Из темноты вынырнула согнутая фигура. Придон подбежал к костру, на землю рухнули два тела, а Придон сел рядом с Констом. Аснерд удивился:
– Двух коз?.. А где же тот баран, за которым погнался?
– Ушел, – ответил Придон, он смотрел в сторону. – Да какая разница, зато вот молодые козы. Им не больше чем по году. Давай, разделывай, я уже проголодался!
– И я, – сказал Вяземайт, добавил со смешком: – А у Антланца был уверен, что наелся на всю оставшуюся жизнь!
– Брюхо старого добра не помнит, – согласился Аснерд. Он уже быстро и умело разделывал добычу, Конст раздувал огонь и подкладывал сухие хворостины. – Сколько ни напоминай, что месяц тому кормил на убой, оно и сейчас нагло требует жрать!
Придон поинтересовался:
– А почему нельзя было сразу от Антланца?.. На драконе? Не пришлось бы сейчас вот так… Этот, как его, Иггельд прилетел наверняка на драконе!
– Наверняка, – согласился Вяземайт, – только спрятал, мерзавец. Наверное, прилетел на том самом, которого выносил за пазухой и выкормил с рук. Посмотреть бы хоть одним глазом на такое чудище.
Коман помогал Аснерду разделывать коз, проворчал:
– Скоро посмотришь… Вам вон только до той горки, видишь?
– Не вижу, – ответил Вяземайт сварливо.
– Что за глаза у артан…
– Да что глаза, – отмахнулся Вяземайт. – Давай как-нибудь поплаваем наперегонки? Придон спросил:
– Так почему нельзя на драконе?
Аснерд фыркнул, скривился, по лицу Вяземайта тоже было видно, что сейчас скажет какую-то гадость в адрес куявов, вмешался Конст:
– Придон, ни один дракон не может унести стадо, таскает по корове. И то после каждой отдыхает! Подолгу. Иггельд прилетел один, но если взобраться на его дракона всем нам, то его крылатая ящерица, возможно, вообще будет хлопать крыльями по земле!.. Нам нужно подъехать к этой Долине Дэвов как можно ближе. За нами пришлют дракона, что сможет поднять четверых и перелететь через их проклятый гребень.
Если бы подобрали нас прямо отсюда, то у дракона просто не хватит сил…
Аснерд сказал нетерпеливо:
– Я ж говорил, слабые эти драконы! Только и годятся, что свои гнезда могут охранять. Да и то разве что от куявов.
От мяса на углях пошел будоражащий запах.
Ночь холодная и, несмотря на разгар лета, – зимняя, мерзли даже у костра, а коней оседлали сразу, едва небо по-. светлело. Когда встало солнце, копыта стучали уже далеко от места ночевки. Проехали совсем близко от площадки, где вчера дрались драконы. Красный за ночь застыл, но бока зеленого мерно вздымались, спит.
Аснерд покосился на Придона, тот выпятил нижнюю челюсть и надменно смотрел поверх конских ушей. Перед мордой зеленого дракона темнеют комья выплюнутой шерсти да еще обломки раздробленного крепкими зубами черепа с огромными завернутыми в кольцо рогами.
Коман и Болгор переглянулись. Коман хмыкнул, на лице Болгора появилась снисходительная улыбка. Придон выждал, но никто не удивился, не спросил, как это израненный дракон сумел добыть быстроногого барана, и он благополучно соскользнул в сладкий мир горячечных слов, из которых складываются дивные, будоражащие душу и сердце песни, воспламеняющие кровь и плоть.
Аснерд ехал рядом величавый и неподвижный, как гора. На левой руке как солнце блещет щит, прикрывая бок и плечо, из-за спины выглядывает исполинский топор, лучшее в мире боевое оружие. На длинное топорище насажено тяжелое лезвие с оттянутым краем и жутковатым крюком, что пробивает любой шлем и срывает его с головы вместе с верхней костью черепа.
Ветер иногда сдергивал с вершинок тончайшее белое покрывало. В полете рассеивалось на мириады крохотнейших снежинок, обнаженные плечи сперва обжигало холодом, но, когда солнце начало прогревать озябшие за ночь тела, снежинки уже просто приятно щекотали кожу.
После обеда встретили крохотную деревушку, прижавшуюся к отвесной стене над ужасающим обрывом. Их покормили и настойчиво советовали остаться на ночь. Ночи морозные, к тому же замечены стаи огромных волков, таких огромных раньше не видели. Аснерд заколебался, да и Вяземайт с Констом готовы были задержаться на ночевку, но Придон помнил, что Итания там в окружении женоподобных красавцев-куявов, накрашенных и надушенных, как портовые девки, а он пока что с каждым шагом отдаляется… вскричал сердито:
– Ну и что, если волки? Это всего лишь одичавшие собаки.
– Но большие, – напомнил Конст.
– Зато собаки! – сказал Придон сердито.
Едва покинули деревушку, небо затянуло тучами, кони брели по снегу, почти не видя ничего ни впереди, ни по бокам. Холодный ветер обжигал лицо, началась метель, колючий снег больно бил по векам. В ушах стоял непонятный гул, перемежаемый тоскливым воем. Придон уже не знал, вьюга это или волки, конь тащился изо всех сил, снег поднялся до брюха. Луговик, похоже, вовсе пал духом, едва переставляет ноги.
Метель перешла в метелицу, хуртовину. Придон вроде бы увидел огни, но в следующее мгновение ветер швырнул в лицо тучу снега. Он задохнулся, начал отплевываться, рядом так же хрипел и стонал Конст. Возле него теперь постоянно находился Коман, оберегал, его длинная лапа не выпускала повод коня Конста.
Из пурги, вынырнула громадная фигура Аснерда, раздраженный голос посоветовал:
– Конст, вытри слюни. А то замерзнут, порежешься.
Метель ревела, выла, свистела, перед глазами была взбесившаяся пелена. Ветер срывал и нес целые горы снега. Огни блеснули снова, Придон крикнул:
– Там жилье!.. Целый город!
Сбоку отозвался будничный голос Болгора:
– Конечно, город. Застава Трех Мечей, где вас давно ждут. А что, все это время не видно было?
Пронизывающий холодный ветер ударил с такой силой, что Придон не удержался и повалился на конскую шею. Сразу же навалилось пушистое одеяло, стало накрывать, он кое-как распрямился, тело задубело, рядом двигался через напор метели Аснерд. Вяземайт присматривал за Констом, чтобы не потерялся, но Коман присматривал уже за ними обоими, так тащились в сторону огоньков, что исчезали, появлялись, снова исчезали, будто это не огни, а волчьи глаза.
Наконец, когда силы покидали вовсе, почти уперлись в каменную стену. Первыми их почуяли собаки, подняли лай. Болгор, не слезая с коня, начал стучать в ворота. Он не выглядел уставшим, в то время как все четверо артан заледенели и покрылись сосульками.
В воротах приоткрылась дверца. Придон увидел как выбежали тепло одетые мужчины, один крикнул Коману с укором:
– Ну что так долго? Суп уже остыл! Второй сказал раздраженно:
– Еще к обеду ждали!
– Дык… – сказал Коман и начал слезать с коня, – трудности… были.
Придон смолчал, эти четыре трудности больше похожи на обледенелые сосульки, чем на людей, кое-как сполз с седла. Коня тут же перехватили, увели, а потом и его, как старца, поддерживая за плечи, через калитку, сразу же наискось заметенного снегом двора в гостеприимно распахнутые сени, откуда свет, тепло, вкусные запахи…
