Конкретно сейчас один такой минус имел возможность ощутить на своей шкуре майор Харрис. Если конкретно, ему устроили разнос. Да что там разнос! Натянули по самые помидоры, как любят выражаться русские. И за то, что информацию скудную принес. И за то, что группу потерял. А главное, упустил евреев живыми. Тут ведь не за то даже бьют, что сотворил что-нибудь не так, а за то, что попался. Можно не сомневаться, очень скоро эта баба, едва майора не убившая, растрезвонит о случившемся своим начальникам. А те, в свою очередь, найдут, как отомстить. Не столько по нужде, сколько из принципа – не любят в Израиле оставлять такие наезды безнаказанными. Не сразу, конечно, однако когда-нибудь обязательно – они памятливы, как слоны.
В общем, стоял Харрис и, вопреки мифу о хваленой британской невозмутимости, то краснел, то бледнел. Как от осознания собственной глупости, так и от бешенства. Годы армейской службы научили его понимать интернациональное «ты начальник – я дурак», но то, с каким явным удовольствием его опускали ниже плинтуса, могло довести до белого каления даже йога или буддийского монаха.
А все потому, что сменился человек в высоком замке. Сняли с должности герцога, сожрали со всеми потрохами. Вот он, мир подковерных интриг. А Харрис, как человек полковника, теперь отдувается. Снять-то его не снимут, все отлично знают, какая мелкая он на самом деле сошка, но поглумятся изрядно. В чем, в чем, а в умении пнуть упавшего и плюнуть ему на макушку британцы толк знают.
Неудивительно, что, когда разговор закончился приказом оставаться на месте и ждать дальнейших инструкций, Харрис воспринял это с облегчением. И, разумеется, оставил в глубине души пометку, что сделает с тем, кто над ним сегодня издевался. В отличие от герцога, который разговаривал с ним сам, здесь разговор вел какой-то третьесортный клерк. И если до преемника своего шефа добраться вряд ли получится (хотя кто знает, жизнь штука интересная и выкидывает порой изящные фортели), то уж до этой крысы канцелярской Харрис рано или поздно доберется точно.
Размышления прервал сигнал вызова. И на этот раз, к удивлению майора, на экране появился его прежний начальник. Окинул его взглядом, усмехнулся:
– Отвисшая челюсть вас не красит. Добрый день, майор.
Север Китая. Несколько позже
Как ни странно, полет шел ровно, без каких-либо серьезных проблем. Разве что появились один раз до боли знакомые истребители со звездами на килях, неспешно прошли мимо и вышли на связь. Полковник отреагировал незамедлительно, реквизировав у второго пилота гарнитуру. Все же не зря он, едва они взлетели, связался со штабом, благо аппаратуру на свой самолет китайцы установили более чем приличную. Летчики в ответ покачали крыльями и улетели по своим воздушным делам.
А так все спокойно. Хотя понятие «китайское качество» уже давно воспринималось исключительно как «сомнительная надежность», на самом деле все обстояло не так грустно. Во всяком случае, применительно к авиации – двигатели работают, топливо не вытекает, штурвала машина слушается – так что еще нужно?
Как ни странно, примерно через час после взлета Сергей понял, что преследующая его после контузии вялость куда-то ушла. Не исчезла полностью, но скрылась где-то на заднем плане, не ощущаясь и практически не мешая. Новое дело заняло все сознание, требуя полного внимания и заставляя забыть о проблемах. И самым пострадавшим оказался местный запас кофе – этот напиток Поляков сейчас поглощал в слоновьих дозах и подозревал, что дома доктора его за это сначала придушат, а потом уже будут лечить.
А так, небо голубое, моторы гудят, чего еще нужно? Разве что приключений? Подумав это, Сергей усмехнулся. А через некоторое время понял, что сглазил…
– Мне это не нравится.
– Что именно?
– Вон тот самолет, – Поляков ткнул пальцем в неспешно летящий параллельным курсом истребитель. По виду – обычный МиГ-21, древний, как мамонт, или, учитывая место и время, его китайский клон. Хотя в Китае ничего просто так не исчезает, мог и оригинал сохраниться, но деталей на таком расстоянии было не различить. Возможно, имеющиеся на борту приборы смогли бы помочь определиться точнее. А может, и нет – симулятор вкупе с новыми свойствами организма дал Сергею возможность управлять самолетом, но не разбираться в тонкостях процесса. Взлет-посадка, не более того. Причем посадка все еще оставалась под вопросом.
– Что тебе в нем не нравится? – второй пилот был все еще в состоянии легкого шока от происшедшего, но это не мешало ему вполне адекватно реагировать на окружающую действительность.
– Если я скажу «все», тебя ведь это не удовлетворит? Так я отвечу «не знаю». Просто меня нервирует, когда рядом со мной летит с непонятными целями набор ракет.
– В смысле?
– Под крыльями этого самолета.
Повисла небольшая пауза, и, пока Коробков пытался сообразить, о чем идет речь, Сергей едва заметно шевельнул штурвал, принимая немного вправо. Неизвестный самолет тут же повторил его действие, и нехорошие подозрения в голове зашевелились сильнее. Увы, подозревать можно сколько угодно, а вот сделать все равно ничего не получится. Истребитель, пускай даже в хлам устаревший, в разы быстроходней, несопоставимо маневреннее и отлично вооружен. У винтового же пассажирского самолета даже завалящего пулемета нет. Обидно…
Дверь открылась, в кабине материализовался Полтавец. Как-то это здорово получалось у секретного полковника: вот его нет, а вот он раз – и уже тут. И улыбка в сто зубов – похоже, человек уже поверил, что самое тяжелое позади.
– Как у нас полет?
– Нервно, – Сергей ткнул пальцем в сторону неизвестного истребителя. – Нервничаем.
– Логично, – полковник разом посерьезнел. – Вызывали его?
– Пока нет. Да и неизвестно, поймет ли он нас. Если китаец, то я по-ихнему ни бельмеса.
– Все летчики знают английский, – уверенно ответил Полтавец. – Дай-ка я…
Увы, его усилия пропали втуне, если не считать за успех сентенцию «отрицательный результат – тоже результат». Чужой самолет упорно молчал и неотступно следовал за ними. И если Сергей к этому как-то привык и даже немного смирился, поскольку сделать все равно ничего не мог, то Полтавец явно не был от происходящего в восторге. Нахмурился он, во всяком случае, довольно мрачно.
Сергей не стал ни о чем спрашивать. Зачем усугублять? И лишь когда Полтавец ушел обратно в салон, тихо выругался себе под нос. Все страньше и страньше, как говаривала Алиса. Черт с ним, с этим самолетом, вроде пока не мешает, но все равно неприятно.
Чужой самолет, впрочем, уже минут через пятнадцать начал восприниматься привычной деталью пейзажа. Таково уж свойство человеческой психики, не обращать внимания на то, что стало привычным. И в результате Сергей позорнейшим образом проворонил момент, когда истребитель пошел на сближение. И – атаковал!
Наверное, будь на месте Полякова настоящий летчик, это стало бы для него последним, что он видел в жизни. Хищная птица с китайскими опознавательными знаками, вспышки выстрелов… Тридцатимиллиметровая пушка истребителя способна вскрыть пассажирский самолет легче, чем консервный нож жестяную банку. И уклониться от атаки не получится – не предназначен «Ан» для таких маневров.
Сергей это понимал. Умом. А вот рефлексы у него были своеобразные, рожденные недолгим сидением в компьютерном симуляторе. И, соответственно, сделал он все совсем не так, как написано в инструкциях. И тяжелая машина, едва не столкнувшись при этом с истребителем, шарахнувшимся, как помойная кошка от сапога дворника, встала на дыбы, перевернулись через правое крыло, на секунду замерла пузом кверху, после чего заскользила вниз почти вертикально.
Любой современный пассажирский лайнер в такой ситуации потерял бы управление и рухнул, однако четырехмоторная туша обладала сравнительно малой скоростью, большой площадью крыла и, как и многая родившаяся в СССР техника, невероятным запасом прочности. Плюс высота почти в восемь тысяч метров… Словом, когда к Сергею вернулась способность хоть что-то соображать, он обнаружил, что самолет не только не упал, но и перешел в горизонтальный полет в двух с небольшим тысячах метров от земли. Из салона доносились вопли пассажиров, практически все нецензурные. Пальцы, сжимающие штурвал, побелели от напряжения. А чужой истребитель, проскочив далеко вперед, еще только начал разворачиваться, и делал это весьма неторопливо. Хотя вся линейка советских истребителей того времени и числилась маневренной, напрягать лишний раз машину пилот явно не собирался. А может, просто сам был потрясен тем, как легко мог погибнуть, и теперь давал время нервам хоть немного успокоиться.
