— Вот и перевал, — сказал Чумон. — Еще немного осталось.
— Подождите, — сказал Ким. — То, о чем вы рассказываете — это какое-то тайное искусство?
— Никакой особенной тайны в этом нет.
— Но почему бы тогда не лечить людей этим искусством, а не вонючими зельями? Почему этому не учат… например, воинов?
— Некоторых учат, — ответил Чумон довольно сухо. — Управление источником силы — это не наука целителя. Так ты сможешь вылечить только себя. Впрочем, если ты его освоишь, считай, полдела сделано. Врач должен сам по себе стать самым совершенным инструментом для лечения. По одному взгляду на больного нутром ощутить, какого элемента ему не хватает, и сразу вспомнить, в каком из живых существ он присутствует в избытке. Тут тебе и пригодится знание о вонючих зельях. Когда ты разовьешь в себе это чувство, сможешь назвать себя истинным целителем.
— Вас послушать, это так просто…
— Не сложно, но неприятно. А порой и больно. К тебе приходит страдающий человек, и ты проживаешь его болезнь вместе с ним, — Чумон хихикнул. — Ты удивишься, на что только не пойдет целитель, чтобы избавить от боли себя.
— Я никогда не слышал о таких целителях.
— Это я так лечу. И ты… возможно, когда-нибудь.
— Но я никогда не хотел стать целителем, — с сомнением сказал Ким. — Ха, мне это даже и в голову не приходило! Я всегда думал, что стану воином…
— А монах — тот же воин, только враги у него не от сего мира, — подхватил Чумон. — Вижу, вижу, что из тебя растили воина… в отличие от твоего якобы брата Рея. Задачи воспитания воина и целителя, как ты понимаешь, противоположные. Но все может измениться в одночасье. Когда ты хоть раз сумеешь почувствовать боль другого человека как свою…
Сосновый лес становился всё светлее. И вот тропа взбежала на пригорок. Ким и Чумон оказались на краю обрыва, с которого открывался вид, кажется, на весь горный край Чирисан. Горы справа и слева, и под ногами, и близко, и вдалеке. Позади — громада Каменной иголки, с ее снежными пиками и ледниками. Впереди — словно разбушевалось зеленое море. Лесистые вершины, одна за другой, до самого горизонта.
— Здесь заканчивается территория монастыря, — сказал Чумон. — Видишь часовенку в тех кустах? Тут — невидимая граница, непроницаемая для внешнего зла. А нам с тобой путь дальше, в ту долину…
От часовенки тропа раздваивалась и уходила в разные стороны. Влево — хорошая, утоптанная, на которую и указал старец Чумон. Вправо, куда-то к самому обрыву — заросшая, едва заметная.
— А вторая тропинка куда ведет? — заинтересовался Ким.
Чумон поморщился.
— Туда, — сказал он, указывая вниз, где теснились зеленые лесистые горы с красноватыми проплешинами гранитных скал. — В Горы Цветов.
Облака ползли по самым макушкам зеленых гор, словно овечьи стада, перетекая с одной вершины на другую. Ветер вдруг принес снизу странный мелодичный стон, похожий на обрывок хорового пения. Но сколько Ким ни прислушивался, больше звук не повторился. «Показалось», — решил он.
— Вообще-то, по этой тропе можно кружным путем пройти до самого Юлима, — говорил тем временем Чумон. — Дней восемь-десять — и попадешь в обитаемые места. Но мы туда не ходим.
— Почему? — рассеянно спросил Ким, вслушиваясь в шелест ветра.
— Нельзя. Запрещено.
Ким встрепенулся.
— Как это — запрещено?
— В этих прекрасных горах, — сказал скитник, — живет… некое зло. Горы Цветов вроде как необитаемы. Деревень там нет, только птицы, кабаны да олени. Но иногда путник уходит этой тропой — и больше его никто никогда не видит.
— Почему?
— Потому что не надо туда ходить.
— Но должны же быть причины! Демоны, оборотни, людоеды… да просто хищные звери? Тигры, например?
Чумон хмыкнул.
— Единственный на весь Чирисан тигр живет у нас, на Каменной Иголке. И потом, после хищника хоть что-нибудь, да останется. Следы крови, обрывки одежды, кости… Но там не остается ничего. Человек исчезает бесследно.
Ким с удвоенным интересом уставился на лесистые вершины. Чумону этот интерес очень не понравился.
— Ладно, — сказал он, — вижу, ты не осознал. Давай я тебе кое-что покажу. Только потом не говори, что я тебя не предупреждал.
Они подобрались к самому краю обрыва и легли в колючей траве. Тропинка круто устремлялась вниз и исчезала в зарослях. Далеко внизу серебрилась и шумела текучая вода.
— Видишь ручей? За ним — полянка. Вот там, возле самых деревьев…
— Ага, вижу! Межевой столб.
— А на столбе… ты приглядись, приглядись.
Ким нахмурился.
— Кажется, там кто-то привязан. Какой-то зверь, что ли…
— Не какой-то, а мертвый. Его принесли в жертву — скорее всего, демону, охраняющему границу. Демоны любят кровь и страдания жертвы… особенно если они были долгими.
— Это всего лишь зверь, — неуверенно сказал Ким.
— А если там человек? Ребенок?
Ким пожал плечами. Расстояние было слишком велико, чтобы утверждать что-то наверняка.
— Человеческая жертва гораздо ценнее, ты должен это понимать — ведь ты родом с варварского Кирима. Да, кстати. Особенно опасны эти горы для монахов с Иголки. Обычный путник, может, еще и пройдет, а монах — никогда…
Последние слова старца Ким не расслышал. Горы Цветов вдруг показались ему живым существом, огромным мохнатым зеленым зверем с золотистыми глазами, затаившимся в облачном тумане.
— Пошли, — старец дернул его за руку, возвращая к реальности. — Осиное гнездо ждет тебя.
Ким поднялся, отряхнул колени и послушно пошел за ним. Только напоследок, не удержавшись, еще разок оглянулся.
Глава 4. В гостях у старицы Ямэн
Однажды ясным осенним утром старца Чумона пригласили в монастырь, на разговор к настоятелю. Вернулся скитник не в духе, уселся на крыльце и долго там сидел, что-то бормоча себе под нос и загибая пальцы. Ким на всякий случай старался не попадаться ему на глаза. Он уже достаточно хорошо знал своего наставника и распорядок его жизни, чтобы догадаться: у Чумона что-то не ладится.
— Хватит тут мелькать! — рявкнул Чумон, когда Ким попытался мимо него проскользнуть к лестнице, ведущей в долину. — Бездельник! Лучше бы придумал, откуда мне взять тигриные усы!
— Зачем? — опешил Ким.
— Чтобы воткнуть себе в верхнюю губу и бегать по лесу!
Скитник встал, ушел в хижину и принялся копаться в мешочках и ящичках с ингредиентами.
— Учитель, и все-таки, зачем вам усы? — осторожно спросил Ким, заглядывая в дверь. — И непременно тигриные?
— Нужно срочно приготовить средство от проказы.
