балюстрады. – Мне все же лучше вернуться к своей паре, пока за столь долгое отсутствие она не откусила мне голову. Несмотря на все терпение, стоит ей разозлиться, и она превращается в пантеру.
– Ступай, – отмахиваюсь я. – До конца сезона я вполне смогу справиться сам.
– Знаю, что сможешь. – В ее словах звучит убежденность, но энергия выдает толику настороженности. Она бросает взгляд на балконную дверь. – Ты уверен, что она та самая?
– Да, она та самая, – с трудом сглатываю я.
В уголках глаз сестры появляются морщинки.
– Хорошо, Франко. Я рада за тебя. Если ты ее любишь, я тоже научусь любить.
И, приняв неблагую форму, Никсия уносится прочь.
Эмбер
Я открываю глаза в незнакомой комнате. Хотя нет, я здесь уже бывала. Просто не ожидала очнуться в этой кровати. Я сажусь на постели. Взгляд падает на пианино, на котором я играла всего несколько дней назад. Но почему я здесь? И как сюда попала?
На скамейке возле пианино я замечаю элегантную туфлю с разбитым стеклянным каблуком.
И меня накрывают воспоминания, мелькая перед мысленным взором вихрем цветов и звуков. Я помню, как меня забрал Марус, стычку с мачехой в карете, ее мрачное признание, а после разразившийся вокруг нас вихрь, который мне как-то удалось вызвать.
Потом появился Франко.
Франко.
Сердце, бешено стучащее в груди, начинает замедлять свой бег. Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.
– Ты проснулась…
В комнату входит Франко и направляется прямо ко мне. Он осторожно садится на кровать, в его глазах читается тревога. Не знаю, в чем дело, но, кажется, он… меня боится? Желудок скручивает тошнота. Конечно боится, он ведь видел, что я сделала.
– О чем бы ты ни думала, прекрати, – твердо произносит он. – Просто скажи все как есть.
Отчасти мне хочется закрыться и придумать нечто, способное держать его на расстоянии, но я тут же отбрасываю эти мысли. Как бы сильно я ни боялась, но уклоняться от ответа скорее пристало испуганной девчонке, а не женщине, которой мне хочется быть. Впрочем, я ею уже стала…
Я делаю глубокий вдох.
– Твои чувства ко мне изменились? Ты ведь видел, на что я способна…
Он хмурится в ответ.
– Нет, Эмбер. Я по-прежнему люблю тебя всем сердцем.
– Тогда почему ты такой отстраненный и нерешительный?
Он беспокойно морщит лоб, с трудом подбирая слова.
– Я боялся, что, возможно, твои чувства изменились. Ведь Марус забрал тебя из-за меня. Да ты, должно быть, сама уже это поняла.
Конечно, когда Марус отыскал меня, а Никсия упомянула о данном Франко обещании, я ощутила себя преданной, но…
– Что произошло?
– Все началось в опере, – поспешно начинает он, словно хочет поскорее объяснить. – Когда ты вышла из ложи, Марус заговорил о своей пропавшей невесте. Я понятия не имел, что это ты. Он просил меня пообещать, что если я узнаю о твоем присутствии во дворце, то отдам тебя ему. Я же добавил оговорку – только лишь для разговора. Как только ты призналась, кто ты и к чему тебя принуждают, я понял, что не верю ему. Я пытался нарушить обещание, но… оно чуть не убило меня. Прости, Эм. Я никогда бы не пообещал такого, если бы….
– Все в порядке, – отвечаю я. Меня переполняет облегчение. Все недостающие детали насчет его предательства теперь встают на свои места. – Я тебя не виню.
Он заметно расслабляется и придвигается ближе. Сжав мою руку, он проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони.
– Я боялся, что ты никогда меня не простишь.
– Я прощаю тебя, Франко, но… как ты можешь смотреть на меня прежними глазами? Если бы ты меня не остановил, я бы убила свою мачеху. Я не владела собой. С самого начала она была права. Моя магия темна и опасна. Просто до сегодняшнего дня мы не знали всей степени ее темноты…
– Нет, – возражает он. – Ты не можешь винить себя за это. Ты могущественная полуфейри, которой просто не дали возможности познать свою магию. Тебя сдерживали и растили без присмотра фейри. Вполне понятно, что первое превращение в неблагую форму подняло твою магию на новый уровень. Думаешь, для нас это так уж необычно? Тебе просто нужно научиться контролировать силу, Эм. Я ведь смог.
«Для нас».
От двух простых слов сердце трепещет в груди.
Прежде никто и никогда не причислял меня к фейри. После смерти мамы я чувствовала себя потерянной, опустошенной, сбитой с толку, не понимала, кто я и где мое место. Я думала, что так и проживу до конца своих дней, не принадлежа никому и ничему. Для людей во мне всегда было слишком много от фейри, для самих же фейри – чересчур мало. Лишь жизнь в дороге, как я полагала, могла дать столь необходимую свободу. Но вдруг я ошибалась и для меня найдется место лучше? И лучшее будущее? Мне не придется бежать, оставляя за спиной свою истинную суть, и я смогу просто быть самой собой.
– Ты не боишься меня? – спрашиваю я.
– Боюсь? Разве ты не помнишь, что я рассказывал тебе о своих первых опытах с магией? Я годами опустошал эмоции друзей, пока не научился себя контролировать. Я не боюсь тебя, Эмбер. Я поражен.
Он придвигается еще ближе, и я кладу голову ему на плечо.
На несколько минут мы погружаемся в молчание. Потом я набираюсь смелости задать следующий вопрос.
– Где моя семья и брат Марус?
Франко рассказывает, где они и что случилось после того, как я потеряла сознание. Я вздрагиваю, когда он упоминает, что хочет дать Сан-Лазаро еще один шанс, но не сомневаюсь в его решении.
– А что будет с моими сводными сестрами? С миссис Коулман?
– Тебе решать, – мягко говорит он. – Твоя мачеха уже призналась в преступлениях. Если захочешь, ее могут казнить без суда и следствия.
Я на миг задумываюсь, вспоминая ее рассказ. После смерти отца она при любой возможности заставляла меня страдать, лгала, оскорбляла, манипулировала… Отчасти мне хочется, чтоб ее постигла та же участь, которую она уготовила отцу. Но в голове уже зреет другое решение.
– Я хочу, чтобы ее судили, – отвечаю я. – Пусть она сполна получит за все свои злодеяния, а потом расхлебывает последствия.
– А сводные сестры?
– Даже без козней матери Имоджен опасна, – хмурюсь я. – Но она не совершила ничего криминального.
– А что, если она мне просто не нравится? – криво ухмыляется Франко. – Не достаточно серьезный проступок, чтоб выслать ее с острова?
– Звучит заманчиво, но нет. Лучше поместить ее в работный дом. Без денег и связей
