Он поднял руку и коснулся кончиками пальцев топора. Так проделывал Скилл, когда хотел продемонстрировать свои мышцы. Этого часто бывало достаточно, чтобы устрашенный противник отступал, а недруги умолкали.
Тулей развел руками.
– Да, боги, если хочешь. Если хочешь, наши предки, что первыми пришли в эти дикие земли. Они очистили ее от чудовищ, научили людей пахать и выращивать хлеб. Они дали законы, которые святы. Которые не нарушаем, ибо это значило бы предать их память.
– При чем здесь предки? – удивился Придон.
– Предки дали закон, – сказал Тулей медленно и торжественно, – что земли Куявии открыты для всех. Здесь рады всем достойным людям! Но своих женщин мы не отдаем в другие страны. Тем более мы не можем отдать Итанию.
Придон вслушался в ропот голосов, тряхнул головой.
– При чем здесь предки? – спросил он резко. – Я понимаю, почему не хочешь отдать Итанию – она уносит твою кровь. Но, обещаю, первого же сына отошлю к тебе, чтобы ты мог оставить ему трон… У меня будет много красивых и сильных сыновей!
Итания опустила голову. Тулей смотрел на артанина с печалью. Барвник криво улыбнулся, отвел взгляд в сторону.
– Это не так, сын мой, – сказал Тулей тихо. – Это не так.
Придон повернулся к Итании.
– Ты слышишь, что говорят?
Ее голос был тише утреннего ветерка, что едва наклоняет стебельки трав.
– Да, слышу…
– И что ты скажешь? Тулей сказал резко:
– Придон, женщины в государственных делах не имеют права голоса.
– Это дело моего сердца, – отрезал Придон. – Итания!.. Скажи!
Она подняла голову, в прекрасных глазах блестели слезы.
– Мой герой… Ты должен остаться. Он вскрикнул, раненный в сердце:
– Что?
– Останься, прошу тебя.
– Итания, – вскричал он, дрожа с головы до ног. – Итания!.. Я прошел ради тебя полмира!.. Убивал, рушил, искал, находил, терял… И вот я здесь, все прошел и все сумел. но… что, что ты говоришь?
– Останься, – повторила она умоляюще. – Я тебя очень прошу… Я умоляю тебя, как не умоляла ни одна рабыня. Останься! Оставь Артанию, теперь твоя страна здесь. Ты уже ее первый меч и первый щит. Вся Куявия благословляет твое имя. Никогда еще не говорили так об артанине… Ты герой, защита и надежда всех – от простолюдина до самого тцара. Останься…
Он смотрел на нее, онемев, не в силах вымолвить ни слова. Его ладонь разжалась, узкие налитые солнцем пальчики выскользнули и сиротливо повисли в воздухе. Он отступил, не сводя с нее пристального взгляда. Она ощутила, что он вбирает ее всю, словно прощаясь, и захотела страстно, чтобы сумел вот так, взглядом, взять в себя, укрыть в сердце, спрятать в широкой и надежной груди.
Все в молчаливом непонимании смотрели в его широкую спину. Он уходил по ступенькам вниз ровно, плечи развернуты, спина прямая, но шаги тяжелы, словно несет на себе всю тяжесть мира. Сорок ступеней, он прошел их все, ни разу не оглянувшись и не замедлив шаг, артанин должен жить и умирать красиво.
И только когда на свист подбежал конь, все ощутили не просто неладное, а беду. Придон вставил ногу в стремя, руки ухватились за луку. Казалось, что не хватит силы взлететь в седло, он и не взлетел, но все же сумел оттолкнувшись, поднять тяжелое, как гора, тело.
Конь сразу же пошел в сторону ворот. В мертвой тишине звонкий цокот звучал, как удары великанского молота по железу. Итания наконец оторвала умоляющий взор от удаляющегося всадника.
– Останови его!.. Останови!
– Как? – ответил Тулей.
– Как угодно, но останови!
– Он герой, – ответил Тулей с суровой печалью. – У героев свои дороги.
– Я не хочу!
– Простым смертным не дано свернуть их с пути.
Все молча смотрели, как варвар подъехал к воротам.
Стража и народ подались в стороны, пропуская героя на огромном коне.
Итания закричала отчаянно, тцар пытался ухватить ее за руку, но она уже понеслась по ступенькам, легкая и воздушная, одолела их в единый миг. Под ногой хрустнуло, она едва не упала, вскрикнула в ужасе, вдруг сломала лодыжку и теперь не сможет догнать Придона… Но это всего лишь каблук, она сбросила изящные туфли с самоцветами и побежала босая.
Красный толстый ковер кончился, она не ощутила твердые шероховатые плиты, мчалась как ветер, мелькали встревоженные лица. Черный конь с рослым человеком в седле удалялся, она закричала отчаянно и попыталась бежать быстрее.
По дороге зацепилась платком, его сорвало, она бежала, не замечая, что ветер треплет волосы, расплетает косы, превращая в замужнюю женщину. Народ ахал, кричал, она услышала в криках жалость, горячее сочувствие, донесся плач.
Многие падали на колени, протягивали к ней руки. Она мчалась за всадником простоволосая, большой позор даже для простолюдинки и вовсе смерть для дочери тцара, а за нею тянулся кровавый след израненных ног.
– Придон! – закричала юна. – Придон!.. Я буду за тобой бежать, пока во мне душа!..
Ярость и гнев разрывали сердце, а грохот разламывал череп. Конь замедлил бешеную скачку в распахнутых городских вратах, дабы не передавить жалких тварей, а впереди простор и бескрайность синего неба.
За сапог ухватились тонкие светлые пальцы. Лицо Итании было мокрым от слез. На щеках блестели дорожки, с подбородка срывались прозрачные жемчужины.
– Придон, – шепнула она неслышно, – возьми мое сердце… а песни верни!.. Я буду хвататься за стремя, пока жизнь в пальцах!.. Я буду хвататься за твой сапог, пока…
Он ударил коня каблуками под бока, тот оскорбленно заржал, простор надвинулся и выдернул их из тесных ворот. Свежий и чистый ветер ударил в лицо, а небо покорно легло под копыта.
