. Однако мы с Франко в попытке изменить годами устоявшийся образ мыслей решили показать всем, какие мы на самом деле.
Подойдя к краю помоста, я делаю реверанс, затем спускаюсь по ступенькам на пол. Мое место тут же занимает группа музыкантов, и маскарад Новолуния открывает традиционный котильон.
Я направляюсь к месту сбоку от помоста, где меня ждет Франко. В отличие от большинства гостей, на нем нет ни маски, ни чар. Как и на мне. Для сегодняшнего бала я выбрала простое голубое платье, в честь того, что надевала год назад. Мы с принцем долго искали подходящие наряды и все же решили… остаться собой, без каких-либо ухищрений.
Я подхожу ближе, и в глазах его загорается блеск. Сердце замирает от восторга. Вряд ли я когда-либо устану любоваться его красотой. Сейчас на нем черно-розовый вечерний костюм, но воротник рубашки по-прежнему расстегнут, а галстук просто болтается на шее. В вырезе я вижу лишь малейший намек на его татуировки.
– Ты была великолепна!
– Я ужасно боялась, – смеюсь я.
– Не заметил. Твоя песня слишком меня заворожила и вызвала целую гамму чувств. Ты рассказала свою историю.
Я киваю. Это самая искренняя песня из всех, что я написала, а за последний год, в попытках исследовать собственную магию, я создала их бесчисленное множество. Согласившись открыть бал собственной песней, я долго мучилась над тем, что сыграть. И в конце концов остановилась на самом очевидном. Решила поведать о себе.
Подойдя на шаг ближе, я хватаю Франко за воротник.
– Я сыграла и нашу историю.
С притворным безразличием он пожимает плечами.
– Лишь незначительную часть.
– Весьма значительную, – поправляю я. – Просто она еще только начинается.
– И растет с каждым днем… – Нежно улыбнувшись, он склоняется к моим губам.
Когда мы отстраняемся друг от друга, он смиренно вздыхает.
– Нужно пройтись по залу, выбить пожертвования у нескольких свинорылых аристократов. Видишь ли, они якобы не знали, что здесь благотворительный бал.
– А под словом «свинорылый»…
– Ну, у одного из них и правда есть созданное чарами свиное рыло, – со смешком поясняет Франко. – Я не шучу.
– А если они откажутся вносить пожертвования?
– Придется их убедить. – Он издает низкий рык, и на лице его на миг мелькает ужасная зачарованная маска.
Я игриво шлепаю его по груди.
– Ты ведь этого не сделаешь?
Поймав мою руку, принц подносит ладонь к губам.
– Не сделаю. Но буду бесконечно допекать их, пока они просто не начнут умолять о пытках.
– Если пустишь в ход свое остроумие, пытки им просто гарантированы.
Он обнимает меня за талию и притягивает к груди. В глазах плещется желание.
– А у тебя острый язычок.
Я улыбаюсь уголками губ.
– Возможно, позже ты сам сможешь убедиться, насколько он острый.
Франко издает разочарованный стон.
– Теперь мои обязанности кажутся и вовсе неподъемными.
– Зато я могу поднять тебе кое-что другое, – подмигиваю
