А потом я почувствовал приближение чего-то очень страшного и чудовищно сильного.
— Эй, расступитесь, если вам еще жизнь дорога, — с улыбкой сказал я. В этот момент в меня словно врезался мощный горный поток, где смешались Навь, некроэнергия и божественная сила.
— Братик! — Аля повисла на моей шее. — Покажи мне своих друзей!
Скользнув глазами по компании, сестрица нахмурилась и особенно сконцентрировалась на точеной фигурке Айсонаку Уэно, которая предсказуемо не понравилась ей с первого взгляда.
Я очень надеялся, что это далеко не зайдет.
Глава 7
— Между прочим, в баню натощак не ходят, — я быстро набирал себе пирожков. Скатерть-самобранка махнула кисточкой, приглашая всех последовать примеру.
— Фкуфнятина, — Кавагути оценил перекус.
— Здесь дрожжевое тесто как будто чуть грубее, чем его делают у нас, — Уэно нацеливалась на следующий пирожок, запивая крупными глотками сбитня. — Опять же, куда больше вкуса и запаха.
— Конфтантин-кун, — Томоко здоровалась за кисточку с очень общительной скатертью, — а почему не сходить в баню после ужина, раз натощак нельзя?
Я осилил пирожок с печенью и, хватив полстакана кваса, соизволил пояснить:
— Здесь всё сложно. С одной стороны, на голодный желудок в парной лучше не появляться: говорят, организму нужна сила. С другой, наедаться тоже плохая идея: в бане жарко, и высокие температуры способствуют процессам брожения в кишечнике. Поэтому рентабельнее всего перекусить.
— Да чтоб вас, — Изаму ломал голову, сколько пирожков вместится в понятие «перекусить». — А еще правила будут?
— Конечно, — я подобрал крошки с тарелки и с признательностью пожал кисточку. — Спасибо, скатерть, очень вкусно, ты просто молодец. Волосы нужно оставлять сухими, а лучше обмотать полотенцем или нацепить шапку. Первый раз заходим на пять минут, лежим на нижней полке, греемся, выходим, остываем. Потом на десять минут, потом на пятнадцать, а потом до вас доходит, что такое русская баня, и вы начинаете париться по-настоящему. Я покажу. Девы, вот только…
— А с девами я пойду, — на кухне появилась тетя Ада. — Причем сначала мы, а потом вы. А то, как всегда, весь пар на вас уйдет, а я мерзни как дура.
— Тетя Ада, — спросила Уэно. — Я извиняюсь, а «весь пар» — это сколько?
— Это девяносто градусов и девяносто процентов влажности, зайка, — дружелюбно пояснила Аделаида Кощеевна. — Иначе что ж в бане вообще делать?
Томоко воодушевилась. Уэно побледнела. Кощейка, заметив замешательство, потрепала ее по плечу:
— Да не боись. К концу лета будешь выдерживать сто десять градусов. Ида температуру под гостей сегодня рассчитывала.
Девы появились через два часа. Кожу на мощных плечах великанши украшал узор в березовый листочек. Все трое загадочно улыбались.
— С легким паром! — приветствовал их я. — Нам можно идти, хотя бы шестьдесят градусов осталось?
— Шестьдесят и осталось. А выносливы наши гостьи, — похвалила компанию тетя Ада.
Девушки зарделись. Получилось пятнами.
— Так, Костя, хочу пояснений, — с Изаму ручьями лился пот. — Почему на Томоко появился странный узор, и зачем в бане столько средств уборки?
— Наивный, — заржал я, — это веники. Ими не убираются. Ими друг друга бьют.
— Я был уверен, что баня — это место, где отдыхают, а не сражаются, — Кавагути уже забрался на верхнюю полку, и ему там явно было нормально. — Давай рассказывай подробности, где мы находимся. Сам знаешь, в Японии только горячие источники.
Мы сидели четвертый заход, поэтому можно было и языками почесать.
— Ты учти, рассказ большой, — предупредил я.
— Мы же никуда не торопимся, — Изаму взял третью сухую простынь, потому что первые две вымокли в хлам. — Рассказывай давай.
— Баня, — начал я, — для русских некое место силы, точка перехода. Оно не для жилья и не для чужих. Считается, что энергия в ней переходная, из мира духов в мир живых.
— Мы же и так в «тонком месте», — удивился крысенок.
— Верно, но не все же бани только у нас. Царство Кощеево — скорее исключение, бани были во всех крупных русских хозяйствах. В бане соединяются все стихии: огонь дает жар, вода очищает человека, землю представляют камни, — я махнул рукой, показывая каменку, — и, конечно, воздух.
— А дерево — это сруб бани, дрова, лавки и веники?
— Можно и так сказать. Так вот, исходя из вышесказанного, человек не является полноценным хозяином бани. Здесь и стихии, и энергия из иного мира. Все это наделяло посещение бани особым смыслом, обрастало ритуалами и поверьями. Раньше без бани не обходилась ни одна инициация, то есть обряд, который предполагал переход из одного статуса в другой, из одной роли в другую. В бане принимались роды, здесь лечили заболевания вроде водянки, а также делали ладки и правки.
Я наморщил лоб, пытаясь сформулировать всю эту мистику как можно более понятно. Друзья молчали. Изаму выжимал третью простынь.
— Еще есть такая штука, как ладки-правки. Это изначально было что-то вроде массажа, но комплексного, где было задействовано не только тело, но и душа, и разум. Предки считали, что в бане тело становится мягким, душа — открытой, а ум — свободным и чистым. В этом состоянии можно работать с внутренними установками, лечить душу, оздоравливать физическое тело. Смысл — наладить и поправить в человеке все, что в этом нуждается. Сюда же относятся и банные чистки: тело мы очищаем от грязи и верхнего слоя кожи, а душу — от негатива, от застоявшихся обид и вредных отношений и от ненужных связей и мыслей. Как говорили раньше, «от всего отжившего».
Я замолчал на секунду, прицеливаясь, какой бы веник взять, березовый или дубовый.
— Именно по этим причинам в нормальной русской бане не пьют алкоголь. В состоянии искаженного сознания можно почистить что-нибудь не то.
— К тому же высокая температура и алкоголь в принципе так себе сочетание, — Кавагути слез с нижней полки. — Жажду биться на вениках.
— Ну, — нехорошо улыбнулся я, — ложись, покажу.
Вечернее застолье удалось. После него мы выкатились на большую веранду.
— Если вам так комфортнее, вы можете до конца каникул принять обычный облик, — я утащил стакан с квасом, благо набраться от него мне не грозило: мой конструкт пьянеть не мог технически.
— Я бы с удовольствием, — признался крысенок. — Никого здесь не напугаю, а перемещаться так всё-таки удобнее.
— Я, наверное, откажусь, — девушки как синхронизировались в бане, так до сих пор хором и разговаривали. — Мне и так хорошо.
— Я подумаю, — Изаму снова, кажется, завис, подсчитывая, сколько часов он не читал книги. — А у вас библиотека есть?
— Конечно, есть, — подтвердил я. — Завтра с утра покажем обязательно.
Кажется, мы его теряем… Впрочем, если захочет, сам решит, чем ему интереснее заниматься.
Утром мы собрались на кухне. Скатерть приветственно махала нам кисточкой, намекая, что без стопки блинов сегодня мы никуда не пойдем. На кухне появилась Анфиса. Скромно одетая, она буквально распространяла вокруг себя атмосферу домашнего уюта. На ее ногах были войлочные мягкие тапки, которые она на досуге валяла чуть ли не из собственной шерсти.
— Друзья, это Анфиса.
— Привет, Анфиса, — хором сказали мы.
— Как вы заметили, она не кощейка, у ее рода звериное происхождение, — продолжал я. — Она заведует запасами в доме и даже умеет в инвентаризацию.
— А еще я единственная женщина, которой под силу запомнить, где чье белье, поэтому забота о вещах тоже на мне. Привет, молодежь, — улыбнулась она, цепляя себе пару блинов на тарелку. — Какие планы на день? Есть шмотки в стирку?
Я начал загибать пальцы:
— Шмотки сдали, спасибо большое. Во-первых, нужно пойти искупаться. Во-вторых, нужно поваляться в стогу. В-третьих…
— Костя, извини, — Изаму отчаянно принюхивался. — Анфиса, вы очень, очень вкусно пахнете. И я не о пирожках.
Анфиса чуть нахмурилась, а потом догадалась, в чем дело. Из-под запашной юбки показался серый хвост, а нижняя челюсть чуть заметно выдвинулась. Сходство с Изаму было видно невооруженным глазом.
