— Мы отправляемся на войну? — яростно зашептал Остах. — Ты что себе напридумывал? Какой пьяный клибб тебя покусал?
— Не к Сивену же под бочок возвращаться, — безмятежно улыбнулся Олтер. — Ты собираешь караван с оружием и едой, и мы едем домой. На войну.
Следующее утро Оли встречал на носу корабля. Рядом испуганно жалась Наула, стояли Бареан с Наумом. Дочь Наместника разглядывала ленивые волны и вглядывалась в пенные следы от черных клыков, торчащих из воды впереди. Корабль приближался к опасному месту.
— Дядька знает, что делает, — неуверенно произнес Оли, оборачиваясь.
Рядом с кормчим возвышался Остах в запахнутой бурке, с непроницаемым лицом глядящий вперед. Проходы между скамьями заставлены тюками и бочками.
— Знает, как же, — прошептала Наула. — Куда идем-то? Сплошные обрывы вокруг!
Ответа не было: кораблик уверенно шел под парусом вдоль высокого скалистого берега. Изъеденные ветрами и морем высоченные стены стойко встречали капризы водной стихии. Морские валы тяжело и неторопливо разбивались о скалы, и только среди острых подводных рифов вода кипела и вихрилась.
— А ну, брысь под лавку, бакланье, — дядька появился из ниоткуда. — На корму ни ногой.
Оли глянул на Остаха. Невыспавшийся, злой… Весь вчерашний вечер глава распоряжался разгрузкой буддаловского каравана и погрузкой товаров на судно. Торопясь убраться из города, дабы не встречаться с Дорожной Стражей, Рыбак за ночь не сомкнул глаз. Но дело сделал: отряд боларов с Бареаном, избранные из «добрых» и спутники Олтера выскользнули из арраинской бухты на неприметном купеческом корабле. Хозяин судна орал, что корабль потонет от перегруза, но перечить Рыбаку не посмел и смирился.
Мальчишек словно ветром сдуло. А упрямый Олтер остался. Наставник дернул уголком губ.
— Доворачивай, доворачивай… — прошептал он.
Оли почувствовал, как корабль мягко поворачивает к берегу.
— Убрать парус! — гаркнул дядька. — Весла на воду!
Плеснули весла. Корабль проскользил между двух черных клыков, торчащих из воды.
— Правый борт, навались! — отдал команду Рыбак. — И-и-и, ра-аз!
Корабль развернулся, оказавшись носом прямо напротив высокого обрыва и Олтер вдруг разглядел впереди узкий проход, невидимый ранее.
— Оба борта, навались! И-и-и, ра-аз! И-и-и, два! — Остах подался вперед, вглядываясь в теснину впереди. И вдруг задорно подбодрил гребцов. — Навались, ребятки!
Тяжелая волна догнала корабль, мягко подняла…
— Суши весла! — заорал Рыбак. Дружная команда крепко знала свое дело: гребцы шустро убрали весла, и морской вал легко вкинул корабль в проход. На миг солнце скрылось, мелькнули влажные стены, — и корабль закачался на спокойной глади маленькой бухты. Набравшее ход суденышно подошло к плоскому уступу скалы, на который сноровисто запрыгнули «добрые» с причальными канатами. Разбежавшись в стороны, они поставили корабль на растяжку, закрепив концы. Брякнули сходни.
— Отец Глубин, Защита в ночи, возношу тебе славу! — скороговоркой пробормотал Остах, доставая мех с вином. Уронив пару капель за борт, сделал большой глоток.
— Вот это да! — восторженно прошептал Оли. Оставшись с дядькой наедине, все это время он молчал, вцепившись в борт. Но сейчас его переполнял восторг. — Да эту укромную бухточку никто в жизни не найдет, если нарочно искать не станет!
— А то! — хмыкнул повеселевший Рыбак. — А ну, пескарики, на берег.
Остах ловко спрыгнул на уступ, Олтер скакнул следом, а за ним заторопились приятели. Вскоре ночной глава возглавил восхождение по узкой витой тропе наверх. То и дело попадались вытесанные в белой породе грубые ступени. Вскоре все оказались наверху, на обрыве отвесной скалы. Внизу, под ногами стоял кораблик, кажущийся отсюда совсем небольшим. По сходням туда-сюда сновали «добрые», таскающие из корабля товар. Болары друг за другом сплошной цепочкой поднимались по тропе.
Потянуло дымком. Наверху их поджидали: неприметные селяне, напоминающие своими шароварами и меховыми безрукавками горских пастухов, пригнали вьючных животных и разбили походный лагерь.
— Дорожники были? — коротко спросил Рыбак у мужика со шрамом через полщеки.
— Поутру ввалились. Три сотни, — кивнул тот. — Боларов искали, какую-то девку и … черного великана с одним глазом, — мужичок уставился на невозмутимого Тумму, возвышающегося над Наулой, Бареаном и Наумом.
«Хвала Матери Предков, Наулка исхудала и загорела так, что никто не признает в ней изнеженную дочку Наместника!»
— Ты буркала-то прикрой… — лениво процедил Рыбак. — Вдруг, и сам окривеешь?
Мужик со шрамом потупился.
— Ладно, чего базлать попусту, — махнул рукой Остах. — Подымаем груз.
Последний болар поднялся на обрывистый берег и тропа освободилась. «Добрые» поспешили вниз.
— Это что же, весь груз на своем горбу подымать? — ужаснулся Олтер. — По этой тропке? — он кивнул на тоненькую нитку тропы, вьюнком плетущуюся вдоль обрыва.
— Как иначе? — пожал плечами Остах. — Ослов с ишаками туда не загонишь.
Оли уставился на площадку-уступ посредине подъема. Глаза у наследника загорелись.
— Надо вот там закрепить бревно и вывесить за край. Взять блок, закрепить на бревне… — Оли яростно заскреб затылок.
— Хватит умничать. Хоть так, хоть эдак — два дня проваландаемся… Хотя… — наставник прищурился и по-новому взглянул на уступчик, где отдыхал Змарик, пропуская спускающихся «добрых». — Видал я такое в Арне. Только под бревно треногу колотить нужно…
— Ага, через блок пропустить веревку… — Олтер подпрыгнул от нетерпения и дернулся к тропе.
— Куда! — рыкнул дядька. — Без сопливых управимся. Марш в лагерь, воду ставьте! Не догадался Пелепа с собой взять, привел каких-то малахольных… Вот и поварничайте! Живо!
Наскоро сооруженная грузовая стрела на уступе изрядно помогла «добрым». А после того, как по совету неугомонного Олтера, примчавшегося из походного лагеря, веревку пропустили еще раз, через мачтовый блок, работа и вовсе ускорилась вдвое.
— Надо грузовую площадку расширить, а здесь, на краю еще один подъемник построить, — размечтался наследник. — В бухточке причал сколотить, чтобы несколько кораблей помещалось…
— Ага, а имперцы-то смирно сидеть будут. Ничего не прознают, — хмыкнул Остах.
Впрочем, хмыканье бывшего танаса Эндира Законника вышло многозначительным.
Утро встретило путешественников сильным ветром. В лагере, спрятанном среди высоких камней, было тихо и тепло. Но стоило каравану отправится в путь по плоской, как стол, безжизненной каменной равнине, как ветер взял свое: гнал от моря прочь, толкал в спины, завывал в ушах.
— Вот это ветрище! — крикнул Олтер.
— Это? — захохотал Остах. — Это ласковый ветерок, наследник! В эту пору здесь на ногах не устоять! Так что нынче в долине Дорчариан и зимы-то толком нет!
— А при чем тут наша долина? — удивился Оли.
— Морской ветер встречается с холодом гор, и в Дорчариан выпадает снег. А сей год и штормов-то не было.
— И далеко отсюда до дома?
— Завтра впереди появятся скалы с кривыми соснами. За ними раньше была хорошая долина, арраинские любили пасти там овец… Но с предгорий сошла лавина с грязью и завалила всё камнями и глиной. Теперь в эти глухие места никто не суется, вот мы с Гимтаром и гоняли здесь караваны…
— А куда нас тайная тропа приведет? — понизил голос Олтер.
— Вон, глянь-ка! — наставник ткнул пальцем в далекую горную вершину с необычной косой верхушкой. Словно сказочный великан срубил горный пик наискось. — Помнишь, где это?
Оли помял губу и мотнул головой.
— Не помню, дядька Остах.
— А что ты вообще помнишь, наследник? — другим тоном спросил наставник и внимательно посмотрел на воспитанника.
Олтер нахмурился.
— Ты о чем?
— Грузовая стрела, чтение, решетка для тайных писем, — откуда в тебе эти знания, парень?
Оли удивленно посмотрел на дядьку. Шутит что ли?
— Я же упал со скалы. Вы занесли меня в Лоно Матери. Спасительница, Всеблагая Мать Предков спасла меня, дала еще одну жизнь… Сделала дваждырожденным. И подарила чудесные знания. Ты что, забыл, наставник? — Олтер встревоженно посмотрел на дядьку.
