Явно не ожидавшие отпора с тыла, адские существа пришли в себя только после того, как та же участь постигла тварь в саване с косой, причем чмокающий звук стали, входящей в живую плоть, свидетельствовал, что оная тварь состояла отнюдь не из одних костей.
Пришедшие наконец в себя твари, закричав в разноголосицу и завыв, скопом кинулись на Владислава. Метнув рогатину, как копье, в ближайшую к нему жуткую образину, Владислав мгновенным движением выхватил меч и одним броском оказался позади нападавших. И прежде чем те успели, мешая друг другу, развернуться в его сторону, двое из них уже рухнули на землю со смертельными ранами.
Против силезца осталось еще двое: бледные призраки в болотно-зеленых одеяниях, однако они, выкрикнув несколько весьма человеческих слов, которые, по поверьям, должны как раз отгонять подобные создания, кинулись бежать в разные стороны, тут же исчезнув во мраке.
Тяжело дыша, Владислав оперся на рогатину, выдернутую из груди мертвеца (теперь уже дважды мертвеца, наверное).
– Ей, надо же! – он вытер струившийся со лба пот, – косу прихватил, еще бы котел со смолой…
Матвей стоял, пошатываясь, и зубы его неудержимо выбивали крупную дробь. Ком в горле не давал выдавить не слова.
– Ээ, что ты, что ты, – Владислав поднялся, взял спутника за плечи, сильно встряхнул. – Неужто испугался? Это ж ряженые. На вот, выпей, – он сорвал с пояса флягу.
– Ты…ты жив, Владислав, – бессвязно забормотал Матвей, – сквозь все еще сдавливающий грудь стальной обруч, – Сла-ава Богу, ты жив!!
Потом Матвей, не сдерживаясь, разрыдался, осознав наконец все. Лужица у его ног исходила паром.
– Да посмотри, – Владислав наклонился к мертвецу и потянул за одеяние. Ветхая ткань порвалась, и в руках Владислава оказался кусок савана с изображенными на нем черепами и костями скелета, – всего-то. А вот, – он пнул ногой сумку, из нее выкатились куски гнилого мяса, – для запаха.
– У того, с рогами… глаза светятся, – пробормотал Матвей, тщетно пытаясь подавить рыдания.
– Не вспоминай, а то совсем раскиснешь, – прикрикнул силезец. – Всего и дел-то – два красных стеклышка, да свечка внутри.
Схватив страшилище за рога, он с силой рванул на себя. Косматая шкура сошла с него, как перчатка. Перед ним лежал здоровенный кряжистый мужик с короткой густой бородкой.
…Рыдания продолжали душить Матвея, и чем дальше уходил ужас перед мнимыми бесами, тем сильнее рвали его сердце обида и стыд.
Владислав поднял с земли кривой выщербленный ятаган.
– Вроде египетский, надо ж, и откуда взял, – буркнул он, засовывая оружие за пояс. – Пошли быстрее.
Матвей словно не слышал обращенных к нему слов, пытаясь справиться с неудержимо текущими слезами.
– Ну что ты, – ласково приговаривал Владислав. Он еще не заметил лужу.
Рыдания продолжали душить русина.
– Да что ты визжишь, как будто шило тебе в дупу загнали! – взревел вдруг силезец, потеряв терпение, – Двое сбежали, что если они других приведут? Ну, пошли живо! – он рывком поволок Матвея прочь.
У дерева оба их коня переминались с ноги на ногу, у их копыт валялся труп в обычной человеческой одежде.
– Быстрей уходим, штаны потом переоденешь.
…Путники гнали лошадей так быстро, насколько это можно было в глухом ночном лесу. Владислав насторожено поглядывал по сторонам, Матвея все еще трясло.
– На счастье, я сперва услыхал их разговор, а уж потом всё увидел… – бурчал Владислав. – Они решили, что ты один, а второй конь – заводной… Вообще – то, я так понял, что они выскочили на нас случайно. Да и вообще, они ломились через лес, словно табун чертей! И как ты их не услышал! – силезец весело рассмеялся. Нет, а все-таки хорошо, черти, придумали! – ведь это каким богохульником надо быть, и вообще… Сколько лет на большой дороге работал, а ведь не додумался до такого, – с оттенком уважения произнес он. Как просто: если и успеет кто сбежать, так ведь точно ума лишится! Да и кто поверит? Да… А может быть… все рассказы о нечистой силе вот от такого и идут? А?
И он вновь негромко засмеялся.
* * *Мидр. Континент Аэлла. Атх.599 цикл Эры Второго Поколения, 189 день.
– Где-то имеется источник возмущений. Характеристика сигнала: постоянный ровный, не очень интенсивный, точечный. По всей вероятности единственный. Так полагает уважаемый Хикари Ишира. А он редко, очень редко ошибается…
Наставник прошелся из угла в угол, поднял усталый взор на Таргиза. – Постоянный, ровный источник возмущения – повторил Зоргорн. – Ты знаешь, я всегда доверял мнению Хикари, как лучшему аналитику, но в данном случае я убежден, Хикари – сан ошибается, потому… – он помедлил – потому что такие источники просто не могут появиться в данном месте и в данное время. Теоретически мысленный контакт с ней мог бы установить достаточно мощный сенситив. Но на практике это потребовало бы слишком много совершенно фантастических допущений. Кроме того, совершенно невероятно, чтобы какой угодно сенситив смог настолько подавить волевые качества фактотума.
– Но тем не менее, результат налицо. Что будем делать?
– Что касается меня, – вступил в разговор Эст Хе, – я понимаю прекрасно, что свернув операцию мы понесли бы значительный ущерб в будущем. Если бы это зависело от меня, я бы отдал распоряжение закольцевать на нее всю получаемую Сому; даже воспользовался бы резервами. Было неясно – искренне ли он так думает, или ему сейчас просто хочется поддержать Наставника.
– Это не мне решать, – тяжело вздохнул Зоргорн, – я не Высший. Как бы то ни было, если не удастся предъявить реальных доказательств, что она вновь может стать управляемой, то всему конец…
Таргиз только теперь осознал все значение произнесенных вслух слов. И ему стало вдруг очень неуютно здесь, в этом залитом холодноватым светом круглом зале.
– Мои обязанности заставляют меня отлучиться, – бросил Таргиз, и повернулся к дверям, за которыми его ждал извилистый коридор операционного уровня.
На некоторое время он остановился у входа в один из рабочих залов. На противоположной стене сияла, переливаясь ровным зеленым светом, карта полушарий планеты. Одной из множества Земель среди бесконечного числа похожих и непохожих на нее; одной из тех, что доступны им.
Экран мигнул, и на месте прежнего изображения возникло иное, напоминающее разлохмаченный клубок.
Тысячи и тысячи тонких нитей разной длинны, отходящих друг от друга. Иные из них имели ярко розовый цвет, другие – синий, или бледно голубой. В некотором количестве присутствовал и зеленый цвет. Но больше всего было серых и черных. Розовые обозначали миры, ставшие источниками Сомы, оттенки синего – те, откуда приток живительной субстанции происходил только от случая к случаю, зеленые – те, откуда это было можно сделать.
