призраков, риммер? — с неприятной улыбкой спросил Кадрах.
Мириамель нахмурилась. Она надеялась, что, после того как огненные снаряды монаха помогли им спастись, вражда между Изгримнуром и Кадрахом отступит. Герцог и в самом деле был готов заключить мир, но гнев Кадраха лишь усилился, стал более холодным и отталкивающим.
— Нет ничего дурного в осторожности… — начал Изгримнур.
— Прекратите оба, — раздраженно сказала Мириамель. — Тиамак только что потерял друга.
— Не друга, — поправил Кадрах.
— Хорошо, соплеменника. Ты слышал, что он сказал: других людей в деревне он не нашел. Это единственный вранн, которого он видел! А теперь он мертв. Ты бы тоже захотел немного побыть один. — Она повернулась на каблуках и села рядом с Камарисом, старый рыцарь плел из травы что-то вроде ожерелья.
— Ну… — сказал Изгримнур, но смолк и принялся жевать бороду.
Кадрах также помалкивал.
Мириамель проснулась на следующее утро, но оказалось, что Тиамак еще не вернулся. Однако ее страхи рассеялись, когда он появился в лагере с большой охапкой крупных листьев масличной пальмы. Он завернул в них Молодого Могаиба, слой за слоем, словно пародируя действия священника в Доме Последнего обряда в Эрчестере, и очень скоро остались видны лишь источавшие масло зеленые листья.
— Теперь я его возьму, — тихо сказал Тиамак. — Вы не должны следовать за мной, если не хотите.
— А ты бы хотел, чтобы мы с тобой пошли? — спросила Мириамель.
Тиамак некоторое время смотрел на нее, а потом кивнул.
— Да.
Мириамель позаботилась о том, чтобы и остальные пошли с Тиамаком, даже Камарис, которого, казалось, гораздо больше интересовали птицы с необычными хвостами, сидевшие на ветках у него над головой, чем трупы и погребальные ритуалы.
С помощью Изгримнура Тиамак уложил завернутое в листья тело Молодого Могаиба на дно плоскодонки, потом причалил к песчаному берегу, и они выбрались из лодки. На поляне Тиамак сделал раму из тонких веток, а под ней сложил очередные пальмовые листья. И вновь с помощью Изгримнура Тиамак перенес тело на раму, которая слегка закачалась под его тяжестью.
Когда все было сделано, к полному удовлетворению Тиамака, он отошел назад и встал рядом со своими спутниками, лицом к незажженному погребальному костру.
— Та, Что Заберет Нас Всех, — монотонным голосом заговорил Тиамак, — Та, Что Стоит перед Последней Рекой, Молодой Могаиб покидает нас. Когда он проплывет мимо, помни, что он был смелым: он пошел в гнездо гантов, чтобы спасти свою семью и соплеменников. И еще помни, что он был хорошим.
Здесь Тиамак сделал паузу и задумался. А Мириамель вспомнила, что вранн не дружил с Молодым Могаибом.
— Он всегда чтил отца и старейшин, — наконец продолжил Тиамак. — Он устраивал пиры, когда наступало время, и всегда отличался щедростью. — Тиамак сделал глубокий вдох. — Вспомни договор с Той, Что Породила Человечество. Молодой Могаиб прожил свою жизнь; и, когда Те, Что Наблюдают и Творят, коснулись его плеча, он с ней расстался. Та, Что Заберет Нас Всех, не дай ему проплыть мимо! — Тиамак повернулся к своим спутникам: — Повторите это за мной, пожалуйста.
— Не дай ему проплыть мимо! — закричали все вместе.
На дереве, у них над головой, птица издала звук, похожий на скрип двери.
Тиамак подошел к погребальному костру и опустился на колени. Несколькими ударами кремня о сталь он направил искру на пальмовое масло, через мгновение запылал огонь, и вскоре листья вокруг тела Молодого Могаиба стали чернеть и сворачиваться.
— Вам нет нужды смотреть, — сказал Тиамак. — Если вы подождете меня ниже по течению, я скоро к вам присоединюсь.
На этот раз Мириамель почувствовала, что вранн не нуждался в компании. Они сели в лодку и немного отплыли по реке, пока поворот не скрыл из глаз высокий плюмаж дыма. Они вернулись в лагерь. В тот вечер Тиамак почти не разговаривал и еще долго смотрел в лагерный костер после того, как все легли спать.
— Мне кажется, я разобрался в истории Тиамака, — сказал Кадрах.
Было позднее утро через шесть дней после того, как они покинули гнездо гантов. Погода оставалась теплой, но ветер делал путешествие гораздо более приятным, чем прежде. Мириамель даже начала верить, что скоро они выберутся из болот.
— В каком смысле? Что ты понял? — Изгримнур постарался, чтобы его голос не звучал мрачно, но ему не удалось.
Отношения между риммером и монахом продолжали становиться все хуже.
Кадрах бросил на него строгий взгляд, но ответ обратил к Мириамель и Тиамаку, которые сидели в середине лодки. Камарис с кормы пристально наблюдал за берегами, продолжая использовать шест.
— Осколок зеркала. Язык гантов. Мне кажется, я знаю, что это значит.
— Расскажи, Кадрах, — нетерпеливо попросила Мириамель.
— Как вы знаете, леди, я изучал много древних манускриптов. — Монах откашлялся, ему нравилось иметь такую внимательную аудиторию. — И читал о предметах, которые назывались Свидетели…
— Это написано в книге Ниссеса? — спросила Мириамель и с удивлением обнаружила, что сидевший рядом с ней Тиамак сжался, словно пытался уклониться от удара. Она повернулась, чтобы на него взглянуть, но маленький вранн смотрел на Кадраха с подозрением — таким яростным, как будто узнал, что монах наполовину гант.
Она с недоумением перевела взгляд на Кадраха и увидела, что он смотрит на нее с гневом, который с трудом скрывает.
Похоже, он не хочет об этом думать, — сообразила Мириамель, и ей стало не по себе из-за того, что она не сумела промолчать. Но что такого она сказала? Или Кадрах?
— В любом случае, — со значением заявил Кадрах, словно кто-то заставил его продолжать, — когда-то существовали предметы, которые назывались Свидетелями, их создали ситхи в незапамятные времена. Они позволяли им разговаривать через огромные расстояния, быть может, даже посылать сны и видения друг другу. Свидетели имели самую разную форму и вид — «Камни и Чешуйки, Водоемы и Костры», так написано в старых книгах. Ситхи называли их «Чешуйки». Я не знаю почему.
— Ты хочешь сказать, что зеркало Тиамака было… одним из таких предметов? — спросила Мириамель.
— Да, такова моя догадка.
— Но какое отношение ситхи могут иметь к гантам? — спросила Мириамель. — Даже если они ненавидят людей, о чем я слышала, я не верю, что они лучше относятся к этим жутким существам.
Кадрах кивнул.
— Да, но, если Свидетели все еще существуют, ими могут пользоваться не только ситхи. Вспомните, принцесса, что мы слышали в Наглимунде. Вспомните, кто строит планы и затаился на замерзшем севере.
Мириамель подумала о странных словах Ярнауги и вдруг ощутила холод, не имевший ничего общего с теплым ветерком.
Изгримнур наклонился на своем сиденье вперед, рядом с коленями Камариса.
— Подожди, ты хочешь сказать, что Король Бурь творит какую-то магию над
