Последнюю фразу он произнес насмешливо и с вызовом.
— Ну конечно, да, — ответил Халльнер.
Теперь, когда об этом упомянули, он в первый раз заметил, что ему холодно. Но он, хотя и замерз, не испытывал никакого дискомфорта.
У них не было ни веревок, ни альпинистского снаряжения, и обут он был в обычные ботинки на гладкой подошве. Туман надвигался, его серая, движущаяся масса временами почти полностью ограничивала видимость. Они продолжали карабкаться, покрикивая, чтобы не потеряться.
Был момент, когда он, практически ничего не видя, нащупал ногой скалу, перенес туда свой вес, поскользнулся, уцепился за скалу и почувствовал, что ноги не находят опоры. Именно в это мгновение туман рассеялся, и он увидел далеко внизу поскрипывающий ледник. И еще что-то — черную распластанную тень, пятном лежащую па чистой поверхности льда.
Царапая скалу пальцами ног, он пытался перекинуть тело назад, на основную часть гребня; слегка зацепившись, он швырнул себя боком на сравнительно безопасную узкую дорожку. Он быстро и отрывисто дышал, дрожа от возбуждения. Потом поднялся и полез дальше вверх по склону.
Через некоторое время, когда самый густой туман остался позади и висел теперь над ледником, он увидел, что они уже находятся по ту сторону гребня, а он и не заметил, как они туда добрались.
Теперь ему был виден Нильссон, с явным трудом карабкающийся к вершине, которую он называл ложной. Настоящей вершины не было видно, ее загораживала другая, но теперь до нее оставалась какая-то сотня футов.
Они остановились передохнуть на ложной вершине. Смотреть вниз было бесполезно: туман, хотя и слегка рассеялся, еще не позволял разглядеть большинство окружающих гор. Иногда сквозь расступившуюся серую мглу проглядывали куски гор, пятна далеких озер, но больше ничего они увидеть не смогли.
Халльнер взглянул на Нильссона. Красивое лицо его спутника приняло застывшее, упрямое выражение. Сильно кровоточила пораненная рука.
— С тобой все в порядке? — Халльнер кивнул на кровоточащую руку.
— Да!
Было ясно, что Нильссону в его теперешнем настроении не поможешь, и интерес Халльпера пропал.
Он почувствовал, что туман проник сквозь его тонкую куртку, и теперь телу было сыро и холодно. Руки были расцарапаны, а тело было все в синяках и болело, по он тем не менее не чувствовал себя подавленным. Он пропустил Нильссона вперед, а потом заставил себя начать последний этап подъема.
К тому времени, когда он достиг бесснежный вершины, воздух стал прозрачным, туман рассеялся, и в ясном небе засияло солнце.
Он бросился на землю рядом с Нильссоном, который снова углубился в свою карту.
Он лежал, тяжело дыша, неловко растянувшись па скале и глядя вниз. Перед ним открывалась величественная картина, но не она заставляла его молчать, не давала размышлять, как будто время остановилось, как будто прекратилось движение планет. Он чувствовал себя памятником, окаменевшим и неразумным. Он жадно впитывал вечность.
Почему этого не смог понять погибший человеческий род? Нужно было просто существовать, а не пытаться постоянно доказывать, что ты существуешь, когда это и так очевидно.
Он подумал, что это очевидно для него, потому что он взобрался на эту гору. Это знание было дано ему в награду. Он не приобрел способности мыслить яснее, видения, объясняющего секрет Вселенной или какого-то наития. Он сам, своими действиями, дал себе безжизненный мир, бесконечное спокойствие существования.
Его покой нарушил резкий разочарованный голос Нильссона.
— Я мог бы поклясться, что она полезет сюда. Может быть, она была здесь. Может быть, мы опоздали, и она уже спустилась обратно?
— Халльнер вспомнил о пятне, увиденном им на леднике. Теперь он знал, что это было.
— Я видел что-то там, на гребне, — сказал он. — На леднике. По-моему, это была человеческая фигура.
— Что? Почему ты не сказал мне?
— Не знаю.
— Она была жива? Подумай, как это важно, — если она жива, мы сможем снова возродить человечество. Что с тобой, Халльнер? Ты что, головой ударился или еще чем-нибудь? Она была жива?
— Может быть, я не знаю.
— Ты не… — все еще не веря, зарычал Нильссон и начал карабкаться обратно вниз.
— Бессердечный выродок! А вдруг она разбилась, покалечилась!
Халльнер смотрел, как спускался Нильссоп. Он очень торопился, бранясь и спотыкаясь, иногда падая. Халльпер видел, как он сорвал с плеч рюкзак и отбросил его в сторону, как споткнулся и чуть не упал.
Халльнер подумал равнодушно, что, если Нильссоп будет так неаккуратно спускаться, он точно разобьется.
Потом его взгляд вернулся к дальним озерам и деревьям внизу.
Он лежал на вершине горы, разделяя се существование. Он лежал неподвижно, даже не моргая, и впитывал открывшийся ему вид. Ему казалось, что он — часть камня, часть самой горы.
Через некоторое время раздался пронзительный, полный боли крик и замер в тишине. Но Халльпер не слышал его.
Moorcock M. The Dreaming City. — N. Y.: Dell Publishing Co., Inc., 1971.
Moorcock M. The Eternal Champion. — N. Y.: Dell Publishing Co., Inc., 1970.
Moorcock M. The Time Dweller; Escape from Evening; Wolf; The Ruin; The Golden Barge; The Pleasure Garden of Felipe Sagittarius; The Mountain: в сб.: Moorcock M. The Time Dweller. — London: Rupert Hart-Davis, 1969.
Имеется в виду воспетая средневековыми трубадурами любовь рыцаря к «далекой даме». — Здесь и далее примечания переводчика.
Подобно тому как, по древним повериям, эльфа можно убить, но в остальном он бессмертен.
Имеется в виду известное высказывание Вольтера: «Если бы Бога не существовало, его следовало бы выдумать».
