К черту всё.
Она достала из свертка длинную стрелу. Пора было заняться более прикладными вещами.
Тяжелый травяной дух. В небе парит желтая пыльца. Тепло настолько, что голые руки и ноги не чувствуют дискомфорта.
«Я на каком-то большом лугу».
Через луг идут двое. Костлявого вида юноша с серыми волосами. На его лице нет дымной маски. Он одет в тренировочный костюм.
«Я его уже видела».
Рядом с ним женщина. Очень немолодая, но по ней этого не сказать. Она уже давным-давно по ту сторону реальности. Над ней витают потоки мари, мертвой воды. Вода буквально везде: под ее ногами, в рукаве ее одежды, в ее волосах. Тонкая нитка тянется куда-то.
«Куда?»
Бай Гуан напрягает зрение. Нитка ведет к черной реке, кипящей и бурлящей. Над рекой полыхает металлический мост, раскаленный докрасна. Перед мостом лежит вечный охранник. Три его морды положены на чешуйчатые лапы. Он спит. Нить не обрывается, тянется за реку. Где-то там стоит черная изба, а в ней великая мать мертвых, прядущая бесконечную морозную пряжу.
«Но как они связаны?»
Пока Бай Гуан путешествует за реку, двое собирают тяжелый лук странного вида. Женщина снабжает мальчика щитком, чтобы не повредить руку, и протягивает ему стрелу, уже хорошо знакомую лисице.
— Стреляй, Костя, пусть всё сложится, — тихо говорит она. Мальчик закрывает глаза, а женщина начинает петь что-то тягучее, заунывное. Бай Гуан не понимает, на каком языке говорит незнакомка.
Над юношей раскидывается барьер… нет, не барьер. Это мертвая вода завихряется, образуя купол и будто разрежая пространство. Старая женщина своей песней сплетает реальности. Это значит, что она имеет непосредственное родство с кем-то, кто свободно ходит между всеми мирами.
На такое способны только очень старые йокаи и ками.
А кто из ками имеет много детей, да настолько, чтобы Бай Гуан в лицо не могла угадать, перед кем стоит?
Она прищурилась еще раз. От мальчика тоже шла какая-то нить. Она тянулась…
Просторный зал. Черный трон, простой, ничем не украшенный. Стены, собранные из неведомого темного камня, увитые той же дымкой, из которой мальчик собирал маску. На троне…
Бай Гуан отшатнулась.
«Ты ещё какого черта здесь делаешь?!»
Она сидела в мягком кресле. Сплетенные пальцы побелели от напряжения. Кожу на лице саднило, в глазах будто была насыпана алмазная пыль.
Если верить видению, то в тот день, который ей удалось подсмотреть, кто-то из русских заклинателей смерти гадал. Их традиции были просты как пояс оби: если они берут черную стрелу, значит, пытаются выяснить, где враг. Если серую — то где друг. Если красную — то где родня или отчий дом, потому что заблудились во времени и пространстве.
Белые стрелы же посылали в поиске невесты. То есть кто-то из потомков Мораны Смерти вырос настолько, что ему восхотелось жениться.
А стрела возьми да попади в печать, которая прикрывала ее, Бай Гуан, от мира живых. Причем хотя это была простенькая гадальная стрела, парню достало дури разбить заклинание. Может, кстати, и потому, что печать не была японской. Близость энергий, вот это всё.
Оставалось два вопроса. Во-первых, почему стрела упала туда, куда упала. Не верить же, в самом деле, что ей нужно срочно бежать замуж за кого-то из отродья Кощеевых. Одна мысль о том, что в фамилии есть шипящие звуки, повергала Бай Гуан в непотребное состояние. Во-вторых, если уж парень присутствует в более чем одном видении, значит, он уже где-то здесь, в Сайтаме, и активно влияет на события. Или в очень скором времени прибудет в Японию.
Зачем ему в Японию?
Самому тупому тануки понятно. За невестой, конечно.
Чем хороши гадания?
Тем, что можно использовать увиденное в своих целях.
Чем плохи гадания?
Ответы на вопросы всё равно приходится искать самостоятельно.
— Акаги-сан, снова здравствуй.
Бай Гуан сидела в кресле, но выглядела куда лучше. Глаза перестали слезиться при каждом моргании, и сведенные судорогой пальцы уже отпустило.
— Чем могу быть полезен?
— В двух словах, пожалуйста, расскажи мне о школе, в которой ты учишься.
— Старшая школа Сайтама, — начал молодой ворон, — выросла из идеи клана Кицуки создать учебное учреждение, в котором йокаи, планирующие жить в человеческом обществе, могли бы получить подобающий уровень подготовки. В ней преподают не только теоретические и прикладные науки, которые востребованы в социуме, но также и маскировку под людей. Школа молодая, ей около двадцати лет. До этого йокаи обучались дома. Когда шинигами озвучили идею собрать в одном месте знающих преподавателей и интересующихся студентов, многие кланы поддержали их идею.
— А есть те, кто не одобряет подобные начинания?
— Некоторые кланы, практически не контактирующие с обществом. Но с ними всё просто. Не хочешь обучаться в школе — не обучайся. На этой почве нет конфликтов.
Бай Гуан помолчала.
— Наверное, я не совсем правильно сформулировала. Есть ли те, кто не одобряет общепринятую интеграцию молодых йокаев в общество? Например, считают, что люди несколько переоценены?
Лисица знала, куда бить.
— Конечно, есть. В их числе многие старые кланы, от пауков цутигумо до кицунэ.
— И еще один момент. В школе есть переведенные студенты?
— Да, этой шушеры у нас навалом, — Ёсиро изменился в лице. Бай Гуан даже не требовалось спрашивать, что он об этом думает.
— Спасибо, Ёсиро-сан. Ты очень помог мне.
Следующие восемь лисьих месяцев прошли суматошно. Молодой тэнгу приносил какие-то новости, но ничто из них не пригождалось. Бай Гуан окольными путями выяснила, какова судьба ее припрятанных ценностей. Когда несколько рубиновых брошек ушло с молотка на подпольном рынке, и на руках появились деньги, моральное состояние резко улучшилось, да и материальное подросло. Теперь, по крайней мере, она могла быть более независимой. Но пока что клан Акаги без особых затруднений представлял ей кров и пищу, она жила в комфорте, жаловаться было не на что, тратиться тоже. Да и смартфон, с которым она теперь обращалась куда лучше, был подарком. Привыкшая к подношениям Бай Гуан воспринимала происходящее как должное, позволяя заботиться о себе.
— Бай Гуан-сан, сегодня есть что рассказать, — Ёсиро был спокоен, как и всегда.
— Конечно, Акаги-сан, — Бай Гуан изобразила заинтересованность.
— Ученик второго класса сообщает, что к ним перевели нового студента.
Тэнгу протянул смартфон. На экране красовалась фотография тощего парня с пепельными волосами. Он стоял у доски, на которой на японском, на латинице и еще какими-то крокозябрами было вполне разборчиво написано имя.
— И тебе приятно познакомиться, Кощеев Константин, — Бай Гуан подобралась. — А что за ученик?
— Его зовут Казухиро Курода. Дать контакты?
До середины апреля Бай Гуан успела вырастить несколько пристойных мононокэ — каких-то своими руками, каких-то при помощи онрё. Та очень вовремя завелась в Сайтаме, и просто тронуть ее ауру было достаточно, чтобы она взбесилась и запустила демонический конвейер. Впрочем, пока что хули-цзин исключительно копила силы и ничего выдающегося не создавала. Сначала разведка. Дело — потом. К тому же было очень интересно, почему мононокэ как будто магнитом тянуло к белокожему лаоваю. Он справлялся с ними не то чтобы с трудом, но как-то… непривычно. Не то игрался, не то не знал, с какой стороны к ним подступаться.
В фазу убывающей луны и новолуния Бай Гуан подозвала Ёсиро, рассказав ему вкратце, чем занимается. И, к слову, прекрасно зная, что он докладывает отцу всё происходящее. Это было ей на руку: повторять дважды она не любила.
— Пойдешь со мной? Я планирую посмотреть, чем там занимаются шинигами и что собой представляет этот ваш сероволосый русский.
— Да, должно быть интересно, — согласился тэнгу.
Сегодня в школе проходила ночь историй. После мероприятия Константин засобирался.
— Иди-иди, — Казухиро Курода быстро черкнул сообщение куда надо.
