— Макс, может нам стоило уйти подальше? — Ната вслушивалась в грызню животных.
— Все нормально, против костра хищники не полезут, да и добычи у них немало, не зима ведь, — большой костер горел меж двух крупных камней, закрывая проход. Скатившиеся с гор, крупные валуны, образовывали лабиринты, в одном из которых мы устроились на ночлег. Три стороны нашего убежища были глухими, с четвертой горел костер, а запас хвороста позволял поддерживать огонь до самого утра. Ната удобно устроилась и спустя пару минут уже слегка посапывала во сне.
Чем ближе я был к тому, тем больше сомнений одолевало. Кто сейчас правит Русами, как развивались они после моего отлета, не раздробилось ли государство на мелкие феоды. Несколько дней, и сам своими глазами увижу результат. Второй вопрос, что напрашивался сразу — что и в каком качестве я буду делать в Руси? Кто я — Мессия или самозванец? Как отнесутся Русы к тому, что объявлю себе Максом Са: поверят или сочтут за оскорбление своего предка? На их месте, у меня точно закрались бы сомнения насчет личности пришедшего. Хотя, все мировые религии провозглашают Второе Пришествие, почему бы и Русам в это не верить? Тем более, что легенды о моих деяниях, должны были передаваться из уст в уста.
Был еще один момент, из-за которого я не стремился очень сильно в Максель: меня угнетала мысль, что не увижу Тиландера, Санчо, Бера, Нел и остальных. И пусть, Русы являлись частью меня самого, среди них жили мои потомки, но для меня они были словно новые персонажи в книгах. Не скажет Санчо: «Макш Га», не обратится Лайтфут со своим вечным «сэр», не кинется Нел на грудь, лепеча «моя прелесть». Не будь королевства потомков нацистов, не готовься они к войне с Русами, возможно, остался бы жить с Элтами.
Ната сегодня спала беспокойно, постоянно переворачиваясь. Мысли снова вернулись к прошлому: все могло сложиться иначе, не подстерегай нас крейсер франко-германской Унии. Я предстал бы перед Галактическим Советом, подтвердил бы свое гражданство Славянского Союза и получил бы свой десять процентов территории планеты. Вся Европа с бассейном Средиземного моря, с Кавказом, с частью Ближнего Востока, была бы изолирована. Сотни и тысячи лет, жизнь развивалась бы здесь без вмешательства извне, по традиционным законам, проходя все ступени развития человечества.
Разбудил Нату, когда до рассвета оставалось всего пара часов: надо немного поспать, предстоялсложный переход по предгорьям Альп. Потянувшись, девушка встала, подбрасывая ветки в огонь:
— Макс, ты не будешь смеяться, если расскажу свой сон?
— Не буду, — обещал, пристраиваясь на нагретом ложе из лапника.
— Я видела сон, что мы с тобой живем на станции наблюдения за космосом на Церере, и у нас двое детей. Ты был старшим по оксигенации станции, а я делала рейсы на пассажирском челноке между Церерой и Землей. Глупо, правда?
— Нет, не глупо так могло быть, живи мы в твоем времени. Не дай костру угаснуть, разбуди меня с первыми лучами солнца, — пробормотал, не открывая глаз. Ната еще что-то говорила, но я быстро провалился в сон. Когда девушка меня разбудила, хотел возмутиться, что она не дает мне уснуть. Солнце даже успело хорошо поняться по небосклону, упрек в адрес девушки не состоялся. Прогретые кусочки мяса ждали на плоском куске камня, а сама Ната была готова двигаться дальше.
— Ты разговаривал во сне, снова звал Нел, и ругался на Мала. Кто такой Мал, ты никогда о нем раньше не упоминал.
— Второй сын, от Мии. — Поискал взглядом флягу, умыться.
— Лови, я принесла свежей воды, — кинула Ната флягу.
— Ты уходила, не разбудив меня, — постарался сдержать раздражение таким безответственным поступком.
— Ручей же рядом, мы вчера потому здесь и остановились, до него меньше пятидесяти метров, —Ната закинула за спину рюкзачок, —ешь, нам надо идти. Не терпится попасть в твой дворец и спать в нормальных условиях.
Пока жевал мясо, злость на Нату прошла: она не до конца понимает, чем чреваты ее поступки. Но могу ли я злиться на девушку, сам поступал похожим образом, даже прожив много лет в этом мире. Закончив завтрак, сходил к ручью, чтобы нормально помыться. Я затруднялся сказать, сколько идти до Макселя, но примерный срок определил в неделю, с учетом сложного рельефа и множества рек, берущих начало в Альпах.
— Ната, у нас примерно неделя пути, довольно сложный отрезок. Будь максимально внимательна, будет вдвойне обидно, если кто-то из нас получит травму совсем рядом с домом. Иди за мной след в след, при малейшем шуме замирай, пока не выясним что нас ждет.
— Поняла, Макс, не переживай, буду соблюдать указания в точности.
Если идти максимально близко к горам, путь немного укорачивался, но рельеф становился более сложным. Если описывать широкую дугу, можно идти по относительно ровным участкам, но приходилось проламываться сквозь буреломы и густые подлески. Решил идти, прижимаясь к горам: вероятность встретить дикарей в горах, была ниже. Ручьи попадались часто: совсем мелкие, порой довольно широкие, они сбегали с тающих снегов на вершинах, избороздив всю юго-западную сторону Альп. Дважды пришлось переходить ручьи шириной в несколько метров, держась за камни и упираясь копьем в дно ручья. До обеда, удалось пройти около десяти километров, прежде чем вымотанные, решили немного отдохнуть.
Непродолжительный отдых восстановил силы лишь частично, но рассиживаться некогда. Порой впереди попадались довольно крутые участки, в таких случаях спускались к западу, обходя неожиданные препятствия. Уже перед самым вечером, впереди показалась настоящая горная река шириной около пятнадцати метров. Течение в ней было стремительное, а само дно изобиловало валунами, о которые разбивались водные потоки. Попытка перейти вброд такую реку, означала неминуемую смерть: вода собьет с ног и переломает кости о камни в своем русле.
— Здесь сегодня переночуем, а с утра будем думать, как нам перейти реку, — сбросив рюкзак с плеч, опустился на землю.
— Я умираю от усталости, —Ната рухнула рядом, уставившись взглядом в сереющее небо. Я и сам был не прочь улечься рядом с ней, от усталости сводило мышцы ног. Идти по равнине и идти по пересеченной горной местности, оказалось совершенно разной затратой мускульной силы. Даже по горам Норвегии идти легче, чем здесь по предгорью.
— Надо собрать хворост для костра и обустраиваться пока не стемнело. Собирай хворост, я же поищу нам лапник для подстилки, — преодолев лень, поднялся. Река ощутимо шумела, приходилось повышать голос, чтобы Наты услышала. Девушка перевернулась на живот и поднялась, выражая недовольство всем своим видом. Хворост был рядом, а вот елей поблизости не наблюдалось, пришлось спускаться на пару сотен метров в лес. Нарубив большую охапку ветвей, вернулся: Ната успела собрать внушительную кучу хвороста. Развел огонь, вытащил из рюкзака прожаренное мясо, чтобы разогреть.
— Я есть не хочу, можно просто лягу спать? — Ната еле держалась на ногах. Взбив ей лапник, скинул с себя шкуру:
— Ложись, я тебе согрею кусочек, съешь перед сном, завтра силы понадобятся.
— Разбуди меня на вахту, Макс, — Ната натянула шкуру, поворачиваясь на бок. Через несколько минут, когда вернулся к ней с горячим куском мяса, девушка уже спала. Немного поев, присел рядом со спящей девушкой. Горная река полностью защищала с одной стороны, ночь была тихой, звуков хищников не было слышно. Положив пятку правой ноги на носок левой, привалился спиной к камню, смежив веки. О таком методе отдыха читал в какой-то книге: верхняя нога соскакивает с нижней и заснувший просыпается. Так бодрствовали не то абреки на Кавказе, не то сицилийские мафиози, деталей книги уже не помнил, но этот эпизод врезался в память. Несколько раз просыпался, когда нога соскакивала, но в итоге все равно заснул: сказалась дневная усталость.
Проснулся от затекшей спины и задницы: костер догорал, языки пламени еле поднимались над углями. Подбросив хвороста, вернулся на свое место, ощущая на себе чужой взгляд. Так иногда бывает, я не знал внушение это, или на самом деле из темноты кто-то видел меня на освещенной площадке у костра, но сон улетучился. Остаток ночи бодрствовал, периодически подбрасывая хворост.
