Мальчик остановил коня и повернул голову. С угасающей надеждой он посмотрел на тяжелый свод скалы.
«Мать Предков! Всеблагая! Утро Надежды! — взмолился он. — Путь случится чудо, и гора рухнет на проклятых имперцев! Или пусть молния поразит меня, дабы я не посрамил памяти славного предка!»
Спасительница не оставила мольбу заплутавшего сына без ответа. Скопище камней на краю уступа шевельнулось и первые булыжники каменным дождем осыпались на войско.
Крент громко смеялся над незатейливыми шутками арзратцев, когда на тропу перед ним рухнул небольшой — с добрый кочан капусты — валун. Взорвавшись каменным крошевом, он посек охрану впереди. Гнедая под одним из воинов громко заржала и взвилась на дыбы. Из рассеченной шеи у нее хлестала кровь. Лошадь рухнула, придавив нерасторопного седока. Несколько камешков простучали по нагруднику Крента, звякнув о металл. Умный конь прянул ушами, всхрапнул и встал. Командующий, хоть и был привычен воевать не в горах, а в степи, мигом догадался: они влетели в засаду. Уж больно место для атакующих удобное… Вскинув голову, Крент разглядел уходящего за поворот мальчишку-гореныша со счастливой улыбкой на лице.
«И этот лыбится… совсем как полоумный дурачок Ойкон… Песий выкормыш, козопасово племя», — Крент, не помня себя, зарычал, выхватил меч, рванулся… Однако камни все сыпались и сыпались, и чья-то сильная рука схватила коня под уздцы, заворачивая морду в сторону.
— Уходим! Уходим! — завопил Зомир. — Засыплет… Крент… Засыплет…
На разбегающихся провинциалов, вздернувших над головой щиты, уже сыпались камни потяжелее.
— Вперед! — заорал Крент, останавливаясь на безопасном расстоянии. — Вперед, сучьи дети! Сбили черепаху и вперед! Принести мне голову горского малолетнего ублюдка! Десять монет!!
Арзратцы окружили коня командующего, тесня назад. Крент ярился и орал, булдыганы падали и стучали по щитам имперцев. От зычного голоса командующего воины встряхнулись, пришли в себя, подняли щиты, встали плечом к плечу и двинулись вперед. Камни ударялись и отскакивали, не причиняя вреда. Воины воодушевились и прибавили шаг. Но тут в середину черепахи рухнул здоровенный обломок скалы, разметав воинов и придавливая новыми булыжниками упавшие тела. Камни продолжали валиться, и преграда росла на глазах замолчавшего Крента. Командующий огляделся. Воины вокруг, верные выучке, не подвели, мигом рассредоточились и изготовились к атаке. Вовремя! На верхотуре на фоне ясного неба появились силуэты горцев и воздух загудел от летящих дротиков. Большинство снарядов безобидно звякнуло о подставленные щиты. Опытные командиры, оценив дистанцию, отдали команду и строй качнулся назад.
Камнепад наконец прекратился и гигантский курган над погибшими провинциалами наглухо запечатал дорогу. Крент скрипнул зубами: метатели кинулись к дальнему краю козырька, посылая дротики на головы отрезанного от войска переднего отряда, успевшего преодолеть предательскую теснину. Послышались вопли, лошадиное ржание и звон железа.
— Проклятие! — Крент саданул по колену кулаком, глядя как ожил противоположный пустынный склон. Горцы вырастали словно из-под земли, скидывая темные шкуры и посылая стрелу за стрелой в имперских воинов, которым он не в силах был помочь. — Проклятье!!
Мерех и не заметил, как падающие камни сменились летящими дротиками и стрелами. Он так растерялся от криков и шума, что совсем позабыл о желании наброситься на проклятых имперцев. Один из дедовых слуг подгонял коня Мереха, уводя как можно дальше от грохочущей теснины, затянутой белой пылью.
Впереди всадники-легкоходы сомкнулись в плотный кулак и набросились на его людей, взмахивая короткими мечами. Многие из растерявшихся горцев рухнули с глубокими ранами. Остальные архогцы выхватили клинки и зазвенело железо. Мерех оглянулся. Из белого облака пыли выбегали и выбегали воины Империи с поднятыми над головами щитами. Они увидели кипящую впереди схватку и на миг замешкались. Грубый голос в глубине строя коротко рявкнул команду, и пешие развернулись. Воодушевленные разведчики отпрянули, кружась подле сгрудившихся вокруг Мереха горцев, лишая возможности покинуть поле боя. Горцы-селяне, непривычные к конному бою, тяжело дышали. Некоторые остались лежать бездыханными, многие скособочились, прижимая к ранам ладони.
Пешие воины набирали ход, торопясь отомстить предателям-провожатым. Вдруг на скале появились фигурки горцев. В спину имперцам ударил залп дротиков. Потом еще и еще. Кое-кого сбило с ног, но приближающихся чужаков было слишком много!..
— Хороши у сволочей доспехи, — заметил один из людей деда.
Мерех кивнул. Дротики не нанесли большого вреда: отряд лишь на миг замедлился, и злой голос вновь завопил, подгоняя, и воины прибавили шаг.
Внезапно пустой склон зашевелился: из-за невысоких валунов и трещин показались новые горцы. Вскинув луки, они посылали стрелы в бегущих мимо имперцев. Следом оживились и метатели на козырьке…
— Бегом! — грянул неугомонный бас, и имперцы резко ускорились и разом, рывком, приблизились, врубаясь в конную охрану Мереха. Умелые воины ловко подрубали ноги коням, били щитами по ноздрям, по мордам непривычных к драке животных и споро сволакивали горцев наземь, добивая короткими уколами.
— Дорр-ча! Дорр-ча!! — всколыхнулся дальний склон. Подняв мечи и выставив вперед небольшие круглые щиты, вниз неслись знакомые фигурки воинов. Мальчик сразу признал их: ближники дана, лучшие из поединщиков. Ну сейчас они покажут…
— Дорр-ча! Дорр-ча! — вторил им топот всадников, вырвавшихся из объятий горной дороги на простор. Пригнувшись к конским шеям, они выставили копья, выцеливая острыми наконечниками заметавшихся легких всадников.
Дедов человек потеснил Мереха и затолкал юного проводника меж двух высоких камней. Кобыла под мальчиком дрожала и всхрапывала.
«Как же его зовут…» — Мерех пытался вспомнить имя слуги. Он перегородил проход из расселины, мешая следить за ходом боя.
Вдруг охранник резко взмахнул мечом, свешиваясь с седла и нанося удар. Потом рубанул кого-то еще раз: сверху вниз, сверху вниз. А затем вывалился из седла. Послышалась громкая ругань на имперском. Затем лошадь отвели в сторону.
Перед Мерехом стояли трое. Забрызганные кровью имперцы сжимали мечи, уставившись на мальчика. Заколотый охранник под ногами затих, раскинув руки. Левый имперец успокаивал пугливую лошадь. Юный горец выставил кинжал.
— Думал, утёк? Десять монет… — процедил здоровяк, и Мерех узнал грубый голос, подгонявший отряд щитоносцев.
Внезапно раздался короткий свист, что-то ударило имперца сзади, и он рухнул на колени. Лошадь взвилась на дыбы, откинув воина, и с диким ржаньем ускакала прочь. Воин справа вдруг резко нагнулся и о камень звякнул дротик. Чужак рассерженно прошипел, но воздух распороло сразу несколько стрел. Одна из них пробила ногу бойца, а другая впилась в плечо.
Послышался топот и показался всадник в кольчуге. Качнувшись вперед при ударе, он насадил раненого имперца на копье и отбросил. Мерех перевел дух, погладил испуганную кобылку по гриве и выехал из расселины. Оглянулся. Никого из своих людей не видно: все полегли, выполняя наказ старейшины, защищая хозяйского внука.
Мерех посмотрел на конного копейщика в кольчуге и улыбнулся. Тот подъехал ближе и улыбнулся в ответ. Потом быстрым движением развернул копье и пяткой древка больно ткнул в грудь, сбивая с седла. Мерех больно ударился локтем и на глазах выступили слезы.
— Плачешь? — белозубо оскалился горец. Он подъехал вплотную. Развернув копье по-боевому, упер наконечник в шею мальчика, прижимая к камням. — Поздно плакать, поганый гворча. Предатель! — тягучей слюной горец харкнул под ноги коню.
— Я не предатель! — закричал Мерех и схватился руками за древко, пытаясь освободиться. Он покраснел от натуги, но ничего не получилось. Жало наконечника не сдвинулось. — Я не гворча, я же нарочно вел их в засаду!!! — в ярости закричал юный архогец.
— Пой, пой… мадлловское ядовитое семя… — начал копейщик, но его прервал зычный клич, накрывший теснину.
