— Живо! — прикрикнула эльфийка напоследок, отчего сёстры, чуть ли не в спотыкаясь, вбежали внутрь. И дверь закрылась, оставив меня и Гндыша одних.
— Мда-а-а, — протянул я и погладил мерина по шее, — коротенькое приключение у девчат. Придётся одному по руинам шастать. Блин, да ну её, эту зелень ушастую, только фантазию разворошат.
Я некоторое время постоял, прислушиваясь к звукам, доносящимся из-за высокого забора. Но было тихо.
Десять минут постоял. Двадцать. Полчаса. Ничего.
— Ладно, пойдём, — пробормотал я под нос и повёл коня вслед за собой. Заскакивать в седло не хотелось, хотелось прогуляться, а потом и напиться. — Такие надежды обломали, — добавил я и усмехнулся своей же глупости. Что стоило ожидать от комнатных барышень, выращенных, как редиска, на тепличных грядках.
Брёл медленным шагом, глядя под ноги, лишь изредка поднимая глаза. Ангел все так же стоял на верхушке радиовышки. Да и хрен с ним.
Я снова опустил глаза, перешагнул через рельсы, пропустил покачивающуюся на кочках телегу с бочками, и двинулся вдоль домов. Уже центр, и первые этажи часто были заняты самыми разными магазинами и мастерскими. Людей не очень много, в основном все на работах, но впереди доносились звуки рынка.
Когда уже почти вышел на площадь, остановился. В небольшом переулке возились с големом гномы. Причём старые знакомые, из Сосновых Нор. Два коротышки с небольшими черными бородками, с прокрашенными на манер барсучьей шкуры белыми полосками громко ругались, ковыряясь под снятым со спины механического великана щитком. Одному парню было где-то двадцать пять, второй — мой ровесник.
На мешках сидела та самая гномиха, которая выпустила нас из-под лавки старого торговца. Она меня тоже узнала и помахала рукой.
Я улыбнулся и подвёл коня к ним. Здоровенный голем, сидевший на корточках с открытой спиной, медленно обернулся в мою сторону. Большая круглая голова с двумя круглыми стекляшками глаз была лишена рта, носа и ушей.
— Тихо! — закричал гном, высунув голову из спинного проёма, который многие по привычке называли капотом. Коротышка увидел меня, кивнул и снова нырнул внутрь. А там виднелись какие-то шестерни, испачканные маслом ёмкости и ремни.
Голем молча повернулся обратно и замер изваянием.
— Привет! Мягкого камня тебе! — закричала девушка, и я улыбнулся. Коротышки всегда шумные.
— Привет. Да вот, гуляю, — пожав плечами, ответил я.
— А где та длинноухая?!
— Домой загнали, — скривился я.
— А мы в город за бумагой и кислородом! Люди лучшую бумагу на мильён локтей делают!
Привычные к подземельям гномы все меряют в локтях. Их локоть — сорок сантиметров. А в ходу были выражения сто локтей, сто сотен локтей и миллион локтей.
— Ну да, из белой бумажной конопли, — кивнул я.
Если перейти реку, то там бескрайние бумажные поля, как все называли, конопляные плантации. Раньше, говорят, это растение сушили и курили, но вот зачем? Всем же известно, то оно не содержит дурных веществ. Неужели, раньше содержало? Истрия об этом умалчивает.
Впрочем, из бумажной конопли делают не только бумагу, но и верёвки, мешковину и паруса для лодок и ветряков.
— А куда сейчас двинешься? — с искорками любопытства в глазах.
— Да… — начал я и махнул в неопределённом направлении рукой.
— За сокровищами, — раздался за спиной сильный голос.
Я резко обернулся.
В пяти шагах за мной стоял Кор. Эльф в одной руке держал охотничий эльфийский нож, в другой — небольшой, богато расшитый растительными узорами мешочек и холодно глядел на меня.
— Дневник у тебя? — через минуту проронил он, отчего у меня в душе поселилась обида. Всё, отбегался по приключениям. Сейчас придётся отдать древнюю ценность. С инспектором дозоров тягаться — пустое. Он успеет всадить в меня нож раньше, чем я вскину ружье.
— У меня, — зло проронил я и обернулся на гномов. Все трое молча разглядывали нового гостя и меня. Девушка — взволнованно. Один из коротышек — с обычным гаечным ключом в руке, наверное, подмастерье и намеревался подать своему мастеру, а тот, что ковырялся в железных потрохах голема, поджал губы и протирал руки о грязную тряпку. Колкий взгляд голубых глаз сверлил эльфа. А у Кора одно ухо было забинтовано, и сквозь ткань проступали едва заметные красные капельки, не иначе та старуха так сильно прокусила, покусившись на самое святое для дитя Вечного Древа.
Эльф лишь мазнул вскользь по коротышкам взглядом и подошёл ко мне. Я всего ожидал, но не того, что произойдёт потом. Кор молча сунул нож мне за патронташ и протянул мешок. Я взял его, словно ядовитую гадину, пересиливая желание выбросить.
Лишь отойдя от меня на пяток шагов, Кор проронил через плечо:
— Обидишь, найду, и больше никто не найдёт.
Эльф скрылся, зато заговорили гномы:
— Это он о чем?
— Мужики, щас, сам соображу. Подождите.
Я отпустил поводья Гнедыша и медленно вышел из переулка.
— Вань-Вань, правда он идеал? — встретили меня вместо приветствия слова Кисы.
— Кор? — неуверенно уточнил я, через силу сдерживая улыбку и глядя на двух сестёр. Все-таки я рад их видеть, пусть недотёпы и тепличные дуры, но, блин, я им рад. Всё ведь не с камнем и конём в дороге разговаривать. Да и красивые они. Хоть одетые, хоть раздетые.
— Да, Кор, — затараторила Киса, в то время как Рина смущённо молчала и вглядывалась моё лицо, — он говорит, сильно обиделся на бабушку, и потому помог нам собраться. И даже повозку дал с конями. И все снаряжение. Этого добра у него много. А мы и своё немного в повозку бросили. Ты нас всего десять минут не дождался, мы за тобой по пятам шли. Порой даже твою спину видели.
— Так, стоп, а где повозка? — перебил я девчат и оглядел улицу.
— Там, за углом.
— Блин, кто же так делает? Её же угнать могут! Побежали быстрее!
Я свистнул и закричал:
— Гнедыш! Гнедыш! Гнедыш!
Конь лениво выполз из переулка и последовал за мной. Будь он человеком, наверняка бы изрёк нечто вроде: «Какого хрена тебе надо?»
Повозка и в самом деле оказалась всего в сорок метрах за поворотом. Большой такой фургон с зелёной тканью, весь подрессоренный, с галогенными фонарями и габаритными огнями. В него было запряжено два серых мула.
— Вот! — гордо указав на транспортное средство, выдала Киса.
Я наконец-то позволил себе улыбнуться, а когда две девушки поглядели мне за спину, повернулся.
Это были гномы. Все трое. Старший продолжал протирать руки тряпкой.
— Слушай, — как бы нехотя начал он, — я тут краем уха услышал про сокровища.
Гном поглядел на своих спутников и облизал губы.
— Это, электрик, если разделить на семерых, то даже мелочь в кармане и то приято ляжет.
Я приподнял бровь, понимая, к чему клонит жадный до богатств гном.
— А кто седьмой?
— Ну так, на голема тоже запчасти нужны. Вот на семерых и считаю.
— Не пойдёт, — покачал я головой. Тогда у нас три коня. Им тоже витамины с подковами нужны.
— Так и у нас два коня. Но конь за половинку сойдёт.
— Ты тоже за половинку сойдёшь, — усмехнулся я.
Гном расплылся в улыбке.
— Не-е-е, не так. Тогда мы по целому, а голем, как и конь, по половине. Итого десять целых.
— По рукам, — кивнул я, понимая, что уже не отвяжутся, а если послать подальше, то из вредности растрезвонят на всю округу, что мы клад ищем. Отбоя от жулья не будет.
— Нет, — вдруг подала голос Рина и, нырнув по пояс под тент фургона, достала из него странное рыжее существо размером с кота. — Тогда его тоже считаем, хотя бы за одну десятую.
— А это кто? — выпучил глаза гном.
— Это Грелка, — выдала Кирии́н ар Кисан, завершая наши сборы.
Глава 10. Стеклотара
Полдень. Тепло, но небо потихоньку хмурилось, раздумывая над тем, стоит ли по-осеннему заплакать мелким и противным дождичком. Впрочем, умные люди говорят, что раньше, до войн древних, было холоднее, и даже снег выпадал не под Новый год, с тем, чтоб тут же растаять, а в октябре, и лежал до самой весны. Говорят, раньше было суше, и дождей меньше. А ещё говорят, многие города уши на дно морское, так как значительно подтаяли полярные льды. Но я, честно говоря, не сильно переживал о том, что было когда-то. Важно, что происходит здесь и сейчас. А сейчас была совсем другая атмосфера, пронизанная током, хоть провод заземления к воздуху прикручивай, чтоб не рвануло.
