Впереди показались массивные городские стены. Ворота почему-то были открыты, но Гордон заметил на стене часовых, которые с кажущейся беспечностью прогуливались по парапету.
Йолган мог не опасаться нападения. Даже самые могущественные из мусульманских племен боялись даже близко подойти к городу, где поклонялись дьяволу. Этот город внушал суеверный ужас. Поэтому часовые на стене могли болтать обо всякой ерунде, словно встретились на базаре.
И Гордон знал уже наверняка: где-то здесь, за этими стенами, находятся люди, которых он ищет. Кажется, они собирались вернуться в пещеру, и можно было дождаться их там. Но не исключено, что ждать придется очень долго. К тому же стремление отомстить было не единственной причиной, по которой Гордон хотел попасть в Йолган.
Но как это сделать?
Прячась в чернильной тени деревьев, Гордон напряженно размышлял, когда где-то позади послышался перестук копыт. Метнувшись было подальше в заросли, американец остановился. Похоже, судьба давала ему шанс — надо было только подождать… на этот раз чуть-чуть.
Наконец из темноты появилась вереница мулов, нагруженных тюками. Впереди, справа и слева от переднего мула, шагали двое, еще двое замыкали это ночное шествие. Ни у кого из них не было факелов, но они явно хорошо знали дорогу. Слабого света звезд было достаточно, чтобы Гордон понял, кто это такие.
Пастухи-киргизы. Интересно, каким ветром их сюда занесло.
Впрочем, на этот вопрос он ответит как-нибудь потом.
Гордон бесшумно подкрался ближе, пока не смог отчетливо разглядеть круглые шапочки, отделанные мехом, и застежки на длинных войлочных плащах. Ноздри щекотал неприятный кисловатый запах.
Когда пастух, замыкавший процессию, поравнялся с Гордоном, американец сделал еще один шаг вперед. Его рука обвила шею киргиза. Рывок — и тот обмяк, не успев даже захрипеть. Маленький караван уже скрылся в темноте, лишь из-за поворота доносился мерный глухой топот и поскрипывание ременной упряжи.
Оттащив полузадушенного киргиза в сторону, Гордон быстро раздел его и напялил одежду прямо поверх своих лохмотьев. Тяжелый плащ надежно скрывал пистолет и саблю, которые он закрепил на поясе. Минуту спустя он уже шагал позади колонны, понурив голову, словно смертельно устал. Можно было не сомневаться: хозяин наряда в ближайшие несколько часов не очнется.
То отставая, словно от усталости, то вновь догоняя караван, Гордон внимательно следил за остальными пастухами. По вполне понятным причинам заводить с ними беседу он не собирался. Но, на его счастье, ни один из киргизов даже не попытался заговорить — ни с ним, ни с кем-либо из своих товарищей: похоже, они и в самом деле еле держались на ногах. На воротах их никто не окликнул, а стража просто не удостоила караван вниманием. Здесь повсюду горели факелы, но вряд ли кто-то смог сказать, что худой загорелый киргиз в длинном плаще и мерлушковой шапке — на самом деле не кто иной, как Аль-Борак. В этом наряде Гордон даже не походил на европейца.
Киргизы пробирались сквозь толпу. Несмотря на поздний час, здесь было шумно и людно. Торговцы зазывали покупателей, прохожие болтали и кричали, не обращая на караванщиков никакого внимания. Воспользовавшись суетой, Гордон отстал и затерялся в толпе. Здесь было много таких, как он — пастухов в войлочных плащах, которые бродили по улицам, глазея по сторонам. Этот город казался им непостижимо величественным.
Йолган не походил на другие города Азии. Как гласит легенда, сотни лет назад дьяволопоклонники, изгнанные из своей страны, пришли в эту долину, не отмеченную ни на одной карте, и построили здесь город. Прежде долину населяли Черные киргизы — дальние родственники киргизов Исык-Куля, наиболее свирепые из многочисленных киргизских племен. Сейчас в жилах населения Йолгана была в разных пропорциях смешана кровь Черных киргизов и переселенцев-дьяволопоклонников.
Несколько раз Гордон видел служителей этого культа, правящую касту Йолгана. Эти высокие люди походили на монголов, но не настолько, чтобы говорить о родстве, а чисто выбритые головы заставляли вспомнить тибетских монахов, однако их религия даже отдаленно не напоминала буддизм. Они действительно поклонялись дьяволу и не скрывали этого. Их храмы, алтари и гробницы разительно отличались от любых культовых сооружений, которые Гордону когда-либо доводилось видеть.
Впрочем, сейчас у него не было времени ни на размышления о происхождении этого народа, ни на то, чтобы любоваться городской архитектурой. Он шел прямо к огромному каменному зданию, которое стояло у самого подножия горы Эрлик-хана. Никто не пытался остановить Гордона, никто не пытался с ним заговорить. Американец поднялся по ступеням, каждая из которых была шириной не менее ста футов; опущенная голова и вялая походка делала его похожим на странника, утомленного долгим путешествием. Как и городские ворота, огромные бронзовые двери храма были открыты и никем не охранялись. Скинув сандалии, Гордон вошел в огромный зал. Слабый свет медных масляных светильников едва разгонял темноту.
По залу бесшумно бродили бритоголовые жрецы, похожие на призраков. Они тоже не обращали на пришельца никакого внимания. Для них он был еще одним мирянином, который принес скромные дары гробнице Эрлик-хана, князя седьмого круга ада.
Часть зала была отгорожена огромным занавесом, похожим на экран — кожаным, расшитым золотом. Он свисал с потолка и касался верхней из шести ступенек возвышения. Перед ним, неподвижный, как статуя, скрестив ноги и склонив голову, сидел жрец, явно пребывающий в общении с неведомыми духами. Гордон остановился у подножия возвышения и сделал вид, что хочет пасть ниц. Потом его лицо исказил притворный ужас. Американец попятился и закрыл лицо, словно плохой актер, изображающий, что увидел привидение. Однако жрец продолжал сидеть неподвижно, словно не замечал его кривляний. Возможно, он и в самом деле медитировал, а может быть, не раз видел, как кочевников, пришедших поклониться гробнице Эрлик-хана, охватывал сверхъестественный страх. Должно быть, за этим занавесом и в самом деле скрывалось нечто жуткое. Гордон понял, что поторопился: обычно киргизы часами бродили по храму, собираясь с духом, прежде чем подойти к занавесу и совершить ритуальное поклонение. Однако и это не привлекло к нему внимание.
Прекрасно. Гордон уже заметил в стене у края занавеса темный дверной проем. Делая вид, что пятится от ужасного видения, он прижался спиной к стене, убедившись, что за ним по-прежнему никто не наблюдает, скользнул туда. Какое-то время он ощупью пробирался по широкому неосвещенному коридору, пока не наткнулся на ведущую вверх лестницу. Как хорошо, что обычай требовал разуваться при входе в храм! В неуклюжих сандалиях ступать бесшумно было бы нелегко. Поднявшись по лестнице, Гордон оказался в длинном коридоре, едва освещенном тусклыми бликами.
