И жил в земле Лисса человек, по имени Ритон. Был Ритон стар, но выглядел молодым, ибо знал секреты долгой молодости, и был он мудр и печален, ибо, как говорят древние, — во многой мудрости много печали. Ведал Ритон многое, и многие искали у него совета.
И прежде чем переступить границу Края Смерти, пришел Элг к мудрейшему и сказал:
— О мудрейший! Победил я многих героев, потому и прозван непобедимым. Даже магрут, прозванный Хуругом, пал от моего меча. Лишь одного противника не одолел — Смерть свою. Бросил я вызов ей и должен с ней сразиться. Идем мы в Гибельный Край, к Вратам Миров, дабы получить оружие против врага моего.
— Грустно мне слышать слова твои, о бесстрашный, — ответил Ритон. — Труден путь к Вратам Миров. И не они даруют бессмертие, а врата, что сокрыты в сердце их. И горе путникам, идущим к этим вратам, ибо невидимым мечом поражает Хранитель каждого, будь то человек или тварь бессловесная.
— О, горе! — воскликнул Элг.
И столь велика была его печаль, что поблекло небо, и деревья опустили свои листья, и цветы смежили свои лепестки…
Но продолжил Ритон:
— О бесстрашный! Есть нечто, способное противостоять невидимому мечу. Тормантион, Творение Предтеч. Владел одеянием сим Великий Артус, но не ведомо мне, где оно теперь. Шесть сотен иров миновало со времен его славы. Лишь песня осталась.
И запел Ритон:
Шлем, панцирь и щит,
Что не затрещит
Под ударами целой горы,
Доспехи те Бог
Пробить бы не смог,
А не то что врагов топоры,
Сверкающий меч,
Что голову с плеч
Мог снести и скалу рассечь,
И руны на нем
Пылали огнем,
На клинке чародейском предтеч…
И воскликнул Элг:
— Я разыщу гробницу Артуса! Даже через тысячу лет…
И промолвил Ритон:
— Забыл ты, бесстрашный, о той, что вызвана тобой. Но я помогу тебе, ибо сплелись наши судьбы, и лишь вместе найдем мы легендарный Тормантион».
ГИЛЛ
Гилл проснулся. В глинобитном домике, куда они вернулись, убедившись в неприступности стены, выросшей на пути в монастырь, было совершенно темно. Но со стороны двери из щелей выбивался желтый мерцающий свет.
— Кто там? — настороженно спросил Гилл.
— Я, уважаемый мастер. Это я — Норс.
Гилл узнал голос одного из обитателей поселка. Дверь распахнулась, и на пороге появился селянин. В этом маленьком селении даже в богатых домах двери не имели запоров. В левой руке Норс сжимал масляную лампу, и падающий снизу свет превращал приветливое лицо земледельца в чудовищную маску.
Гилл окончательно прогнал как сон, так и раздражение, вызванное его потерей, и, натянув улыбку, которая, вероятнее всего, потерялась в густой бороде, спросил:
— Что-то случилось?..
— Извини, великодушно извини, уважаемый, но в Красную Обитель…
Только после этих слов Гилл разглядел несколько темных фигур за спиной Норса.
— …Идут паломники, — продолжил селянин, — они здесь впервые и постучали в мой дом. Я им рассказал о твоей беде.
— Что?.. Какие паломники?..
— Доброго здоровья, уважаемый. — Фигура, поначалу казавшаяся тенью Норса, отодвинула селянина в сторону и вышла вперед. Это был высокий стройный человек с прямым носом, узким правильным лицом и внимательными темными глазами. Грубо слепленный, но достаточно смазливый Норс по сравнению с незнакомцем казался уродом.
«Аргенет…» — подумал Гилл. Тонкие черты лица, спокойный голос, особая осанка — все подтверждало догадку мастера.
— Доброго… — Гилл встал.
— Извини, уважаемый, что в столь поздний час мы потревожили тебя и твоего спутника. — Незнакомец бросил мгновенный, но пристальный взгляд на проснувшегося от приступа кашля Ури. — Но эта хижина — единственное место в деревне, где можно остановиться паломникам. Наслышаны мы о ваших бедах и готовы помочь.
— Спасибо, — проговорил Гилл, — сколько же вас?
— Шестеро, — ответил незнакомец. — Мое имя Инар.
— Гилл. Мастер Огненных Зрелищ…
— Я видел твое искусство… Три дня тому назад. «Огневорот Харута», «Древо Уиты».
Гилл снова кивнул.
— Ты позволишь войти и расположиться остальным моим спутникам?
— О да… Я здесь не хозяин, — мастер смутился, — сам гость.
— Но ты пришел первым.
— Разве это важно…
Следовавший за Инаром паломник заставил Гилла вздрогнуть. Голова его была украшена раскидистыми рогами. Это было настолько неожиданно, что мастер даже не ответил на приветствие. Когда же незнакомец подошел ближе, рога с деревянным стуком упали на каменный пол, оказавшись обыкновенной связкой дров.
Вскоре они уже приятно потрескивали в очаге, и языки огня суетились под темным дном котла, полного воды.
Паломники напоминали монахов. Все они были одеты в серые походные куртки и штаны из такой же ткани.
— Хрон, сам Хрон услышал о ваших бедах и подготовил нас, — говорил Инар. — Протас, как чувствовал, взял веревку из торхайриты, кусок около пятидесяти мин. Она всех нас выдержит. Вот только клиньев маловато. Сколько клиньев, а, Протас?
— Десять, — донесся из темноты низкий голос.
— Но и десятью клиньями, — продолжил Инар, — Протас любую гору одолеет. Он, когда служил, этим и занимался.
— Где? — спросил Гилл.
Казалось, его не услышали.
Ти был готов. Коричневое варево разлили по кружкам. Теперь паломники больше походили на воинов: движения их были слажены, словно длительная тренировка заставляла работать совместно. Привычно, не обжигаясь, сжимали они в ладонях одинаковые металлические кружки с дымящим ти.
Инар сделал небольшой глоток и лишь тогда ответил:
— Хрон спас наш отряд во время битвы с магрутами, мы все — воины из одного гвардейского отряда. Я был сотником. Теперь идем возблагодарить Бога.
— Это Бог призвал вас помочь его слугам, — возбужденно проговорил Гилл. — Вы посланы им для спасения…
— Ты проводишь нас завтра? — спросил Инар.
— Я хотел вернуться в Кор и собрать добровольцев. Но теперь…
— Теперь ничего не изменилось. Добровольцы нужны. А мы и без тебя найдем дорогу.
— Я могу пойти с вами, а в Кор отправить Ури, — кивнул в сторону вновь задремавшего юноши Гилл. — Он соберет монахов. Впрочем, может, кто-нибудь из них уже вышел.
