– Я студентка иняза, изучаю французский. Только вот придется перевестись на заочное – нужно искать работу, чтобы помогать маме, она у меня в Калининграде живет.
– А почему в Калининграде учиться не стали?
– Я хочу получить профильное образование, а у нас с этим проблемы, – сказала Марго.
– Я вижу, вы легко сходитесь с детьми.
– Ну, у нас ведь в университете есть педагогика – видимо, научили, – засмеялась Марго. – Шутка, там всякой ерунде в основном учат. А на самом деле я мало с детьми общалась – просто с вашей дочкой как-то легко получилось. Само собой.
– Это я вижу. А если я предложу вам временно подменить Валентину и поработать няней Маруси? Справитесь?
– О, я даже не думала об этом… Я не знаю… – Марго явно растерялась.
– Вы сможете жить у меня дома или приезжать каждый день – как вам будет удобно. Думаю, вы знаете, кто я – так что не сомневайтесь, с деньгами проблем у вас не будет. Все равно искали работу, так чем эта плоха? К слову, вы смогли бы и в языке практиковаться – у меня масса различных контактов с французскими партнерами.
– Ты поедешь с нами, Марго? – как-то неожиданно серьезно спросила Маруся. Она перестала дурачиться на руках у девушки и теперь внимательно смотрела ей в глаза.
– А ты этого хочешь? – Марго начала кокетничать с малышкой – значит, уже решила согласиться на предложение Гумилева.
Маруся успокоенно прижалась носом к щеке своей новой няни.
У Андрея отлегло от сердца – хорошо, что проблему, которая могла надолго стать его головной болью, удалось решить так легко и быстро.
Царьков принес диск с таким видом, словно это был алмаз «Куллинан». Андрей поблагодарил пресс-секретаря за расторопность и, понимая, что тот всяко успел просмотреть содержимое диска, не стал отсылать из кабинета. Велел сесть на диван и вставил диск в проигрыватель.
После каких-то рамок и бегущих цифр на экране появилась уже знакомая старушка Мавра с голубыми детскими глазами. Андрей помнил – когда колдунья войдет в связь с тем, от кого или от чего она черпает свою информацию, ее глаза потеряют цвет, как будто перестанут смотреть в этот мир.
Сеанс начался. Первую часть – про железных зверей и Еву, у которой почему-то разноцветные глаза, – Андрей уже видел. Но старушка продолжила. Она говорила, не выходя из транса, глядя прямо в камеру пугающе слепыми, белесыми глазами.
– У зверей из чудесного металла есть душа. Она всегда незримо рядом с ними. Прозрачная. По образу и подобию человека. Лица расплываются, я не могу их уловить… что-то голубое мелькает, холодное.
Внезапно старушка замолчала, побледнев еще больше. Пореченков, видать, забеспокоился, как бы престарелая колдунья не умерла прямо у него в студии, засуетился:
– Вам плохо? Вот водичка, попейте!
Лицо колдуньи стало совсем восковым. Она не слышала и не замечала ведущего, протягивающего высокий стакан с водой.
– Андрей. Вокруг него крутятся все события. Он – центр. В его жизни все перевернуто. Хорошие люди мешают ему, желают зла. Плохие – помогают и ведут. Самые близкие станут оружием против него. Вокруг обман. Его уже ждет женщина с тайной силой, вторым лицом и несчастным сердцем. Эта женщина – пленница.
– Пленница? Вы говорите о той, которая исчезла? Ее похитили? Держат в плену? – оживился ведущий, который уже не знал, как направить разговор в нужное русло.
Старушка вновь проигнорировала его усилия, начав монотонно раскачиваться взад и вперед.
– Она борется сама с собой и обманывает его. Но она – его спасение, – бормотала старушка. – Ее глаза разного цвета. Вижу зеленый и голубой. Так они узнают друг друга.
– И у второй женщины тоже разноцветные глаза? Я уже совсем запутался. Вы о ком сейчас говорите? – ведущий все еще надеялся, что старушка его услышит.
Колдунья на секунду в испуге закрыла невидящие глаза, замотала головой. Голос набрал еще большую силу.
– Взрыв, я вижу взрыв! Огонь, опасность и страшный холод. Ему не стоит беспокоиться, его ведут и оберегают. Мужчину ждет путь. Ледяной и опасный. На пути смерть и потери. Там он встретит свою судьбу, узнает свое предназначение. У него великое предназначение!
Выкрикнув последние слова, Мавра высоко вскинула тонкие морщинистые руки, напоминавшие скорее птичьи лапки, и навзничь повалилась так, что Пореченков не успел ее подхватить. Камера тут же ушла куда-то в сторону, упершись в пол, а потом изображение исчезло.
Андрей остановил диск.
Марго быстро стала кем-то вроде друга семьи, ничем не напоминая обслуживающий персонал. С Андреем она держалась дружелюбно и просто, при этом всегда сохраняя дистанцию – например, называла по имени-отчеству. С прислугой была приветлива, но это была приветливость хозяйки дома: Марго каким-то особым образом давала понять, что она не чувствует себя ровней с горничными и уборщицами, умудряясь при этом никого не обидеть. За пару недель в нее влюбились буквально все: Зинаида Васильевна готовила ее обожаемые эклеры, горничная следила за ее одеждой, как будто это было в порядке вещей. Водители безропотно гоняли на мойку маленький «фиат», который Маргарита купила на выделенные Гумилевым «подъемные», несмотря на то что он предлагал ей пользоваться автомобилями из своего парка.
Маруся же и вовсе ходила за няней хвостиком. Девушка стала для нее истиной в последней инстанции – половину своих фраз Маруся теперь начинала со слов «Марго сказала…» Даже о Еве дочка стала хныкать все реже и реже, окончательно примирившись с «экспедицией на Луну».
В доме Гумилева Марго выделили гостевую спальню с гардеробной и ванной и небольшую комнату, в которой организовали кабинет, чтобы девушка могла заниматься учебой. Но Марго нечасто оставалась там ночевать – только когда Маруся капризничала, долго не могла уснуть, и няне приходилось до ночи развлекать ее сказками. В остальные дни девушка, невзирая на уговоры, уезжала на свою съемную квартиру в Москве.
Андрей тоже поддался этому общему влюбленному настроению. Находясь на работе или занимаясь делами, он и не вспоминал о Марго. Но стоило ему, придя домой, встретиться с ней взглядом, как с ним начинало что-то происходить. Усталость уходила, появлялось умиротворение и ощущение покоя. Андрею нравилось просто пить чай с Марго и болтать ни о чем. Сидя в гостиной, он всматривался в ее тонкое, нервное лицо и ловил себя на том, что все чаще останавливает взгляд на ее губах. Марго всегда улыбалась одними губами, из глаз так и не уходило непонятное отчаяние. И это ощущение трагизма вокруг молодой женщины еще больше привлекало Андрея.
При этом он видел – Марго не красавица. Ему не нравилась ее мальчишеская фигура, слишком широкий рот, угловатость в движениях. А может быть, все эти черты он замечал нарочно, чтобы избавиться от наваждения – Андрей чувствовал вину перед Евой, что так быстро увлекся другой женщиной. Впрочем, ни о каком развитии отношений с няней и речи быть не могло. Она была рядом – и этого хватало для того, чтобы для Андрея снова появилось понятие «семейного очага», исчезнувшее было из его жизни вместе с Евой. Без нее дом превратился всего лишь в место, где можно было комфортно переночевать и поиграть с дочкой.
