то, как только ты его снимаешь, то оп…и перед нами барышня. Если на тебя, то если амулет находится рядом, и ты жива, то все работает. Чтобы снять чары в таком случае, нужно чтобы их сняла ты сама, либо увезти амулет километров так на двадцать. Ну и последний вариант — убить тебя. После смерти чары сразу развеются. Но, что-то мне подсказывает, что в случае смерти тебе будет уже все равно, кто и как тебя будет видеть.
Он снова рассмеялся своим диким и зловещим смехом.
— Мне подходит последний вариант. Мне нужно, чтобы меня видели мужчиной, вне зависимости есть на мне одежда и амулет.
— О да…общая армейская баня. Если увидят что ты не мальчик, тебе несдобровать. Все сделаю в лучшем виде. Друг Уила — мой друг. Только завязать магию на живого человека, хоть и частично, все остальное уйдет в амулет, очень…очень… — он кровожадно улыбнулся, — очень больно.
— Делаем. Сколько это будет стоить?
Некромант назвал цену, которая составляла все ее сбережения. Она принесла мешочек с деньгами и отдала.
— Можем начинать прямо сейчас.
— Здесь? — недоуменно спросила Дара.
— Нет, я, конечно, могу вывезти тебя на кладбище и привязать к могиле, раздеть и поливать кровью девственниц. Но сегодня холодно, а у меня больные суставы. Поэтому да, будем работать тут. Только, учитывая, что это таверна, постарайся сильно не кричать.
Он дал ей деревянную палочку.
— Зажми зубами, некоторым помогает, но не всегда.
Он усадил Дару в кресло, Уил зашторил окно и встал в углу, он был бледен как мел. Девушка зажала деревяшку между зубов. Некромант достал чашу, в которую положил амулет. Разрезал Даре палец и полил ею амулет.
— Готова?
Девушка кивнула, волна боли накрыла ее, сознание поплыло.
— Нет, ты должна быть в сознании, — она почувствовала жуткий запах, от которого сознание вернулось, и накатила вторая волна боли. Некромант что-то шептал, смешивал и водил руками. Все это девушка видела урывками, сознание так и норовило ускользнуть, но противный маг не давал ей упасть в сладкое небытие. Сколько это длилось — неизвестно, казалось, что целую вечность, когда некромант все-таки закончил свои колдовские манипуляции, сел в кресло и стал шептать что-то над амулетом. Поле чего надел амулет на нее.
— Сожми в руке, и представь себе образ мужской, на который хочешь быть похожа.
Девушка задумалась, и решила, что по габаритам, она останется такой же, управлять более крупным телом будет сложно и непривычно. Она представила себя так, как она есть сейчас, в мужском обличье. Сделала грубее четы лица, добавила щетину. Волосы сделала светло-русыми и короткими, фигура стала чуть угловатее и крепче, руки слегка крупнее и жестче. Открыла глаза.
— А что? Неплохо, — одобрил некромант и указал на зеркало, — посмотри, если все устраивает, будем сохранять.
Дара подошла к зеркалу, из которого на нее смотрел юноша лет двадцати, в нем точно узнавался местный вышибала, только он стал мужественнее, и перепутать с девчонкой уже точно было нельзя.
— А волосы…теперь они останутся короткими в любом случае?
— Нет, при смене личин вернется и длина и цвет. Ну что? Оставляем?
— Да.
Он зашептал снова, яркая вспышка перед глазами…
— Итак, берешь амулет — представляешь мужской образ, и амулет сам все настраивает. И так же в обратную сторону. Без одежды — тоже будешь смотреться мальчик мальчиком, не переживай.
Дара покраснела, ведь она так и не решилась проверить этот аспект.
— Спасибо.
— Да не за что, было весьма забавно. Если вдруг чего еще интересного удумаешь — следующая услуга будет со скидкой. Обращайся.
Он подмигнул, накинул капюшон и скрылся в дверях.
— Уил? Как я тебе?
Тот, молча, обнял ее.
— Я понимаю, что тебе это нужно, но мне тебя жалко. Пусть удача будет с тобой. Иди, отдыхай. Завтра обсудим все остальное.
Как только она вернулась к себе в комнату и легла, ее сразу сморил сон, в котором она видела необычайно взволнованные глаза. Она не знала, что в этот вечер боль от обряда ощущала не только она.
Утром Дара проснулась бодрой и полной сил и энергии. В мыслях все прояснилось — она была полностью уверена в правильности своего решения, будто сама судьба вела ее по этому пути. Она быстро оделась и спустилась вниз, где уже начали собираться работники трактира. Уилл, как ни странно, тоже оказался там. Он задумчиво рассматривал яичницу — глазунью, будто впервые ее видел в жизни. Девушка села рядом и тоже уставилась в тарелку.
— И? — шепотом спросила она. Уил вздохнул и посмотрел на нее. — Кто выигрывает-то в гляделки?
— Нет от тебя покоя, даже позавтракать спокойно не дашь, — и он расстроено ткнул вилкой в «глаз» яичнице.
— И когда ты собираешься нас покинуть?
— Думаю, к концу недели, если все сложится удачно.
— А может ну его? Оставайся? У нас достойное жалование, а там постепенно пристроим тебя за…кхм…, - он запнулся, оглядевшись по сторонам, не слушает ли кто. — Семью заведешь, домик поможем поставить, а?
Он посмотрел ей прямо в глаза и понял все. Понял, что такая жизнь, которая казалась ему счастливой и полной, для нее — хуже смерти. Такие как она не будут довольствоваться малым, не будут сидеть и выполнять рутинную и обыденную работу, жить обычной серой жизнью простых обывателей. О таких слагают легенды, такие пропадают без вести, умирают во имя высшей цели, а возможно ведут за собой сотни и тысячи людей. А если такой человек ступал не на ту сторону, то из них получались гениальные злодеи и завоеватели, великие темные маги, да кто угодно…Только не простые вышибалы, трактирщики или продавцы. Для таких людей это — не жизнь, а существование, прожигание жизни. Иначе не скажешь. Старый трактирщик понял все это, посмотрев в глаза этой юной девушки. А она поняла, что он осознал причину её ухода и ее решений.
— Хорошо, но давай, хотя бы проведем тебя достойно. Все успели привязаться к тебе. Ну и ты, не забывай о нас.
— Ни в коем случае. Я сейчас в город, нужно будет решить пару вопросов перед моим уходом.
— Дай нам пару дней на подготовку?
— Договорились.
Она вприпрыжку забежала в свою комнату и подхватила книги. За время пребывания в таверне — она успела изучить всю информацию, какой они обладали. Писали эльфы весьма интересно и увлекательно, но все, же в основном это была история их земель, хотя время от времени шли упоминания и о людях — и они не были положительными.
