В рыжие пески медленно опускалось яркое малиновое солнце. Темнело.
Дзигоро сидел, завернувшись в серый дорожный плащ, и задумчиво глядел на часто дышавшего пса.
— По-моему, это все уже было, — задумчиво проговорил он. — Мы с тобой сидели в овраге, и ты…
В этот момент пес извернулся и яростно защелкал зубами в шерсти.
— Блохи? — посочувствовал Дзигоро. — Чего же ты не дал себя помыть?
Пес рыкнул, потом взвыл и вдруг разразился солдатским проклятием. Дзигоро в изумлении уставился на огромного голого варвара-северянина, с отборной бранью растиравшего укушенное бедро.
— Ну правильно, — кивнул камелиец, — теперь я вспомнил твое имя. С возвращением в мир людей, Кулл из Атлантиды.
— Валка! — выругался варвар. — Не мог предупредить, что превращать будешь? Я бы хоть штаны в таверне прихватил.
Дзигоро весело рассмеялся, откидывая голову.
— Что я такого сказал? — нехорошо сощурился варвар. — Я тебе, конечно, благодарен и все такое…
Дзигоро смеялся, хлопая себя по коленям и мотая головой.
— Погоди! — всхлипывал он. — Дай опомниться! Уморишь ведь, северянин.
Кулл набычился, с неодобрением разглядывая развеселившегося мудреца.
— Ну и куда я теперь пойду в таком виде? По караванному пути пугать лошадей фарсунцев?
Дзигоро внезапно стал серьезным. Его темные глаза сочувственно улыбнулись в темноте.
— С рассветом ты опять станешь зверем, Кулл. Собачья шкура слезла с тебя оттого, что сегодня новолуние. Но солнечный свет вернет заклятие. Если помнишь, я предупреждал тебя быть осторожным в желаниях.
— Что ты хочешь сказать? — Кулл сел, подтянув к груди длинные волосатые ноги. — С рассветом я опять стану собакой? — Дзигоро снова кивнул. — И ты ничего не сможешь сделать? — Кулл в волнении мотнул лохматой головой. — Как же так? Ты же великий маг, Дзигоро?
— С чего ты взял, юноша? — улыбнулся камелиец. — Я не маг. Не больше, чем ты.
— Но я же видел! Я видел, как ты на моих глазах превратился в ястреба!
— То, что ты видел, ничего не значит, Кулл, — Дзигоро отчего-то вздохнул, — не всегда стоит доверять глазам. Они могут обмануть. Тебе ли этого не знать, вошедшему в Призрачную Башню через Врата Заката. Я просто отвел глаза стражникам Гайбары. Магии в этом совсем нет. Они видели то, что хотели видеть. Могущество мага, страшную птицу, вспышку света… Теперь им будет чем оправдываться перед десятниками. Одно дело, если ты отпустил нищего камелийца с собакой, другое дело — если не смог сладить с великим чародеем.
— Значит, с рассветом я снова стану собакой, — угрюмо повторил Кулл.
— Боюсь, что так.
Варвар сдавленно зарычал и тут же осекся.
— Валка! Я был уверен, что убил лемурийца.
— Мага не так-то просто убить, — снова вздохнул Дзигоро, — так же как и оборотня. Против обычного оружия он неуязвим. Да и против необычного тоже. У каждого мага есть свое слабое место, и, как правило, они это тщательно скрывают.
— Я убью лемурийца, — сообщил Кулл как о давно решенном. — Не отговаривай меня, мудрец. Мой Бог не запрещает проливать кровь.
К его изумлению, Дзигоро не спорил.
— Дело твое, Кулл, — тихо проговорил он, — только вряд ли это тебе поможет. Ты стал зверем не потому, что лемуриец пробормотал над тобой пару глупых заклинаний. Они ничего не значат, поверь мне.
— То есть как? — удивился Кулл.
— Надо мной он махал шкурами и бормотал свои посредственные стишки трижды, если не ошибаюсь, но, как видишь, ничего не добился. Мне удалось уйти оттуда. Не спрашивай как. Я начну объяснять тебе простые вещи, а ты снова увидишь в этом магию. На самом деле воля может разбить любые оковы, даже укрепленные черным колдовством. И никакого волшебства в этом нет.
Ты был наполовину зверем, когда лемуриец схватил тебя, залитый кровью, обезумевший от ярости, не рассуждающий, желавший только двух вещей — свободы и убить хозяина Башни.
— Откуда ты это знаешь? — потрясенно спросил Кулл.
— Я видел это в твоих глазах в тот день, когда ты чуть не убил меня.
Кулл ткнулся лицом в камни.
— Так что же, по-твоему, пусть живет и продолжает плодить своих непотребных тварей? — сдавленно спросил он. — А как же Керам? А Малика, которую я убил, не зная, что она моя сестра по несчастью?
— Малика? — неожиданно заинтересовался Дзигоро. — Пантера? Она жива.
— Жива? — Кулл резко выпрямился. — Как жива? Я, вообще, в ту ночь кого-нибудь убил или мне все приснилось? А может, и Призрачной Башни не было, и то, что я был собакой… — Кулл замолчал, видя, что Дзигоро качает головой. — Откуда ты знаешь, что она жива?
— Я видел ее, — мягко ответил камелиец. — Я видел их всех. Малику, Керама и Кошифа, который меня сторожил… да не усторожил. Лемуриец разозлился на него и решил превратить в крысу. Но, так как эта гадина весьма ядовита, у него получилась помесь крысы с тарантулом. Оборотня так просто не убьешь, Кулл. И это, кстати, объясняет и то, что ты сам до сих пор жив. Любая нормальная собака от таких ран издохла бы на месте, а на тебе они затягивались на глазах.
— Так ты теперь скажешь, что я этого типа благодарить должен за собачью шкуру? — проворчал Кулл.
— Ну в некотором смысле — да. По крайней мере, он дал тебе возможность заглянуть в свою душу. Мудрец дорого бы дал за такой урок.
— К демонам такую мудрость, — обозлился Кулл, — бегай на четвереньках, нюхай землю. Ешь из миски. Блохи, опять же. Нет, Дзигоро, я все-таки убью лемурийца! И на этот раз убью как следует!
— Делай как знаешь, — пожал плечами камелиец. — Только имей в виду: поединок меж вами неизбежен, и одни боги знают, чем он может кончиться. Возможно, ты снова станешь человеком. Если будешь готов.
— Готов? — переспросил Кулл.
— В каждом из нас с рождения сидит зверь. Он заставляет нас испытывать жадность, страх, бессмысленную ярость. Быть готовым — значит, быть уверенным, что сумеешь удержать своего зверя на привязи. Ты уверен в этом?
— А если я не сумею удержать зверя? — спросил Кулл.
— Останешься навсегда собакой, — просто ответил Дзигоро. — Думаешь, ты один такой? Э! Кто знает, сколько из тех гиен, которые рыщут вокруг, когда-то были могучими и хитрыми царедворцами при дворе владыки Турании.
Камелиец негромко рассмеялся. И Кулл присоединился к нему, хотя было ему совсем не весело.
Знакомый рисунок созвездий заметно сместился к западу. Ночь уходила. Луна скрылась, но солнце еще не взошло. В наступившем кратком сумраке глаза уже могли различить очертания барханов на восходе и украшавшие их колючие кустарники.
Кулл встал, с наслаждением выпрямился, потянулся.
— Пойду… пройдусь, — туманно объяснил он, — похожу на двух ногах… пока могу.
Дзигоро кивнул, не глядя на варвара. Едва могучий атлант скрылся, рядом послышался знакомый шорох. Дзигоро неторопливо обернулся и увидел того, кого, собственно, и ожидал увидеть, — огромного питона с головой маленькой смешной обезьянки. Он поглядел под ноги и увидел крысеныша на паучьих лапах. За спиной раздался очень мягкий удар о землю.
