напрочь. А все потому, что «крылатая падла» обладала мерзкой способностью на долю секунды видеть будущее. Попробуй убить подобное создание, когда тебя постоянно опережают на шаг. Если бы не способность Белигуса менять обличье, превращаясь в неубиваемую машину смерти с заоблачной регенерацией, висела бы сейчас его башка в зале Воссерати. Анубис машинально потер морду. Несчастная часть тела в том бою заменяла собой подушку для иголок – настолько плотно она была утыкана острыми, словно бритва, перьями крылатой. Предательски заныл некогда отрубленный хвост, снова зачесалась морда.
«Так, ладно. Что там дальше» – бог песков перевел взгляд на следующий артефакт.
Голова Тригулуса (уникальное, божественное)
Рассматривая отрубленную голову первой из тварей, сумевшей пробиться в Пантеон, Анубис самодовольно хмыкнул. О да, он единственный, кто не побоялся тогда войти в пещеры, вырытые под фундаментом небесного города. А сколько там сгинуло легионеров, до сих пор никто не знает. Записи в храме наук и те ссылаются на разрозненные мнения очевидцев, сообщая цифру от нескольких сотен до пары тысяч. Анубис перевел взгляд на следующий трофей.
Крыло Либрикуса Смиренного
«Ага, смиренного» – фыркнул хозяин песков, вспоминая.
Не известно, по каким злосчастным местам серединного мира его носило, пока Либрикус шел к отметке бога, но крыша у однокрылого поехала окончательно и бесповоротно. Больше не обладая способностью к полету, этот свихнувшийся богомол овладел мерзкими навыками разложения. Что стало причиной такого изменения никто не знал. Наиболее правдоподобная версия – третья пара конечностей, что отрастил себе дурной богомол. Мерзкие культи, похожие на мышиные хвосты, постоянно сочились гнилью и воняли тиной. Вот только сила богомола оказалась в его единственном крыле, которое Анубис буквально чудом умудрился оторвать во время битвы. На том все и закончилось. Для богомола, разумеется.
Вспоминая однокрылого, Анубис не раз задумывался, почему в те далекие времена некоторые из богов то и дело слетали с катушек. Хотел бы он знать, в чем была причина подобного помешательства. С завидным постоянством кто-то из легионеров устраивал кровавую мясорубку, из каких-то своих соображений вырезая богов. С приходом к власти Белигуса, Друта и О'Солуте подобные инциденты прекратились. Не сразу, конечно. Были приняты меры. Когда в очередной раз всплывала информация, что легионер «того», кто-нибудь из первой тройки прибывал на место угомонить буйную голову. К тому моменту, как ввели подобную практику, в вопросах помутнения рассудка уже никто не разбирался. Какой в этом смысл, если легионер, стоило ему утроить допрос, начинал разговаривать на непереводимом наречии и пытался расправиться с любым в поле зрения.
Да, конечно, на свихнувшихся ставили определенные опыты, чего уж скрывать. Но все было тщетно. Более того, мониторы – одна из рас, что к тому времени населила Пантеон и владела способностями транслировать чужие мысли – теряли рассудок. Стоило менталисту проникнуть в разум свихнувшегося, как собственные мозги последнего стремительно вытекали из ушей. Такие дела. Анубис, смахнув воспоминания, продолжил обводить взглядом свои трофеи.
– А это ещё что? – удивленно рыкнул владыка мертвых.
В самом углу зала, на массивном каменном постаменте сейчас стоит какая-то фонящая жутью, источающая темноту херовина. Это пугающее «нечто» напоминает по форме бочонок. От странной штуковины буквально разливаются волны зловещей энергии. Кроме того, создаётся впечатление, что за тобой наблюдают. Анубис собственным затылком почувствовал направленный в свою сторону взгляд.
– Ерунда какая-то… – растерянно пробормотал старый бог, поворачиваясь к своему первому гвардейцу.
Если кто-то и может объяснить, как сюда попала эта штуковина, то только Базолг. Вот только… Хозяин пирамид удивленно посмотрел на своего разрушителя, пытаясь узнать в этой измученной на вид побирушке, своего гвардейца. Всегда аккуратно уложенная, роскошная копна шелковистых волос – сейчас растрепанный, кое-как завязанный в узел хвост. Сочные пухлые губы – сухие и потрескавшиеся. Бледное лицо, темные круги под глазами, впалые щеки. По обыкновению сверкающий чистотой доспех местами погнут и в пятнах. Меч у бедра, подаренный лично, напоминает бумеранг.
«Кидаться она им чтоли собралась?» – оторопел владыка мертвых. – «Ещё и взгляд какой-то … шальной»
Анубис уже собирался спросить что за ерунда тут творится, как в дальней части зала с тихим хлопком появился Шепчущий.
«Потом разберусь», – решил для себя повелитель мертвых. Решить-то решил, но взгляд предательски дернулся на чадящий бочонок в углу зала. – «Ну, точно, словно кто-то наблюдает за тобой!»
Тем временем, О'Солуте в свойственной себе манере, неспеша двигался к трону. Бог песков уже было, намереваясь встать поприветствовать старого знакомого, внезапно передумал.
«Если это не наваждение, то Шепчущий заметит», – осенило владыку мертвых.
Нервничая, человек—волк принялся наблюдать за приближающейся фигурой в черном балахоне. Вышагивая по красной дорожке вдоль каменных колонн и огромных статуй, Шепчущий, казалось ничего подозрительного не замечал. Повелитель пустыни всё сильнее нервничал. Старость берет свое? Неужели, ему просто мерещится? Базолг же стоит вон, не обращает внимания. Будто вовсе не видит и не чувствует той жути, что струится из угла тронного зала.
«Да не, бред какой-то» – уверенно отмахнулся владыка мертвых.
Шепчущий внезапно дернулся, на ходу повернул свой огромный балахон в обозначенную сторону.
«Ага!» – возликовал хозяин помещения.
Ну, в самом деле, не могло ведь с ним такого случиться! С кем угодно, но только не с ним. Анубису всего пять тысяч лет – легионер в самом расцвете сил.
«Надо будет спросить у Базолг, что это за херовина в углу», – хозяин пирамид скосил взгляд своих желтых глаз на первого гвардейца. – «И про внешний вид не забыть спросить».
Тем временем, О'Солуте достиг подножия трона, остановился. Дождавшись, когда Анубис прекратит пялиться на замученную девушку, заговорил:
– Я готов выплатить долг, – из глубин бездонного балахона вытащили маленькую неоновую сферу. – Вот, как ты и просил.
– Хм, – пробормотал бог песков. – Ну, давай взглянем.
Владыка мертвых встал, спустился к гостю, коснулся шарика своим крючковатым посоха. Око тут же воспарило под потолок, открыло желтый глаз, проецируя изображение. Боги молча расступились, разглядывая ожившую картинку. Замкнутое помещение, стеклянные сферы под потолком, бесформенные кучи мяса на песке. На трибунах десятки ма'шутцу.
– Любопытно, – скрестил на груди руки хозяин пустыни.
Анубис кивнул на поедателя, что в данный момент с головой погрузился в жидкого, шатающегося из стороны в сторону, масляного человека:
– Что думаешь?
– Трудно сказать, – качнулся балахон. – Давай, сперва, досмотрим.
***
Фиолетовая сфера исчезла, прекратив транслировать ожившую картинку. Анубис повел рукой в сторону арки потаенного входа:
– Пройдемся?
Шепчущий неуверенно кивнул, двинул в указанном направлении.
– Останься, – бросил Анубис дернувшейся было следом первому гвардейцу. – Всё нормально.
Боги степенно зашагали в темноту помещения, чтобы через несколько минут скрыться в проеме.
– Ну, о чем говорят в мире, Темный? –
