видом сверху, а на третьем – изображение того, как он будет выглядеть снаружи. Руа открыла рот: это был самый красивый дворец, который она когда-либо видела. В детстве она столько раз перечитывала книгу о замках и дворцах, что могла припомнить каждую страницу. Руа представляла, каково это было бы – жить в одном из них. Но дворец, изображение которого сейчас лежало перед ней, превосходил их все.
Семь шпилей были устремлены в небо, на каждом развевался флаг. Через извилистые сады к крытым коридорам вели замысловатые резные арки. Восьмиугольные окна расположились по обе стороны от гигантского дверного проема. Внешний вид дворца напоминал прекрасный лабиринт, везде были мосты и дорожки, зигзагами пересекающие рисунок. Дворец дышал весной: кустистые розы будут взбираться по его фасаду, на камне вырежут завитки цветов. В детстве на изображениях дворцов Руа больше всего нравились сады. При некоторых были карты и зарисовки садов в разные сезоны. В селениях ведьм были овощные грядки и садики с травами – ничего декоративного или помпезного. Но Руа нравилась идея сажать цветы только ради их красоты. Другой причины и не требовалось – не все вещи обязательно должны иметь какое-то полезное назначение, чтобы считаться достойными существования.
– Значит, тебе нравится? – Голос Ренвика прорезался сквозь туман в голове, Руа подняла на него глаза и наконец вздохнула. Она сама не заметила, что все это время не дышала.
– Это прекрасно, – проговорила она.
Взгляд Ренвика смягчился, и это спокойное тепло так противоречило его обычно холодному лицу. В этот момент, глядя в его глаза, Руа почувствовала, как что-то задрожало внутри, слова и мысли рвались на свободу, но она сдержалась. И снова посмотрела на планы дворца.
– Семь этажей?
– Плюс шпили, – подтвердил Лоуренс. Он говорил на обычном ифике, но его северный акцент прорывался в конце каждого предложения, и Руа приходилось напрягать слух, чтобы его понять. – Два этажа будут под землей… Вы думаете, этого недостаточно, Ваше Высочество?
Руа фыркнула, но, подняв глаза на Лоуренса, поняла, что он говорил серьезно.
– Не думаю, что мне позволено высказывать мнение о дворце Северного короля.
Ренвик застыл рядом с ней. Она снова просмотрела планы: все – от бальных залов до библиотек, от кухонь до помещений для слуг, было тщательно продумано.
Весь шестой этаж был отведен для короля и королевы. Руа почувствовала дрожь, увидев надписи на планах: «Гостиная королевы» и «Детская».
Она скрестила руки на груди и снова посмотрела на первый рисунок, изображающий внешний вид дворца. Это была мечта, воплощенная с помощью чернил и бумаги. Руа не могла представить, чтобы кто-то из присутствовавших здесь жил в таком месте. Они не вписывались в эти счастливые планы. Браки, дети, цветы – какая чепуха.
– Спасибо, Лоуренс. – Голос Руа дрогнул, и она вышла из палатки. Бри следовала за ней по пятам.
Они шли по строительной площадке, наблюдая, как солдаты фейри поднимают огромные гранитные плиты. Каменщики уже были в котловане, укладывали пол в подвале. Строительство продвигалось с невероятной скоростью, хотя и не так скоро, как строили замок в Ексшире. Если бы у них была магия красных ведьм, по расчетам Руа, все было бы готово через месяц.
Она поглядела на натруженные руки рабочих, таскающих камни. И на мгновение задумалась о том, чтобы предложить свою помощь. С магией она могла бы двигать плиты мановением пальцев. Нет, она не будет помогать строить чужую мечту. Прижав ладони к бедрам, она отвернулась. Бри немного отстала, и Руа пошла к краю холма. Оттуда виднелось селение далеко внизу. Она решила, что это город Мурренейр, центр одноименного северного графства.
Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто стоит за спиной. Хотя его запах было трудно уловить – он был так похож на запах окружающего их мира: свежевыпавший снег, вечнозеленые деревья и гвоздика. Ренвик пах зимой. Только легкий мускусный оттенок земли отделял его запах от окружающей природы.
– Он заброшен? – спросила Руа, глядя вниз на Мурренейр. Из печных труб не шел дым. Казалось, что город похоронила под собой лавина – из-под белого снежного покрывала виднелись только крыши домов.
– Зимой – да, – подтвердил Ренвик и встал рядом с ней. – Город является частью Пирейской котловины. В долине Мурренейр выпадает слишком много снега, он буквально хоронит дома под собой. Но ледяные озера в кратерах защищены от самого сильного снегопада. И весь город мигрирует туда каждую зиму.
Руа подняла брови – это не должно было стать для нее сюрпризом. Она вспомнила о тех книжных шкафах в палатке Ренвика. Даже в их караване саней не хватило бы места для такой мебели. Должно быть, шкафы привезли для Ренвика из Мурренейра.
Она пыталась разглядеть на горизонте очертания храма Хунашта, но с этого места его было не видно. Ренвик проследил за ее взглядом, устремленным на запад.
– Почему все называют тебя Ведьмоубийцей? – прошептала Руа. Казалось, ответ был очевиден, но мысль о том, что Ренвик убивает ведьм… что-то тут не сходилось.
– Мне дали это прозвище. – Ренвик не отрывал взгляда от горизонта.
Руа подозревала, что знает ответ на следующий вопрос, но все же продолжила:
– Кто его тебе дал?
– Мой дядя, – подтвердил ее мысли Ренвик. – Я проводил зимы в Мурренейре. Отец посылал меня сюда, чтобы я работал на Валорна.
Руа сглотнула, грудь словно взяли в тиски.
– И что это была за работа?
– Думаю, ты знаешь. – Ренвик посмотрел на нее.
– Ты пытал ведьм для своего дяди.
Это был не вопрос.
– Я делал то, что должен был, иначе бы не выжил. – Голос Ренвика был острее ножа. – На моих руках так много крови, что мне ее никогда не отмыть.
– В этом мы похожи.
Руа наконец посмотрела на Ренвика. Одного взгляда в эти глаза хватило, и она почувствовала, словно ее вновь с силой швырнуло о сани, рванувшие с места. Он совершал ужасные поступки, но продолжал уверенно идти вперед и казался целым. Сердце Руа сжалось. Как бы она хотела быть такой же сильной!
– Как так вышло, что это тебя не сломило?
Глаза Ренвика потемнели, он посмотрел Руа в лицо.
– А ты думаешь, я не сломлен? – Его плечи напряглись. – Я не очень хороший человек, Руа. – Ее имя, произнесенное его низким голосом, отозвалось эхом в ее сознании. – Во мне осталось что-то хорошее, но и то – это всего лишь крохи, разбросанные по углам.
Глаза Руа заблестели – и здесь они были похожи. Она была уверена, что на дне ее души зарыты осколки добра, но они были так далеко
