- Хочешь сразиться с ними? - добродушно усмехнулся Антриде Сандар.
- Хочу. – Свела брови та. – Разве это не наш долг?
- Думаю, Паркэс, Инара и Сурэй обречены участвовать в опыте, - высказал предположение Сандар. – Если твои догадки правильные, и это поможет нам избавиться от проклятия, стоит попробовать.
Надежда подавила очередной рвущийся вздох. Они верили ей. А ей было страшно. С друзьями, с теми, кто близок, всегда труднее.
- А Чархан уже сказал, какие именно земли подарит тебе? – поинтересовалась Антрида.
- Нет.
- Нужно сразу уточнять. Этот жук навозный ещё не одну свинью подложит.
***
- Вы готовы? – поинтересовался Чархан у пятерых людей, взирающих на него из-за тонкого зеркального стекла. - Начинайте, - кивнул он.
Предполагалась, что испытание проводится на добровольцах, хотя сподвижничество было ой как сомнительно.
Надежда шагнула к Паркэсу первому.
- Замечательно выглядишь, Джайна, - успел он сделать комплимент, пока Надежда вводила препарат в вену.
- Надеюсь, что через три дня смогу сказать тоже самое о тебе.
Следующей стала Инара.
- От тебя одни неприятности, - прошептала коллега по магическому цеху. – Лучше бы ты сгинула во мраке кромешном, сожранная кем-то их ворленов. Уверена, что все эта гадость, - только начало.
- Вся эта гадость, как справедливо и дальновидно ты заметила, о добрая и великодушная Инара! - началась задолго до появления Талисмана, - скривился Сурэй, когда игла коснулась его кожи.
- Почему мужики всегда тебя защищают? - Взвилась магичка. – Что в тебе такого?
- Ты завистливая стервочка, ведьма! – Растянулся в улыбке большой, как у скомороха, рот Сурэя.
- А ты - идиот, - не осталась Инара в долгу.
Антрида спокойно смотрела, как чужая кровь соединяется с её собственной. В этой невозмутимости было нечто-то от того холодного спокойствия, которое обычно представляешь у эльфов, читая Толкиена. Размеренная мудрость, не желание размениваться на бытовые мелочи и нечеловеческая глубина восприятия.
Когда подошла очередь Сандара, рука Надежды дрогнула.
- Прости, - прошептала она.
- Не извиняйся, - покачал головой он.
Глядя на широкоскулое, крупноносое, с широким лбом под седеющими висками, лицо, в котором по настоящему хороши были глаза, да и то, не необычностью разреза, цвета или густотой ресниц, а выражением – спокойным, вдумчивым, Надежда задалась вопросом – почему её так тянет к Сандару? Простому, грубоватому, немногословному? Потому ли, что доброта в глубине этих серых глаз не могла оставить её равнодушной? Или причина её сердечной склонности в том, что из всех знакомых в новом мире он больше всего похож на привычного, простого мужчину? Без всякой томности, магичности, и излишней красивости?
- Все, - Надежда стянула перчатки и маску. – Теперь ложитесь и ждите. Если кто-то почувствует помимо жажды боль в суставах, - немедленно предупредите.
Пятеро друзей улеглись на заранее заготовленные кровати.
Надежда села за стол. Сколько раз во время работы она сетовала на обилие ненужной бумажной волокиты, а теперь так хотелось занять руки авторучкой, а мысли - отчетом.
Взгляд её то и дело возвращался к Сандару. Воин держал Антриду за руку и что-то тихо говорил. Успокаивал? Поддерживал?
- Мне жарко, - обиженно заявила Инара, сбрасывая камзол - магичка предпочитала мужскую одежду.
Надежда поспешила поднести ей чашу с водой.
- Жажда, жар и повышенная раздражительность – предвестники болезни. Вот, выпей.
- Слышала, Инара? – хихикнул Сурэй. – Насчет повышенной раздражительности? Теперь понятно, почему тебя всегда так сложно выносить? Потому что моровье у тебя давно и глубоко в ягодицах засело.
- Да пошел бы ты лесом, остроумник хренов. Если бы не дурацкое зелье вашего драгоценного талисмана, в твоих ягодицах засело бы кое-чего похуже.
- Что же может быть хуже этой заразы? - повернул голову Паркэс.
Его глаза то и дело встречались с глазами Надежды. И огонек в них почему-то раздражал её. Он был неправильный. Слишком заинтересованный.
- Моровье исторгает из тела душу, оставляя бездушную плоть передвигаться по земле. Это проклятье, хуже которого не придумаешь, - выдохнула Антрида.
- Не беспокойся об этом. Наша чистюля в белых одеждах побеспокоиться прибраться. Правда, Джайна? Ты ведь не позволишь нам пачкать твой чистенький кабинет?
- Инара, - заткнись! - Привычно бросила Антрида.
- Да у неё просто обострение в названной ягодичной области, так называемая восса играет все сильнее, - измывался Сурэй.
- Как же ты мне надоел! Когда-нибудь наколдую стоячку на твой язык. Дождешься!
- Если уж тебе пришла охота наколдовывать стоячку, я бы на твоем месте избрал другой орган. Мы бы оба получили при этом гораздо больше удовольствия! – подмигнул Сурэй.
Инара низко засмеялась.
- Если ваш Талисманчик нас не угробит, обещаю подумать над предложением.
Надсадный хрип со стороны Сандара прервал «задушевные» дружеские беседы. Сердце у Надежды оборвалось: те трое, что погибли в деревне, тоже начинали с судорог. Конвульсии были плохим знамением.
- Что с ним?! – утратила привычную невозмутимость Антрида.
Надежда не отвечала, стараясь прикрутить извивающееся тело веревками к кровати, чтобы ненароком в горячке Сандар сам себя не поранил. Дело продвигалось из рук вон плохо, - слишком тяжелым, мускулистым и сильным был воин. На помощь поспешил Паркэс.
Разжав зубы, совместными усилиями влили воду Сандару в рот. Дрожь уменьшилась, но воин продолжал метаться по постели, словно раненный зверь.
Ухаживая за друзьями, Надежда успела позабыть о Чархане, наблюдающем за разворачивающейся перед его глазами процедурой. Если происходящее можно было так назвать. Она не вспоминала о нем, пока он не подал голос:
- Пока я наблюдаю весьма типичную картину. Надеюсь, что мой лучший воин не поднимется зомби?
Сандару приходилось тяжелее всего. Все признаки течения болезни являлись неблагоприятными.
- Я тоже очень надеюсь, - выдохнула Надежда. – Сандар, хороший мой, - сжимала она огромные ручищи, ставшие безвольнее кулачка младенца, - держись!
Чархан пригубливая вино, покачивал ногой. Острый носок сапога, окованный железом с какими-то, то ли рунами, то ли украшениями, поднимался и опускался, неприятно мельтеша перед глазами. Такие же металлические набойки мелькали на остром каблуке.
- Как ты предпочитаешь умереть, женщина? Я ценю твои усилия, но не похоже, чтобы кто-то собирался выжить.
Надежда яростно повернулась в сторону зеркала.
- Оставь меня в покое! Мне сейчас не до тебя, с твоими глупыми потугами на остроумие, ясно?! Убирайся.! Явишься через три дня, с добром или с худом. А сейчас просто - не досаждай!
