Дваждырожденный тянул и тянул в себя густой плотный огонь тысячника. Мальчику казалось, что места в нем уже не осталось, что чужой огонь разорвет изнутри. Боль ввинчивалась в макушку тупым толстым сверлом, скрежеща по костям черепа, кишки вытягивали, скручивая тугим узлом… Олтер стиснул зубы. Надо держать… Надо…
Наконец жидкий огонь иссяк. Тумма откинул иссушенное тело порубежника, подхватил заваливающегося набок наследника, пнул высокие жаровни с рдеющими углями и выметнулся прочь. Вокруг уже шумели, распахивали занавеси палаток, звенело железо — у ближнего угла частокола занималось высокое, чадящее пламя. Горели наспех порубанные метатели, облитые земляным маслом. Из ночи выли по-волчьи, хохотали и орали горцы. Имперские воины, сталкиваясь спросонья и выхватывая оружие, неслись на пожар. Командиров, могущих вмиг образумить растерянное войско, рядом не оказалось. Почти все они лежали мертвыми в дымящемся шатре.
Тумма, как и уговаривались ранее, продвигался по переполошенному лагерю, удаляясь от криков и огней. Обессиленный наследник покоился на плече великана. Воин без труда перебрался через частокол и растворился в ночи, по широкой дуге обходя вражеский стан.
Ярко вспыхнул шатер в центре, имперцы завопили, дорча взвыли из темноты еще громче… Имперцы и носа не смели сунуть за ограждения, сжимая мечи, тараща глаза во мрак и пуская стрелы на звук. Довольные горцы, лежа на земле и укрываясь за бронзовыми щитами, голосили на все лады.
Первые робкие лучи рассвета показались над Коленями Матери. Длинноногий Тумма что есть мочи мчался к пещере, удерживая наследника на руках, прижимая к груди как младенца. Олтер с перекошенным от боли лицом до крови закусил губу. Наконец гигант очутился в Лоне Матери. Остах вскинулся и уступил место рядом с лежащим правителем. Олтер встал перед отцом на колени и прижал окровавленные ладони к скулам дана.
Ласково журчит вода. Поток по-прежнему нес неподвижного дана в неведомые дали. Рокон уже немного научился понимать музыку капризной реки и расслышал, что вода зажурчала по-иному. Впереди поджидал очередной перекат. Показались первые валуны в белой пене… И вдруг на одном из камней Рокон увидел сына. Дан понял, что течение потащит его вдоль камня. И сын это понял. Кое-как утвердившись на мокрой вершине, мальчик свесился, изогнулся, потянулся… Одна обжигающая ладонь прижалась к лицу. Вторая. Жар от детских ладоней волной пробежал по телу дана. Горящими искрами пробило до самых пяток, и отец схватил сына за запястья.
Неподвижный дан Рокон распахнул глаза под сводами Лона Матери и схватил склоненного сына за запястья.
Следующее утро союзное войско встретило на заповедном лугу на Коленях Матери. Воины начистили мечи, кольчуги и доспехи, женщины выстирали одежу. Болары выстроились позади Бареана и Грубого Деана. Ворье жалось подле Остаха, с тоской поглядывая кругом. Горцы стройными рядами встали напротив правителя.
Взгляды скрестились на Роконе. Дан Дорчариан изменился. Молодому вождю и раньше-то мало кто смел перечить. А теперь… Дан стал молчаливей обычного, задумчивей. А пронзительный взгляд серых глаз не мог выдержать никто. Почти никто.
— Черный колдун! — громко произнес Рокон, и Тумма склонил голову перед вождем. — Отныне твой дом — Дорчариан. Ни в чем не будешь знать отказа. Храни моего сына, как и прежде хранил!
— Такова воля Милостивой туомиллманаква, — согласно пробасил Тумма и встал подле Олтера.
— Остах! Ночной глава Атариан, мой наставник и танас отца!
«Добрые» за спиной Остаха зашушукались. События последних дней их не радовали: многих посекло осколками, а кое-кого и вовсе прибило. И, судя по всему, Рыбак убираться с чужой войны не собирался… Остах набычился, выставив вперед левую ногу.
— Прими награду для своих людей и благодарность Дорчариан!
Из большого дома показались горские женщины и поднесли немногочисленным ворам увесистые мешочки. Раскрыв их, «добрые» не смогли сдержать громких криков. Дан Дорчариан одарил соратников крупной розовой солью! Царский подарок!
— Я повелеваю тебе, Остах, нагрузить караван и ступать обратно, храня нашу тайную дружбу и торговлю для общей пользы! — придавил голосом правитель.
«Не спорь же, старый лис, — Рокон не отводил взгляда от хмурого лица наставника. — Ты слишком важен для Дорчариан там, в Атриане».
Остах и сам это понял, дернул головой вместо поклона и отступился. «Добрые» восторженно завопили.
— Олтер! И Бол Полуденных островов! Вам надлежит остаться здесь. Ваши судьбы связаны. Мать предков охранит вас. Имперцы теперь не решатся на повторный штурм! — Болары переглянулись; слишком непонятны показались им слова дана. — Наш договор нерушим. Я освобожу долину, и мы союзно вступим на землю Полуденных островов! Покараем изменника!
Лица боларов просветлели.
— Боларус инморта канвас! — услышали окрестные горы грозный клич.
— Пока же… Прошу союзников охранять запертый проход.
— Да будет так, дан Дорчариан! Мы охраним путь к Матери Предков! — звонко выкликнул Бареан.
Болары закивали. Посвистеть пращой и погонять внизу имперскую сволочь они завсегда… Проклятые метатели сожгли, командиров прибили… Отчего ж не повоевать?
Повисла тишина.
— А что же ты? А ты, отец? — не выдержал Олтер.
Горцы закачали головами. Мать Предков изменила не только Дана… Олтер, маленький мальчишка, творил на их глазах такое! Дорча на радость, а врагам во страх. Воистину, любимец Матери повелевал даже духами! Вот и сейчас: виданное ли дело — мальчишка влез поперек отца, а тот и бровью не повел!
— Декурион в огне, — отвердел лицом дан Дорчариан, и шепотки тотчас смолкли. — Я с ближниками иду в Декурион. Мы выступаем немедля!
Часть 2
Пролог
Черноух, вождь черноухих, самого сильного и многочисленного племени северян, с неприязнью поглядывал на незваного гостя. Чужак пришел из дубовых земель и смог без препятствий пробраться в село вождя — и никто из мятежных родов его не тронул! Черноуху это не понравилось. Гость был опасен, он чувствовал это, за незнакомцем стояла грозная сила. Вождю северян негоже опасаться какого-то одиночки… Черноухие никогда не бегали от драки — вот и чернили уши, показывая врагам, что готовы умереть. Смеялись над смертью — мы готовы, наши уши и коптить не нужно! Приди и возьми! Мы и сами уже их зачернили: режь да вешай на нить ожерелья! Попробуй только, победи в бою! Но чужак не боялся черноухих и вел себя в жилище вождя, как дома.
— Ты пришел из Империи, — понял Черноух и едва не поперхнулся брагой.
Имперских воинов и купцов он немало перевидал на Архогской ярмарке. Как раньше-то не догадался! Черноух присмотрелся. Одет чужак мудрено, одежа на горский манер, сапоги толгувские. Но кольчуга-то! Кольчуга до колен как хороша!! Черноух зацокал языком, коря себя за невнимательность.
Гость не стал отпираться. Он уже изрядно подобрел и раскраснелся от выпитого.
— Так.
— И со всеми… младшими родами договорился? Они забудут распри… Вместе мы пойдем на алайнов?
— Так, — вновь кивнул чужак и из ворота на грудь вывалился странный амулет: диковинная решетка с частыми дырочками. Гость торопливо спрятал ее обратно.
Недавно имперец тайно ходил на ту сторону, к проклятым алайнам. Как вернулся обратно, так сразу напросился к Черноуху.
— Империя напала на Дорчариан! — пьяно покачнувшись, выкрикнул чужак.
Вот теперь Черноух закашлялся по-настоящему! Чуть нутро не выпрыгнуло на стол!
— Рекс дорча заперт в долине, а танас скоро умрет. Никто не поможет алайнам! Пришла пора отомстить гордецам за все невзгоды! Ты, Черноух, возьмешь Алайну на меч! Можешь и Деву-Воительницу попользовать… Взять силой… — чужак захохотал и мигом вновь посерьезнел. — Тогда все северяне окрасят уши черным и склонятся перед тобой!
— Я не люблю старух, — скривил губы Черноух, скрывая дрожь в голосе. — Люблю молодую кровь, горячую.
