вес. Задира-ветерок, зябкими пальцами проник в глазницы шлема, но тут же одернулся, не желая менять лесной простор на нахлобученное на голову путника ведро с глазами. Убедившись в отсутствии явной опасности, Баюн мысленно вернулся во вчерашний день, вновь и вновь прокручивая в голове слова местного ворожеи, старика Богуслава – который, надо же! – до сих пор помнил о Единой Сварге и старался передавать знания своим чадам, которые, как и остальной люд Яви, неумолимо теряли вековую память, уходящую песком сквозь пальцы.
– Ведаю, всё ведаю! – морщинистая ладонь похлопала латный доспех. – Бывал я в Ирии, в гости к праотцам хаживал. Сейчас как сказ да прибаутки многие мои слова воспринимают. Ты – другое дело. Вижу, не просто так пришёл, да знаю, кто послал, – старик поперхнулся, отхлебывая отвар из деревянный чаши. – А коли не знаю, так догадываюсь.
Они сидели в узенькой горнице, Баюн напротив кудесника. На столе, подле снятого с головы шлема, стояла чаша с душистым отваром из свежевысушенных трав, в печи потрескивали угольки, доводя кашу до смаку, подле печи на лавке ютились испуганные мальчишки.
– Ратко, Тишило, – голос старика на миг потерял дряблость, став жестким, не признающим возражения. – Чего скукожились, словно вымя после дойки? – мальчишки от неожиданности подпрыгнули, переглянулись. – По лесу табун вести не побоялись, мавкин брод ночью перейти посмели, а сейчас поникли, аки красны девицы. Так ли должны себя хозяева в доме вести, когда гостя встретили, да за стол усадили? – Он махнул рукой, не давая открывшему рот Ратке вымолвить слово. – Ай, ну вас, расти ещё и расти, желтобрюхие вы мои. Живо: кашу достать, меду в клети набрать, ложки нам с гостем и себе добыть. Тишило – беги к матери за крынкой молока, да живо назад воротайся. А коли кто остановит, скажи: словом Богуслава ведомый и отрываться от дела не смеешь! Понял?
Парни кивнули, радуясь, что хоть на время могут уйти от тяжелого взора кудесника, и тут же сорвались с места выполнять поручения. Ратко в клеть, а Тишило до дому.
– Коли ведаешь, – подал голос молчавший до того Баюн. – Может, знаешь и о том, что с Водяным приключилось, да что тут у вас с младенцами происходит?
Старик помрачнел.
– Экий ты торопыга. Да, понимаю, неспроста гость из Прави к нам пожаловал. Я по скудоумию своему подумал, ты от нового Царя, чьи владения простираются ныне за огненной рекой, которая протекает далеко за горами.
– Ты и о нём ведаешь?
Богуслав недобро зыгркнул на гостя.
– Я много о чём ведаю, много чего помню. То, что предки завещали людям, несу, да традиции помогаю блюсти, да слово Даждбожье помнить. А Царь тот и раньше был, да только реки огненной не водилось в тех краях. Мир меняется. Мавки эти ещё озлобились, словно очернил их кто, да измарал-измазал.
– Плесенью? – Кот призадумался.
Кудесник взглянул на него уже без недовольства, с интересом изучая молодое лицо воина.
– Да, плесенью. Сдаётся мне, её носитель и является причиной случившегося, но это мои домыслы. Может, тебе открыто иное? – Баюн потупился. – Выходит, что нет. Что ж, значит, нам самим выстоять нужно, да с напастью этой бороться.
– Я помогу, – гостья сжал латный кулак. – Ты мне только скажи, где Трясинник ваш обитает.
– Так не мудрено это знание. Аккурат откуда ты пришёл – туда и иди. Там за дальним выпасом речушка петляет. Шагай против течения, а дальше не промахнешься. А мы к встрече подготовимся. Чует моё сердце, что нависло над нами лихое.
Баюн вздрогнул, прислушался. Погруженный в думы, он не заметил, как миновал лес и вышел на место вчерашней битвы. Кот подошел к выжженному на траве черному кругу, защиту которого так беспечно покинул пастух, решивший потягаться силами с Полуночницей. Принюхался – едкий запах плесени, вчера казавшийся едва различимым, сегодня усилился, заставляя морщиться при каждом вздохе. Кот уловил движение за спиной и отпрянул в сторону, обнажая клинки. Ударившийся оземь массивный черный ворон принял облик молодого черноволосого мужчины, чем-то отдаленно похожим на спутника Макоши, улыбнулся, поправляя остроконечную корону, и, одернув черный, как ночь плащ, шагнул в сторону ощетинившегося следопыта. Подошел почти вплотную, с улыбкой глядя на скалившиеся с острия клинков кошачьи морды, после чего неспешно произнёс, будто бы ни к кому не обращаясь:
– Мир меняется.
Баюн отступил на шаг. От незнакомца веяло Силой, сродни с той, что несла в себе Макошь. Силой, ничуть не уступающей, а скорее всего, превосходящей мощь Прядильщицы. Кот начал догадываться, кто встал перед ним. Понимая невозможность противостоять властителю нового Царства, воин убрал клинки в ножны и поклонился.
– Не ты ли причина тех изменений? – следопыту стоило больших усилий говорить с нежданным собеседником на равных.
Тот хмыкнул.
– Не я. Я всёго лишь беру то, что могу взять.
– Хочешь и меня забрать в свою юдоль?
– Не забрать, пригласить воеводой.
– Собираешь рать? – от напряжения Кот тяжело дышал. Он чувствовал себя песчинкой перед стремительно несущимся горным потоком.
– Кто-то же должен встретить изменения во всеоружии. Пойдёшь со мной?
– Я верен данному слову и не предам Великую Мать.
– Похвально, – новоиспеченный Царь скрипнул зубами. – Могу забрать Силой.
– Можешь, – Баюн с вызовом поднял подбородок. – Но не будешь!
– Не буду, – он печально улыбнулся. – Мне не нужны рабы, не мой удел, не мой путь, – он стрельнул глазами во тьму за спиной собеседника. – Ты точно решил, Кот?
– Точно! – ожидая подвоха следопыт вслушался в нарастающий шум. В их сторону кто-то стремительно приближался по воздуху.
– Что ж, может, ещё свидимся, – он шагнул назад. – А пока веселого тебе хоровода, коли не хочешь встать под мою длань, – собеседник рассмеялся, перекинулся вороном и стремглав унесся в ввысь. – Коли выстоишь – передай от меня поклон Макоши, – раздалось с чернеющих небес.
Завороженный произошедшим, Баюн пропустил первый удар могучих крыльев, но увернулся от второго, чтобы тут же быть сбитым трепыхающейся волной. Воин яростно заработал руками, а затем и обнаженными клинками, разгоняя нападавших. Десятки, если не сотни ухающих сов, противно пищащих летучих мышей и ширококрылых ночных бабочек завели вокруг него хоровод. После нескольких кругов противосолонь основная масса нападавших оставила крутящегося вокруг себя Кота, устремившись через лес в сторону людского поселения, остальные, минуя клинки, ударили по металлу доспеха, опрокидывая мечника наземь.
* * *
– Бегите!
Крик заставил вздрогнуть и поёжиться всех жителей поселения. Стражникам, сидящим на сторожевой башне, показалось, что Солнце, опускающееся за окоём, тут же ускорило бег, стремясь поскорее покинуть этот неуютный и тревожный вечер. Забрехали собаки, перейдя на заунывный вой.
