Ангелы. Их редко видели, и ещё меньше знали о них.
— Вот любят же эльфы комфорт, — улыбнулся я, когда увидел совсем небольшой холодильничик, в который разве что пять кило мяса можно засунуть. Но это уже что-то.
В остальном фургон как фургон.
Из груза ничего необычного не было: обычные спальные мешки; рюкзаки с личными вещами, в которые не стал лезть; котелки и полевая кухонная утварь, включая полотенца и скатерть; резиновые вёдра; верёвки; свечи; небольшой баллон с газом, как говорится, куда уж без него. Что было необычно, так это множество стеклянных банок и алюминиевых горшков разных размеров: от напёрстков и пробирок, до литровых бадеек. В каждом было насыпано земли.
Я хмыкнул, мол, кто этих эльфов поймёт, и покинул фургон. Думал, сестры уже на месте, но их не было.
Гномы сперва по очереди выглядывали из-за края тента, а видя, как я развожу руками, вскоре вообще перестали высовываться. Голем опустил свою ношу на землю и сел сам.
Прошло десять минут. Потом ещё десять. Я сперва вглядывался в городские улочки, выискивая этих особ в прохожих, и даже искренне волновался, как бы чего не случилось, а потом смирился. Искать этих особ в родном для них городе бессмысленно. Остаётся только ждать, сидя на Гнедыше, и чиркать зажигалкой.
— Иван, — послышался со стороны голос гномихи Гайки.
Я неспешно повернулся в седле и поглядел вниз. Немного пухленькая девушка гномьего рода с круглым лицом, широкими карими глазами, пухлыми губами немного широковатого рта была достаточно привлекательна, а пухлые прелести, виднеющиеся в вырезе платья, добавляли интересности в её облике.
Одета она была по традиции клана в одежду контрастных чёрных и белых цветов. Чёрное платье — белая блузка. Аккуратный белый передник и чёрные полусапожки на ногах.
На шее висел медальон с изображённой на нем барсучьей головой. Необычным было и украшение лица: от глаз вниз к уголкам рта и от густых бровей вверх по лбу нанесены стойким углём две широкие черные полосы. Это не портило миловидное лицо лет тридцати, хотя и делало его необычным, даже забавным. Говорят, другие кланы тоже украшали себя в стилистике тотема. Подземные жители считают это оберегом, защищающим от зла и дающим силу предков.
Клан Барсука самый большой в нашей стране, а есть ещё клан Стального Крота, клан Медного Червя, клан Корней Древа. И это только самые ближайшие. Всего их по миру не меньше двух сотен. А что до Барсуков, то в их роду насчитывается около трёхсот тысяч гномов, и это большая сила.
Говорят, в Европе есть миллионный клан, но до тех краёв далеко, а после того как машины начали бунт, а начали они именно там, гномов больше чем людей, что вряд ли. Подземные коротышки не способны прокормить огромное, спрятанное в недрах земли подземелье только силами гидропоник и кроликов. На одного гнома обычно приходится пять фермеров из числа людей. А ведь человеки кормят ещё и эльфов всех мастей. Не на халяву, конечно, но общее соотношение
— Я слушаю тебя, Кракчаны, — с улыбкой произнёс я, разглядывая живое лицо девушки.
— Можешь называть меня Гайкой, — улыбнулась та в ответ, — я знаю, что вам наши имена не всегда хорошо даются.
— Хорошо, Гаечка.
Гномиха показала в сторону фургона эльфиек.
— Как ты оказался с ними?
— Потому что дурак, — ответил я. — Сидел бы в трактире, уткнувшись в свою тарелку, не попал бы в историю.
— А что ещё бы случилось, если бы уткнулся? — прищурив глаза, продолжила беседу гномиха.
— Ну-у-у, — протянул я, — думается, одну бы эльфийку нашли бы потом в овраге голую, изнасилованную, ограбленную и с перерезанным горлом.
Гнома кивнула своим мыслям.
— Значит, сама тропа недр вывела тебя навстречу остроухой девчонке. Она же по меркам эльфов совсем ещё подросток. А раз так, то не гневи недра, а мы тебе поможем.
— За отдельную плату? — усмехнулся я.
На тот раз протянула Гайка:
— Ну-у-у, благое дело и деньги редко врозь идут. Не сейчас, так потом нам зачтётся золотом в пальцах или золотом души. Только что-то они не собранные какие-то.
Я пожал плечами, мол, какие есть, а потом пробежался взглядом по улочке. И вовремя.
— Идут, — радостно прошептал я и добавил: — Подыграйте мне, надо немного сбить спесь с этих особ и приучить к самостоятельности.
Гаечка улыбнулась и кивнула.
А эльфийки, оказывается, переоделись. На обеих теперь были полусапожки на шнуровке, темно-зелёные платья с подолами до середины голени и короткими, спускающимися только до талии плащами. На головах ниспадающие на плечи платки из тонкого, почти прозрачного зелёного шелка, подхваченные тонкими ободками на лбах, чтоб, значит, уши не обгорали в пути. Височные косички богато украшены медальончиками.
— Господи, — пробормотал я, — прям средневековый маскарад.
При этом Киса сияла, словно галогенная лампа, а Рина, напротив, была мрачнее грозовой тучи.
— Вань-Вань, — громко заголосила младшая, как только девушки приблизились, — как быстро мы доберёмся до Стеклодара?
— Он на полста кило́метра севернее руин Рязани, — начал я прикидывать вслух. — До Рязани без суеты доберёмся за пять дней. День-два копаний в руинах, и неспешным шагом за три дня доползём до Стеклотары. Итого десять суток. Может, двенадцать, если у кого желудок сведёт.
— Как ты его назвал? — поглядев на меня снизу, спросила Гайка.
— Мы, в гильдии электриков, называем цитадель гильдии стекольщиков и оптиков не Стеклодаром, а Стеклотарой. В ответ они обзывают нас Долбоградом, мол, все током долбанутые.
Гномиха хмыкнула, а Киса отмахнулась и выдала предложение, от которого у меня челюсть отвисла:
— Мы должны быть в Стеклодаре через пять дней!
От меня не укрылось, что Рина при этом зло поглядела на сестру.
— С какого перепуга? — удивился я и приподнял брови.
— Мне одобрили заявку на аукцион первого поцелуя, — гордо выдала она.
— Святые электроны, — закатил я глаза, а затем охренело проследил, как девушки исчезли внутри фургона.
Через три минуты из-под тента показалась голова Кисы.
— Вань-Вань, мы ждём!
— Чего?
— Ты же должен фургон повезти. И побыстрее.
Я глянул на давящую улыбку гномиху, состроил пафосную физиономию и направил Гнедыша к повозке. Когда поравнялся, упёр левую руку в бок, а на правой, которой держал поводья, оттопырил мизинец.
— Я, знаете ли, милостивая госпожа, нанят только для охраны. Посему вы тележку сами, госпожа, сами.
— А я не уме-е-ею, — надула губы младшенькая.
— Тогда я не виноват, — ответил я и медленно потянул за поводья, разворачивая Гнедыша в сторону повозки гномов, которые дружно пялились на нас в ожидании развития событий. Даже голем водил головой, не зная, поднимать ему свою ношу или нет.
— Вань-Вань, — закричала мне в спину Киса, — помоги!
— Неа, — важно ответил я.
— Вань-Ва-а-ань, я волшебное слово знаю: пожалуйста-а-а!
— Не-е-е, — протянул я и добавил: — Сами, девушки, сами.
— А как же первый поцелуй? — растерянно пробормотала Киса. — А как же сокровища?
Я зловеще улыбнулся и потёр тыльной стороной ладони недавно ударенную щеку. Все, что мне было нужно, так это извинения, но пусть сами догадаются. Они же эрлитарии, мать их, гордые аптечные эльфийские создания.
— Вань— Вань, — жалобно продолжала канючить Киса. — Ну, позязюста…
* * *
— Нашёл! Шеф, нашёл! — закричал тощий паренёк, залетая в трактир. — Они сегодня из Новомартыновска в Стеклодар выдвигаются! Мне кореш телеграфом пиликнул.
— Чё горлопанишь на всю округу?! Нашёл — молодец, а орать не надо.
Шеф повернулся и кивком поманил ещё одного своего помощника.
— Собери людей, выдвигаемся. Только прошу, без лишнего шума.
Небритый долговязый кивнул и встал, хлопнув по кобуре с револьвером, но на последок задержался и залпом допил мутное содержимое стакана.
