- А кто же может стать против бога, как не равный?
- Не знаю. Если честно, я никогда об этом не задумывалась.
- Почему?
- Потому что я атеистка. – В серых глазах собеседника промелькнуло непонимание. – Я не верю в богов. Ни в темных, ни в светлых.
Серые глаза наполнились интересом.
- Как можно жить, не веря в Богов?
- Очень просто, - пришел черед Надежды с удивлением смотреть на собеседника.
- Но если ты не веришь в противостояние Вечных Сил, не участвуешь в общей игре, то зачем, же ты тогда живешь, женщина? - У запавших аскетичных губ пролегла презрительная складка. – Чтобы есть и спать, точно тупое животное? Кстати, вы совсем ничего не едите. А закуски отменные.
Надежда со вздохом потянулась к булочкам:
- Можно мне в свой черед задать вопрос?
- Задавайте, - милостиво кивнул маг.
- На моей планете Раем называют место обитания душ праведников. Оно вроде как свято, полно добра и блага. Почему у вас жуткое место называется Райским?
- Некогда на том месте был город, прекрасный и сильный. Он являлся сердцем цивилизации. И был царь по имени Рай. Ему прочили стезю спасителя, своего рода мессии. Но он, продав душу за вечность, стал королем мертвых. Город оказался проклятым. Со временем на месте города встал лес. Такой же проклятый. Вы же читали об это в книге?
- А чем питаются все эти чудовища, если люди стараются в те места не соваться?
Улыбка растянула тонкие губы мага, не коснувшись глаз:
- Джайна, это нечисть, а не зверь лесной. Грубо говоря, она и не живет здесь, на земле, по земным законам. Чуя человечину, твари проникают в мир, нажираются и вновь исчезают в неизвестном направлении. Они идут на запах, вибрацию, или ещё на что-то, что излучает живой организм. При этом звери их совершенно не интересуют – только люди. Я имею ввиду, не только человека, но и любую другую расу. Попробуй этот фрукт. Думаю, он должен прийтись тебе по душе.
Фрукт Надежде не понравился. Его вкус чем-то напоминал персик, а она не любила перски.
- Вы разделяете убеждения вашего короля?
- Что вы имеет ввиду? – Маг подарил девушке ещё одни внимательный пристальный взгляд.
- Вам не кажутся некоторые его действия излишне…эксцентричными?
Крэй хмыкнул:
- Видите ли, отцом Чархана был нифилим. С такой родословной без «странностей» никак не обойтись. – Маг снова смерил Надежду взглядом, и она постарась не заметить в нем затаенной насмешки. Над чем, интересно, он тут насмехается?! – Ну? Вы поели? Мы можем приступать к работе?
- Можем, - процедила Надежда сквозь зубы.
Лучше бы она не соглашалась. Хотя, нет, права выбора на самом-то деле ей не давали, и «не согласиться» Надя не могла. Но вот есть однозначно не стоило. Это факт.
Вообще-то такой ерундой, как милосердное отношение к страждущим, здесь явно не заморачивались. Больной лежал на каменном полу, в собственных экскрементах, исходя гноем, сочащемся из вскрывшихся струпьев.
Даже пучка соломы ни одна милосердная рука не пожертвовала.
Острые кислые запахи, напоминавшие о галлонах скисшей молочной продукции, не просто шибали в нос – они норовили сбить с ног.
- Что это? – Гневно сверкая глазами, накинулась на мага доктор.
- Моровое поветрие, - выразительно поднял бровь маг.
- Просто ни в какие ворота!
- Не судите опрометчиво. Болезнь легко передается. Ни у кого нет желания оказывать помощь бедняге, потому что все боятся оказаться на том же месте. Но, между нами, им этого не избежать. Впрочем, если хотите, явите доброту. Коли не боитесь.
Надежда сощурилась:
- У меня нет выбора, правда?!
- Нет, - подтвердил Крэй. – Если вы та, кого мы ждем, болезнь не коснется вас. Если нет, то боюсь, жить вам осталось не долго.
- Как мило, - зло засмеялась Надежда.
- Идите, - приказал главный придворный маг, затворяя дверь. Оставляя Чародейку тет-а-тет со Смертью.
***
Больного мучила жажда. Неутолимая. Сколько бы доктор не пыталась её унять, вливая в потрескавшиеся губы страждущего воду, жажда продолжала сжигать несчастного. Наблюдая за затянувшейся агонией, женщина чувствовала, как железная перчатка безнадежности сжимается на сердце. На земле, в лабораториях вирусологи, возможно, могли бы попробовать выяснить причину и найти антидот. Но что можно сделать в чужом мире, где все, что ты знаешь, ни к чему? Нет ни средств диагностики, ни блокаторов, ни антидотов, ни сывороток. Даже банальных микроскопов - нет.
Мысль о том, как скоро наступит её черед заживо гнить, сгорая от жажды, становилась невыносимой.
Ближе к закату больной, вытянувшись, отдал богу душу.
Надежда считала себя уравновешенным человеком. За свою не слишком долгую, но и не короткую жизнь, ей не доводилось ненавидеть по-настоящему. Но что можно испытывать к человеку, бросившему тебя в клоаку, обрекшему на мерзкую, грязную смерть только потому, что ему потребовалось утвердиться в правильности древних трактатов? Перекормленная в детстве советской пропагандой о святости Великой Социалистической Революции, Надя всю жизнь была аполитична. Ей впервые пришлось задуматься над тем, что в борьбе с тиранией есть разумное начало.
С мертвящим холодом в сердце доктор поняла, что хочет пить. Глухая головная боль, сопровождающаяся острой резью в глазах, ломота в костях, сходная с той, что обычно сопровождает грипп, не могли быть симптомами обычной усталости.
Надежда закрыла глаза, представляя тонкое лицо Чархана. Высокомерный демон! Колючая волна раздражения пробежала по телу, вызывая желания разбить, разрушить, изничтожить острые, правильные черты.
Будь ты неладна, рыжая тварь!
Поднявшись на ноги, она заставила себя отойди от цепенеющего труппа.
Жажда усиливалась. Возникло ощущение, что язык, против обыкновения, стал вдвое шире и с трудом помещается во рту.
- Пить! – Хрипло произнесла женщина. - Пить, пожалуйста…
На потолке ширились, вращаясь, центрические круги. Поначалу медленно, потому все быстрее, быстрее.
- Воды, - шепнула она. Но в горло будто напихали ваты, - никак не пропихнуть слова. – Воды!
Живя, мы редко размышляем о смерти. Потому что думать о неминуемом конце страшно. Верующие грезят о мире лучшем; все религии щедро обещают продолжение бытия. Но, заглянув себе в душу, положа руку на сердце, верим ли мы в продолжение по-настоящему? Как это может быть? Вот оно, наше тело, с его беспрестанным процессом метаболизма, выделения и поглощения энергии, постепенного отмирания клеток и неминуемого старения. Вот в теле, как матрешка, сознание, обусловленное скоростью процессов, протекающих в головном мозге. Быстрее процесс – лучше сознание; медленнее – хуже. Стоит посильнее ударить по определенному участку мозга, нарушить целостность коры, и ты уже не полноценный человек – ты овощ, фрукт.
