– Девятый! – простонал дэв. – Меня даже седьмой… плющит.
Щаге Райк сказал хмуро:
– Седьмой и меня… Что, уже?.. А дикарю все лемпно. Старый дэв зашел с другой стороны, выпуклые глаза без всякого выражения смотрели на распростертого Придона.
– Мы зрели по его металлу, на голове, – проговорил он, – смотрели на эти дурацкие железки на руках… для чего?., но ни ты, ни я не закести это колечко. Незаметное такое на покрытом грязью састе…
Щаге Райк с содроганием перевел взгляд на крупные кисти дикаря. Надежно прикованные, страшили и вызывали омерзение: покрытые, как у дикого зверя, шерстью, грязные, с сильными пальцами, где изящные склериты снова превратились в грубые ногти… настолько толстые и крепкие, что уже почти когти…
На пальце кольцо из серого металла. Щаге Райк вытянул указательный палец. Еще до того, как прикоснулся, ощутил светлое тепло. Изумился, металл при его прикосновении ответил слабым звоном.
– Защитное колечко, – прошептал он в великом изумлении. – Неужели могло помочь дикарю?.. Откуда оно?..
Хотя, понятно… Где-то разрушили еще одну Башню, убили всех, разграбили, даже не подозревая о ценности того, что рушат и что жгут… Все блестящее забрали их вожди, а это… затоптанное в грязи, подобрал какой-нибудь самый неудачливый дикарь…
Придон чувствовал, что старик пытается стащить это кольцо, собрал все силы и попытался сопротивляться. Увы, все, что он смог, это чуть согнул мизинец. Однако у проклятого колдуна брови полезли на лоб.
– Щаге Райк, – вскричал он блеющим голосом. – Щаге Райк, пойди сюда!
Молодой дэв стоял бледный, с закрытыми глазами. На голос седого дива с трудом поднял веки, в глазах плавают толстые серые нити, ответил прерывающимся голосом:
– Надо зэрнить… в хранилища… Седьмой прилив… восьмой истернит…
– Ты посмотри, – сказал седой дэв настойчиво.
– Потом… – сказал Щаге Райк. – Посленсте… Его качнуло. Он вслепую провел по воздуху растопыренными ладонями. Седой дэв сказал тяжелым голосом:
– Иди… я сейчас… Грозно и звездно, что у него шевеленство в састах…
Придон видел, как сузились зрачки третьего дива, что в дверях. Этот колдун явно умеет зреть все с любого конца комнаты. После паузы третий дэв проскрипел:
– Не можешь снять… отрежь. Или преврати в камень… и разбей.
Лицо его перекосилось, Придон услышал хриплый стон. Шатаясь, дэв попытался привстать, ухватился за подлокотники. Кресло подалось вниз и в стороны, выгнулось, приподнялось с боков, мягко подхватывая падающее тело. Колдун всхрапнул и закрыл глаза. Кресло превратилось в ложе с невысокими бортами.
Седой дэв смотрел на неподвижного Придона с непонятным страхом. Лицо его перекосилось, он прохрипел:
– Слаб ты, Щаге Райк… Почему я, унерниц, держусь дольше? Приливы бьет гошенгов и цсангов тоже…
Голос его хрипел, прерывался. Второе кресло, на ходу превращаясь в такое же ложе, подкатилось ближе, словно его волокли невидимые слуги. Колдун с усилием пересел, даже перевалился с одного на другое, там тоже приподнялись бортики, и Придон с ужасом и омерзением увидел, что из бортов ударили тонкие струйки воды. Через несколько мгновений вода поднялась так, что торчал только острый птичий нос колдуна. Когда скрылся и он, вода перестала прибывать. Под водой дэв казался мертвецом, однако по лицу пробегали судороги, щеки дергались, однажды веки приподнялись, и на Придона уставились такие страшные глаза, что он задрожал и поспешно опустил веки. И все это время в голове стучало, как молоточками, что все это связано с теми чародейскими силами, что напускает на весь мир Луна, лунный свет… и что колдунов этот лунный свет гнетет так, что пробуют загораживаться от неба бешеными тучами, прячутся в эти рукодельные болота, терпят, страдают, пережидают, а потом в бешеной злобе… Да, эти собрались его не то порезать на куски, не то в камень…
Он напрягся, пальцы бессильно шевелились. Жилы на руках вздулись, он видел, как по всему телу вздуваются мускулы. Вздуваются? Он напрягся изо всех сил. Застывшее тело словно размораживалось, по всем мышцам кололи мелкие иголочки.
– Спасибо, – прошептал он сухими губами, – Луна… Ты в наш мир на погибель старому… и в помощь нам, людям…
Кисти его руки медленно отделялись от подлокотников. Металл не изломался, не пошел трещинами, а – диво дивное! – тянулся за его поднимающимися руками, словно густой клей!
С нечеловеческими усилиями сумел оторвать спину от ложа. В окаменевшие застывшие мышцы изнутри пошло тепло. Поднялся, сел, обвел налитыми кровью глазами комнату. Трое дэвов злобно смотрят из прозрачных кувшинов, что были недавно креслами. Лица расплываются в мутной воде, это даже не вода, а какое-то колдовское снадобье.
Ноги дрогнули и подогнулись, но удержался, шагнул к ним ближе. Жар быстро распространялся от сердца, кончики пальцев начало пощипывать, словно отходили от мороза.
– Где… – сказал он, – где… где этот меч бога… Хорса?
Перед глазами плыло, качалось. Он машинально поднял руку к плечу. Но пальцы вместо твердой рукояти верного боевого топора пощупали воздух.
– Где, – повторил он громче и ощутил, что голос крепнет. – Где эта рукоять?
Из ближайшего кувшина дэв смотрел злобно, Придон видел, как исказилось длинное лицо в гримасе страха. Придон ударил ногой в стенку кувшина, дэв перекосился, руки начали – подниматься, будто он намеревался выбраться.
– Ага, – крикнул Придон победно, – это тебя страшит?
Огляделся, взгляд упал на металлический штырь, похожий на заготовку для меча. Ухватил, штырь оказался прикреплен к полу, а когда Придон рванул посильнее, затрещало, по всей комнате замигал свет, словно в окна ворвался сильный ветер и колеблет трепещущие огни светильников.
С яростным воплем он выломал штырь, тяжелый и грозный, руки сразу ощутили надежную тяжесть, полетели искры, словно рядом невидимый великан бил по камню кресалом, добывая огонь. Ветер задул свет. Запахло свежо и остро, будто только что отгремела гроза…
– Еще не отгремела! – заорал он победно. – Я здесь!
Кувшин треснул, вторым ударом железного прута Придон разнес кувшин вдрызг. Конец прута достал дэва по голове. Придон отпрыгнул от хлынувшей под ноги воды, тело дэва вывалилось вместе с мутным потоком. Вода растеклась по всему помещению, а дэва распластало посредине, из проломленной головы обильно текла красная кровь и окрашивала розовым воду.
– За Артанию! – закричал Придон. – За Итанию!
Тяжелый железный штырь превратился в продолжение его рук. Из двух оставшихся кувшинов дэвы попытались вылезти, но двигались медленно, словно засыпающие на морозе рыбы, Придон без труда успел разбить им головы, сам дивясь легкости и презирая таких страшных противников за непонятную уязвимость.
