Не очень вежливо протолкнув виану в Мешок, Лотар для пробы обузил завязками горловину и попробовал вдохнуть из него. Воздух втекал в легкие без труда, только пах какими-то сушеными фруктами. Задержав воздух в легких, Лотар сунул Мешок Сухмету. Тот повторил эксперимент, у него даже глаза заискрились от удовольствия.
Потом, чтобы не тратить воздух на разговоры, он произнес ментальным образом: «Пожалуй, двинулись вперед, нам не страшна эта ловушка».
Когда они вступили в клубящийся газ, из их глаз потекли слезы, а потом Лотар вдруг понял, что у него из носа пошла кровь. Но он уже заращивал глаза защитной пленочкой, а сосуды носа пережались сами, что-то подобное произошло с Сухметом, и они продолжили путь.
Пройдя несколько десятков шагов, передавая друг другу Мешок, воздух в котором оставался на удивление сладким и свежим, Сухмет вдруг стал пьянеть. Вероятно, немного отравляющего газа все-таки попало ему в легкие. Ему захотелось поболтать:
– Бедный предатель, он так хотел выиграть, что не рассчитал чужого предательства…
На это Лотар ничего не ответил, он лишь набрал побольше воздуха в свои легкие, которые сделал более емкими, чем у нормального человека, раз в пять, потом прижал Мешок к губам Сухмета и держал его до тех пор, пока восточник не показал пальцами, что все в порядке.
Газовая полоса кончилась не скоро. Прежде чем они вышли из нее, у Лотара еще раз пошла носом кровь, потом неизвестно почему у Сухмета стали синеть пальцы, но все-таки она кончилась. Когда стало ясно, что они справились и необходимость в Мешке отпала, Сухмет вдруг сказал:
– Интересно, они хотели что-то замаскировать или просто от нас избавиться?
– Замаскировать? – не понял Лотар.
– Ты забываешь, господин мой, что главное назначение тумана – все-таки что-то скрывать. Вот я и думаю…
Что он думает, восточник не пояснил, теснота коридора стала настолько тугой, что Лотару пришлось повернуться боком, чтобы протиснуться в эту щель. Сухмет снял Мешок и понес его перед собой. Потом узкое место кончилось, и они вышли в небольшой зал, в котором помимо довольно высокого потолка было еще и светло. Откуда-то лился призрачный, рассеянный свет. В этом зале Лотар мог хотя бы ориентироваться.
Сухмет с удовольствием огляделся по сторонам.
– Если бы я мог выбирать…
Больше он ничего добавить не успел. Из стен впереди них возникли острые, как клыки тигра, снежно-белые и толстые острия. Они закрыли проход вперед более надежно, чем если бы перед ними выросла крепостная стена. В сознание ворвался звон колокольчиков. Лотар закричал:
– Сухмет, назад…
Но было уже поздно. Когда Желтоголовый оглянулся, выход перекрывала точно такая же непреодолимая решетка из светящихся в полумраке костяных пик. Между ними оставалось не больше десятка дюймов. «Вообще-то, – подумал Лотар, – если постараться, то можно расплющиться, вот только Сухмет… Но зато хотя бы виана спасется».
Но виана не собиралась спасаться. Она вырвалась из своего Мешка и принялась носиться, внося хлопаньем своих крыльев ноту непреодолимого отчаяния. Лотар оглянулся, он еще не понимал, откуда последует атака… И вдруг сверху ему на голову упало несколько песчинок, он поднял голову.
Потолок пещеры, высокий, не очень еще видимый даже в этом сумраке, определенно приближался. Его сумрачный свод вдруг сделался неоднотонным, на нем появились разводы. Лотар попытался вглядеться в одно странно распластанное пятиугольное пятно, а потом резко отвел глаза. Это было не пятно, это был отпечаток раздавленного человека. И хотя он погиб давно, очень давно, кажется, уже несколько веков прошло, почему-то следы от него остались на странном материале этого пресса.
Но особенно переживать было некогда, следовало что-то придумывать. Лотар повернулся к Сухмету. Восточник сидел в позе медитации и сосредоточенно, легко, как будто находился в своей лаборатории в Лотарии, читал какое-то магическое вызывание несусветной сложности. Он торопился. Так как Лотар не знал, сколько времени потребует от Сухмета это колдовство, он просто принялся наращивать мускулы на руках и плечах. Виана, должно быть от отчаяния, его не поняла. Она что-то прокаркала, но Желтоголовый даже не обратил на нее внимания.
Когда мускулы стали такими, как он хотел, потолок опустился уже на четверть своей высоты. Лотар подошел к одному из клыков и положил на него руку.
Кожу тут же пронзила жуткая боль, но она не была чрезмерно глубокой. Лотар нарастил на коже ладоней толстый роговой слой и взялся за бивень двумя руками. Потом уперся ногами в нижние прутья этой белой решетки и нажал.
Бивень не поддался, лишь собственные кости драконьего оборотня захрустели. Внутренним зрением Лотар увидел, как кости его рук становятся длиннее, потому что начинают выходить из суставных сумок в локтевых и плечевых суставах. Но он только сделал суставы грубее и нажал еще сильнее. Вдруг один бивень пошел, только не тот, за который он держался, а тот, в который он уперся ногами. Но больше выдерживать такое напряжение не мог даже Желтоголовый.
Он на мгновение сбросил напряжение, передохнул, набрал свежего воздуха в легкие и снова рванул прутья этой решетки… Раз, другой, третий… Бивень внизу определенно раскачался. Теперь он ходил в своем гнезде более чем на три дюйма. Лотар поднял голову. До потолка осталось не более десяти футов. Он снова надавил на обжигающую гладкую поверхность. Снова и снова… Он остановился, когда понял, что ничего сделать уже не успеет. Потолок сначала несильно толкнул его в макушку, потом придавил, потом нажал по-серьезному.
Лотар бросил свой прут и попытался изобразить атланта, чтобы удержать этот падающий на них свод. Куда там! Он даже не мог замедлить его. Тогда он снова взялся за бивень. Пару рывков, и вдруг стало ясно, что он мог бы выйти, если бы у них была хотя бы еще пара минут. «Как жаль, как жаль, – подумал Желтоголовый, – мы, кажется, не успеваем».
– Держись за меня! – вдруг дико заорал Сухмет, обхватывая Лотара за талию.
Лотар попытался оглянуться на него, но не сумел, потому что прямо ему в лицо бросилась виана в воронихином воплощении. Автоматически, не вполне понимая, что происходит, Лотар схватил ее натруженной левой, обнял Сухмета…
Удар о поверхность был так силен, что и без того некрепкое сознание Лотара грозило вовсе вывалиться из его головы. Он покатился по мелкому, мягкому, как пух, горячему песку. «Когда-то такое уже было», – решил он.
Потом, осознав, что рядом вот так же прокатились по песку Сухмет и что-то еще, он открыл глаза и сел.
Небо горело ослепительной голубизной, это была реакция на темноту подземелья, откуда они только что вырвались. Песок уже хрустел на зубах, но зато им не грозил смертью каменный свод, опускающийся сверху, как проклятие древних богов. Колокольчики умолкли.
