Константинополь все еще держался. Вроде бы в нем императорских запасов на три года. Только вот распределялись они неравномерно. Хорошо кормили три армии — военных, бюрократов и духовенство, а остальным доставались крохи. Былые щедрые раздачи бесплатного хлеба прекратились. Не голодали и богатые люди, которые наверняка тоже имели запасы и деньги, чтобы докупить продовольствия по бешенным ценам, установившимся в городе. Если до начала осады на солид можно было купить шестьдесят модиев (модий — примерно тринадцать килограмм, месячная норма на одного взрослого человека), обеспечить хлебом среднюю семью на год, то теперь всего шесть. Беднякам приходилось хуже. В городе исчезли птицы, собаки, кошки, крысы… Говорят, что имелись случаи каннибализма, особенно среди нищих. Как и положено на войне, естественный отбор заработал на полную силу, заодно очищая Константинополь от слабых паразитов. Примерно такая же ситуация была и во вражеском лагере. Поскольку в зимнее время подвоза продовольствия по морю не было, а запасов сделали мало, потому что не сомневались, что захватят город быстро, сарацины сожрали всех волов, ослов, верблюдов, лошадей и, в чем никто из ромеев не сомневался, многих своих соратников. В придачу тысячи умерли от переохлаждения, потому что к таким морозам не привычны.
19
Весна началась как-то вдруг. Снег растаял за пару дней, а через неделю земля была покрыта молодой, зеленой травкой. Истосковавшиеся по ней лошади с жадностью и большим трудом скубали короткие стебельки.
Прошло еще три недели, трава подросла и до нас добралось известие, что армия болгар спешит на помощь императору Льву Третьему. Конница в ней состоит из кочевников-булгар, как к этому времени стали называть союз моих бывших врагов — тюркских племен утигуров, котригуров, оногуров и мелких племен, населявших северное Причерноморье до их прихода туда, в том числе гуннов, уцелевших после столкновений с аварами. Как мне рассказал один из постоянных собеседников в кабаке, монах-расстрига с библейским именем Самуил, раньше переписывавший рукописи в монастыре и потому считавший себя шибко грамотным, хазары начали теснить булгар, и союз распался на пять частей. Первая покорилась агрессорам и осталась на Кубани. Вторая ушла на север и, как я предположил, стала предками башкир, татар и чувашей. Третья под командованием хана Аспаруха двинулась на восток и образовала Болгарское царство в низовьях Дуная, на землях, ранее занимаемых аварами, которые надорвались, осаждая Константинополь, и сами стали жертвой. Аспарух в двадцатом веке будет считаться национальным героем болгар и по количеству памятников и улиц, названных его именем, уступать только Ленину. В двадцать первом веке обоих станут забывать по мере того, как болгары будут интенсивно разбегаться из своей страны. Четвертая осела в районе Македонии, попробовала захватить Фессалоники и тоже надорвалась, после чего начала растворяться в славянских племенах. Пятая пошла к франкам, которые разрешили им поселиться, а потом ночью вырезали больше половины. Уцелевшие удрали к лангобардам, которые дали им земли в центральной части Аппенинского полуострова.
Командует болгарской армией хан Тервель. Он христианин и первый и пока единственный правитель другой страны, имеющий римский титул цезарь. Получил такую щедрую награду за то, что тринадцать лет назад помог свергнутому римскому императору Юстиниану Второму вернуться на трон. Еще одной наградой было вероломное нападение римлян через три года, закончившееся разгромом их и выплатой ежегодной дани болгарам. Видимо, императору Юстиниану Второму надо было обзавестись уважительной причиной, понятной его подданным, чтобы щедро одаривать своего благодетеля. Не знаю, что хану Тервелю пообещал нынешний император Лев Третий, но, говорят, идет с очень большой армией. Может быть, болгары просто выбрали из двух зол меньшее — римлян, которых уже неоднократно били. Они еще не догадываются, как сильно ошиблись.
Когда болгарская армия приблизилась к Адрианополю, в город сбежались жители близлежащих деревень. Все ворота закрыли, на стенах выставили усиленную стражу. Союзник был еще тот — неоднократно посещавший эти места, совершая грабительские рейды. За воротами остался только большой обоз с продовольствием и вином, который горожане должны были поставить болгарам по приказу своего императора Льва Третьего. К этому обозу и пристроился я вместе с Бамбером, ехавшим на втором иноходце и ведшим на поводу моего боевого коня и вьючного. Благодаря дорогим доспехам, меня можно было принять за офицера, наблюдающего за исполнением приказа императора.
Армия союзников расположилась на невспаханных полях километрах в трех от города. Навстречу нам попалось несколько небольших конных отрядов, отправившихся, как догадываюсь, за добычей, то есть грабить покинутые деревни. Судя по тому, что многие всадники были больше похожи на славян, чем на тюрок, метисация в Болгарском царстве шла полным ходом.
Хан Тервель тоже не был похож на тюрка-кочевника, а, скорее, на белобрысого татарина. Он был среднего роста, статен, с прямыми ногами, что для кочевника да и любого кавалериста большая редкость. Светлые волосы на голове подстрижены под горшок. Зато брови и жиденькие усы и борода были черными, из-за чего казалось, что он крашеный блондин по моде конца двадцатого века. В глубоких глазницах карие глаза. Одет в кольчугу длиной до коленей с разрезами внизу спереди и сзади, подпоясанную широким кожаным черным ремнем с чередующимися, золотыми пластинками — кружками и ромбиками, к которому был прикреплен слева кинжал в золотых ножнам и с рукояткой из слоновой кости. На ногах сапоги из красной кожи и с загнутыми вверх, короткими носами. Красят кожу сандалом, как называют и саму древесину сандалового дерева, привозимого из Индии, и «орешки» с листьев разных местных деревьев, чаще всего дуба, дающие этот цвет. Поскольку краситель очень дорог, в Римской империи обувь и одежду из красной кожи носят только император и члены его семьи, и она входит в дань, которую выплачивают болгарам. Стоял правитель болгар в окружении воинов в кольчугах и чешуйчатых доспехах, видимо, своих дружинников.
Я слез с коня, снял с пояса саблю, подождал, когда адрианопольский офицер доложит хану Тревелю о привезенном продовольствии, после чего подошел сам и сказал на древнеславянском языке, в котором напрактиковался за зиму в кабаке, общаясь с застрявшим там, болгарским купцом, который вез товары в Константинополь:
— Хочу присоединиться к твоей армии. Возьмешь на службу?
— Ты ромей или франк? — окинув оценивающим взглядом мои доспехи, спросил он.
— Нет, гот, — соврал я, потому что не знал, каковы у него отношения с франками, а они, судя по судьбе одной из булгарских орд, могли быть самыми разными.
— Где живет твой народ? — поинтересовался хан Тревель.
— Западнее и южнее франков, — ответил я.
— Приходилось воевать с ними? — задал он следующий вопрос.
— А как же! — произнес я, улыбнувшись. — На то они и соседи!
Хан Тервель тоже улыбнулся и сказал:
— Это верно! Без соседей было бы скучно!
Его дружинники дружно заржали, будто за всю свою жизнь не слышали ничего смешнее.
— Возьмешь его, Вокил? — повернувшись к стоявшему справа дружиннику — пожилому воину с двумя старыми шрамами, пересекающимися на остатках того, что раньше было носом, видимо, немалым.
— Почему не взять?! — весело молвил тот. — Пригодится: к соседям ведь пожаловали!
Дружинники опять заржали дружно, что говорило о спаянности коллектива: подобрались люди с одинаковым интеллектом и взглядами на жизнь.
Меня распределили в сотню под началом Котрага — кривоногого и косолапого толстяка с деформированным, как у гуннов, черепом. Кстати, у многих старых воинов череп тоже был вытянутым, а у молодых такое уродство встречалось редко. Видимо, эта мода ушла вместе с гуннским владычеством.
— О-о, у тебя лук есть! — насмешливо произнес сотник, когда я начал располагаться рядом с его подчиненными на поле, на котором еще где-нигде торчали сухие пшеничные стебли. — Покажи-ка нам свое грозное оружие! Уверен, что ты перебил из него много врагов!
