мысли. Потому что оставшись в душах, они будут разъедать их изнутри. А выплеснутые, могут больше не вернуться.
— Не слишком ли ты поддался чувствам, Владыка? — вступила в разговор одна из дракониц с низким, звучным голосом и широкими скулами. — Мы все ощущаем сенситивные потоки между вами, но не туманят ли они тебе голову? Я согласна с советником Эфили, мы можем почитать дочь Красного как твою жену, но отдавать ей правление — неразумно.
— С каких это пор чувства у драконов стали чем-то нежелательным или способным затмить разум, советница Оти́ди? — осведомился Нории.
— Возможно, с этих самых? — не дрогнув, парировала драконица.
— Брак Владыки и Владычицы благословен Отцом-Воздухом и Матерью-Водой, — вмешался хитрец Ветери и легко улыбнулся Ангелине прежде, чем снова перевел взор на Отиди. — Не хочешь ли ты сказать, что они ошиблись и связали Владыку с той, кто может влиять на его рассудок и вредить Пескам?
На этот раз шум в зале был более доброжелательный, слышны были возгласы: «Он прав, прав!». Советница Отиди нахмурилась, но промолчала.
— Став Владычицей, дочь Красного попала под твою защиту, — заговорил еще один, сосед советника Эфили. — Но разве она перестала быть дочерью нашего врага, раз ты заставляешь нас служить ей?
Внутри Ани медленно закипал гнев, и только прохладное поглаживание пальцев Нории и спокойствие, которым он щедро делился, не позволяли ей взорваться.
— Странно, что мне приходится напоминать, что вы служите не человеку или дракону, а Пескам, — напомнил Владыка. — Дочь нашего врага, советник Де́и, уже послужила Пескам больше, чем многие здесь собравшиеся.
— Но она восстанавливает то, что разрушено из-за Красного Седрика, — почти крикнул еще кто-то.
— Не обязана ли она это делать? — поддержала одна из дракониц.
Вскочил Мири.
— Владычица согласилась отдать свою жизнь, чтобы жили Пески, — крикнул он, повернувшись к драконам. — Все прошлые дни отдавала свою силу, чтобы Владыка мог питать вас, еще не выбравшихся из камня, чтобы он мог лечить вас, чтобы у него были силы звать вас! У вас хорошая память, но об этом вы забыли?
Начался шум. Драконы начали вскакивать с мест, перекрикивать друг друга.
— Это все — малая плата за то, что случилось с нами, с нашими родными!
— С нерожденными детьми, которые так и не развились в окаменевших яйцах!
— За то, что сделали с нами, весь род Рудлог должен быть уничтожен!
— Ты сам, Владыка, своею рукой, должен был взять ее жизнь за смерть отца и матери! В воздаяние!
Раздались поддерживающие возгласы, и женские, и мужские, впрочем, тут же оборвавшиеся в тишину — будто кричавшие осознали, что именно они предлагают и поддерживают. Глаза Нории за мгновение налились вишневым, лицо заострилось, стало хищным… но тут по залу пронесся ледяной ветер, оставивший на малахите разводы изморози, и с неожиданной силой прозвучал голос Ангелины:
— Хватит!
Все взгляды снова скрестились на ней, вставшей на ноги. Нории тоже поднялся, но она выставила ладонь, останавливая его и заглядывая в глаза с молчаливым приказом, — и сняла с руки защищающий ее брачный браслет. Вложила его в ладонь мужу и, вытащив у него из ножен на поясе нож, спустилась по ступеням малахитовой ротонды.
— Вы хотите крови, — проговорила она, обводя зал посветлевшим взглядом и сжимая клинок, — вы решили, что это облегчит вашу горечь и тяжесть. Что же, я дам вам возможность пролить мою кровь. Сделайте это, и я обещаю, что вам не будут мстить. Кто из вас хочет убить меня? Может быть ты, советник Эфили? — она мягко подошла к нему, протянула нож. — Хочешь?
Он встретился с ней взглядом, вздрогнул, взглянул тяжело — и отвернулся.
— Или ты, советница Отиди?
Драконица покачала головой, и Ангелина пошла дальше, разглядывая каждого. Спиной она чувствовала взгляд Нории. Но он не двигался. Он понимал, что она делает.
— Кто хотел справедливости? — говорила она, шагая туда, где стоял крикнувший про воздаяние. Драконы поднимались, когда она подходила, драконы отводили взгляды. — Кто хочет мести?
Она протягивала кинжал то одному, то другому — и рука ее не дрожала. Смотрели по-разному, и с болью, и с ненавистью, и с одобрением, и с восхищением, и со стыдом. Но никто не брал.
— Ты ведь желал моей смерти? — сказала она, остановившись перед драконом возраста Энтери и глядя на него снизу вверх. Именно он прокричал про долг жизни. Глаза его были тусклы и мрачны, скулы остры как бритвы, и сам он был изможден больше других. — Возьми.
Он первый из драконов коснулся ножа — и она почувствовала, как замерли окружающие, почувствовала, как готов сейчас заговорить Нории, чтобы остановить все. Как тяжело ему оставаться на месте и позволять ей продолжать демонстрацию.
— Как тебя зовут? — спросила она у молодого дракона. — Я хочу знать имя своего палача.
— Меня зовут Ви́мери, — ответил он хрипло. Рука его подрагивала, но нож он держал лезвием вниз, крепко, уверенно. — У меня была возлюбленная, И́нити, которая должна была стать моей женой. Но она не вернулась из горы.
Имя что-то всколыхнуло в памяти Ани, но она была слишком напряжена, чтобы вспоминать.
— Так что же, ты ударишь? — проговорила она.
Дракон сипло вздохнул и перехватил нож обеими руками… вокруг ахнули, а Ангелина едва успела коснуться рукоятки, чтобы Вимери с шипением выронил раскалившийся клинок, который пытался направить себе в сердце. Нож прожег ковер и растекся на полу красноватой пышущей жаром лужицей.
Молодой дракон тряс обожженными руками. По щекам его катились слезы.
— Мне жаль, — прошептала Ани, склоняясь к нему. — Мне жаль, что она не выжила, Вимери.
Он зарыдал уже в голос — и его повели куда-то в угол, к фонтану, залечивать раны и успокаивать.
Она развернулась, оставив его за спиной. Драконы расступались, и вокруг нее образовался большой круг. Нории, стоя на возвышении под золотым куполом ротонды, смотрел на нее с мягкой улыбкой. Глаза его до сих пор были вишневыми.
— Я жива не только потому, что вы боитесь воздаяния Владыки. Но и потому, что вы не хотите убивать меня, — сказала она властно, и это прозвучало утверждением. — В вас нет ненависти ко мне. В вас есть боль. Я не сенсуалист, но я чувствую ее, и понимаю,
