Его заявление было воспринято остальными как шутка, вызвав взрыв хохота у присутствующих. Все еще улыбаясь, Аболхассан начал перечислять войска, которые будут верны ему в восстании. Южный и восточный экспедиционные легионы, городской гарнизон Аграпура, большая часть городской стражи, отряды шахов западных провинций и наемные полки в горных поселениях Ильбарса и в Гиркании.
Загибая по очереди пальцы, Аболхассан собрал их в плотно сжатый кулак и высоко поднял руку:
— Вот что есть у нас! А теперь посмотрим, чем располагает противник: отряды аграпурской знати, почетная стража короля, дворцовая охрана, отдельные верные Йилдизу шахи в своих провинциях. В общем — почти ничего. Но большинство их сил находится здесь, в Аграпуре, а мобилизация наших войск и подтягивание их к столице потребует много времени. Вот почему мы должны все очень тщательно спланировать.
— Реально ли ждать, что в провинциях в ближайшее время вспыхнут мятежи? — Вопрос был задан одним из присутствующих придворных вельмож — Филандером.
— Несомненно! — уверенно ответил Аболхассан. — Стоит бросить искру, и мятежи пожаром прокатятся по стране. Не забывайте, тратя силы и деньги на Вендийскую войну, Йилдиз основательно ухудшил положение дел в самом Туране. Народ недоволен непомерными налогами, крестьян почти насильно загоняют в армию. Все только и говорят, что ради победы в Веджипуре король готов заморить собственную страну голодом. А делает ли это он по недалекости или злому умыслу — простому народу наплевать!
— Да, мои агенты подтверждают это, — вставил Верховный Жрец Таммураз. — Остается только молиться Тариму, чтобы король продолжал усердствовать в этой губительной для него затее.
— За это не беспокойтесь. Он без ума от войны. Он, словно мальчишка, представляет ее себе игрой в солдатики. — Аболхассан оглядел присутствующих с улыбкой. — Йилдиз сам роет себе яму слишком увлекаясь идеей популяризации этой войны при дворе. Сейчас он носится с мыслью сделать героем кого-нибудь из солдат. Он даже приметил одного — какого-то варвара по имени Конан. Пусть король забавляется, а мы, храня молчание, будем готовиться к решительному броску. Смерть глупому и безвольному правителю! Смерть Йилдизу!
— До тебя когда-нибудь дойдет, чурбан с севера, что тебя сюда прислали для того, чтобы уничтожать врагов короля, а не таких же, как ты, туранских офицеров?
Прохаживаясь взад-вперед вдоль стены штаба, шариф Джафар старался не выходить из тени росших во дворе пальм. Время от времени он зло поглядывал на Конана, стоявшего по стойке «смирно» на самом солнцепеке. За спиной молодого тарифа маячил непосредственный командир Конана — капитан Мурад.
Шариф продолжил свою нотацию:
— И все из-за какой-то девчонки! Тебе мало было других? Полон форт баб! Тебе повезло, что меня в тот момент не было в лагере. А еще благодари судьбу, что ты не кадровый офицер. За такие штучки тебя отхлестали бы плетьми до полусмерти. — Шпоры офицера взрыли землю в момент резкого поворота на месте. — Я всегда говорил, что нельзя наемникам-чужестранцам присваивать командирские звания туранской армии! Позорный случай! — вновь напустился он на киммерийца. — Ну, что? Можешь хоть что-нибудь сказать в свое оправдание?
Стоя под палящим солнцем, Конан с трудом подавлял желание выхватить ятаган из ножен и ответить на оскорбления так, как подобает воину. Конвоиры, передавшие ему приказ явиться на эту головомойку, не решились разоружить киммерийца. Сейчас они стояли в дальнем углу двора, у самых ворот, и вряд ли успели бы ему помешать разделаться с обидчиком. Чтобы не слушать бесконечные оскорбления, Конан лишь твердил про себя, что он теперь офицер регулярной армии и должен подчиняться командиру, соблюдать дисциплину, не обсуждать приказы и так далее.
Неожиданно Конана поразила мысль: ведь этот сопляк Джафар даже не понимает, какой опасности подвергает его хорошо подвешенный язык.
С большим усилием киммериец разжал зубы и процедил:
— Я убил эту сви… этого офицера, защищая свою жизнь… шариф. — Последнее слово долго не могло вылететь из сдавленного горла киммерийца. Но так было положено в армии — называть командира по званию.
— Да неужели? Ладно, по крайней мере я вижу, что ты раскаиваешься. — Меряя шагами двор и переводя взгляд с Конана на капитана Мурада, шариф продолжил свои нравоучения: — Скажи мне, до тебя когда-нибудь дойдет, чурбан с севера…
— Сержант, сколько вам лет? — Капитан Мурад решил прийти на помощь подчиненному или, скорее, их общему командиру. — И откуда вы родом?
Конан на некоторое время забыл про обиды и погрузился в вычисления.
— Последняя зима была для меня девятнадцатой, если не ошибаюсь, капитан. А уж что я знаю точно, так это то, что я из Киммерии.
— Девятнадцать? Совсем сопляк! — воскликнул Джафар, которому самому-то было, быть может, на пару лет больше.
— И уже получил сержантское звание, — продолжил Мурад свою мысль. — Редкий случай. И, я смотрю, ты выиграл схватку почти без потерь для себя. — Его взгляд скользнул по ладони Конана, перевязанной листьями лечебных растений. — Ну, сержант, а чем же вы еще отличились перед туранской армией?
Конан поднял синие глаза на своего командира и, внимательно глядя на капитана, начал перечислять, стараясь не сболтнуть лишнего:
— Я был последним, вышедшим из боя в битве при Яралете. Я лично убил командира мятежного отряда. После этой битвы город Яралет снова перешел в наши руки.
— Я слышал, — кивнул Мурад, — что под Яралетом было жарко. Тысячи убитых с обеих сторон.
— Все это так, дорогой капитан, — небрежно перебил своего подчиненного Джафар. — Этот варвар вернулся после битвы один. И все, что там происходило, мы знаем только с его слов. Но нельзя не учитывать и другого. Последний оставшийся в живых солдат — либо прекрасный воин, превосходящий остальных силой и мастерством, либо трус и предатель, переждавший самое опасное…
— В любом случае Конан сам, добровольно вызвался служить в Венджипуре, — вставил Мурад, делая страшные глаза прищурившемуся Конану. — И вообще, до этого случая он был у меня на отличном счету. Пойми меня, Конан: хороший офицер на дороге не валяется. Это честь и гордость туранской армии. И нет смысла терять их во внутренних распрях или делать инвалидами, подвергая пыточным наказаниям. — Тут Мурад внимательно поглядел на рукоять ятагана киммерийца, в которую тот впился мертвой хваткой, и добавил: — Еще меньше мне хотелось бы терять офицеров, нарушающих субординацию и поднимающих оружие против старших по званию.
