но попросту отрезаю себе кончики пальцев.
– Где твой Сон? – спрашивает Никог. – Ты наконец уничтожил его? Признаться, я даже завидую. Мне хотелось бы поиграть с ним еще разок.
Роз не отвечает. Не может: у него из горла торчит чешуя. По обе стороны от нее густая темная кровь струится из раны. Дрожащей рукой Роз тянется к чешуе, беззвучно ловя ртом воздух, но сделать вдох он больше не способен.
Мгновение – и чешуя исчезает, оставив лишь увечья, а рядом с нами внутри клетки возникает Никог в уменьшенном виде. Уродливый бог садится рядом с Розом и засовывает костлявые пальцы прямо в рану у него в горле. Я хочу закричать, хочу прогнать Его прочь и защитить от Него Роза. Я хочу и должна, но могу лишь в немом ужасе смотреть на происходящее – а ведь еще недавно я не боялась перечить Хранителям, пинать Роза и работать в Элизиуме, где мне много лет удавалось одним своим нравом держать жильцов в узде. Но это существо – подлинный бог, а я никто, и свою ничтожность я чувствую явственно, до самой глубины души.
– Полагаю, это неважно, – продолжает Никог и отнимает руку от раны, оттягивая серую кожу Роза, как резину. Она покрывает пальцы Никога: прямо у меня на глазах бог начинает принимать облик Роза, похищая его тело. – Я его найду.
– Нет, – выдыхает Роз едва слышно, но я чувствую его муку через нить, которая все еще связывает нас. – Нет.
– Я сожру его, – обещает Никог. – Кусок за куском сожру за все, что он сделал мне наперекор. И когда у меня будет твое лицо, он мне это позволит.
Роз издает животный рев и бросается вперед – но не на Никога, а на меня. Окровавленными сломанными пальцами он вцепляется мне в локоть, и его сила пробуждается – вокруг вспыхивает черное пламя. Никог яростно кричит, но мы уже исчезаем.
Я думала, что разрушение врат – это больно. И жестокость Никога тоже. Но сила Роза – это нечто совершенно иное, нечто отвратительное, яростное и слишком мощное для моего хрупкого тела. Моя кожа рвется, чтобы дать волю этой силе, а когда и этого оказывается мало, все мое тело распадается на части. Вокруг рывками мерцают цвета – такие яркие и ослепляющие, что мне режет глаза, а во рту я чувствую металлический привкус крови, и он так остер, что мне режет язык.
В один миг Роз разрывает меня на куски и так же быстро собирает воедино. Я оживаю на пылающем кукурузном поле. Отчаянно пытаюсь сбить пламя, которое терзает нас, и вдруг запоздало осознаю, что мне не больно. Даже наоборот: огонь выжигает наши раны, исцеляя их и оставляя лишь целую и невредимую кожу.
Роз касается моего уха холодными губами.
– Очнись.
Мы снова в Мэдтауне, а вокруг уже вовсю бушует война. Слишком много перемещений за такой короткий срок, слишком много боли и травм. Сейчас все, на что я способна, – лишь стоять на месте и молча смотреть на Роза. Мне хочется убежать прочь от него и от этого ужасающего колдовства, но я даже дышать не могу.
В Розе я чувствую ту же самую агонию, что пожирает меня изнутри, и почему-то это пугает больше всего. Может, это Сон во мне так отзывается на необузданную силу Кошмара, а может быть, призрак матери, которой я так и не стала, отвечает на неодолимый страх ребенка. Не знаю. Мне остается лишь хриплым дрожащим голосом шептать утешения, в которые не поверит никто из нас:
– Все хорошо, все хорошо, с нами все хорошо.
– Пока что… – говорит Роз тихо и бесконечно устало. – Нужно идти.
Вокруг клокочет битва, и нам это одновременно на пользу и во вред. Почти все члены Общества слишком увлечены сражением и не замечают, что мы пытаемся сбежать. Один оборотень почти что бросается на нас, но розовая женщина из бара стреляет ему из дробовика прямо в лицо. Мгновение спустя рядом из ниоткуда возникает Фалькор: как и всегда, он ощутил мою боль и явился на зов. Клыками и когтями он расчищает нам путь. Я слышу позади крики, но не оборачиваюсь посмотреть, нападает ли Фалькор только на врагов или на друзей тоже.
Мы с Розом выбегаем из Мэдтауна со всех ног. Двери гаража на месте нет – Фалькор сорвал ее с петель, когда помчался к нам, – да и дверь машины поживает немногим лучше. Каспер нервно ходит кругами у багажника, но застывает, увидев нас.
– Эви? – тревожно вскрикивает она. – Что такое?
– Залезайте, залезайте! – говорю я, и Фалькор прямо сквозь Каспер запрыгивает на заднее сиденье. Она забирается следом, и Роз с нечеловеческой силой захлопывает покореженную дверь. Я замечаю на бетоне возле переднего колеса ключи – там я их и уронила, когда ощутила зов Роза, – и хватаю их. Но в машину сесть не успеваю: вокруг нас возникают трое Хранителей.
Не задумываясь, я снова вцепляюсь в Роза.
– Убей их.
Роз связал нас воедино, чтобы спастись от Никога, поэтому ослушаться меня сейчас он просто не может. Черное пламя ударной волной обрушивается на Хранителей и плавит их в ничто. Я потрясенно смотрю на пепельные тени, которые от них остались. Роз издает отвратительный звук и вырывается из моих рук. Я не пытаюсь схватить его снова, а только падаю на водительское кресло. Роз отчаянно растирает себе щеки, а затем касается своего исцеленного горла. Он так трясется, что, кажется, вот-вот упадет. Я не понимаю, что он говорит, но слышу в его голосе муку.
– Эй, – говорю я, зная, что не смогу подобрать нужных слов, чтобы его утешить.
Роз сжимает пальцами свою шею, а затем его рука безвольно опадает. Он обходит капот, и я вставляю ключи в замок зажигания. Слава богу, хоть коробка передач автоматическая, потому что я не водила машину с тех самых пор, как получила права. Я нервно оглядываю приборную панель и педали, очень надеясь вспомнить, что тут для чего нужно, и чуть не забываю включить задний ход.
Что ж, по крайней мере тормоз с газом не перепутала, но я все равно тянусь за ремнем безопасности.
– Не думала, что ты умеешь водить, – говорит Каспер.
– Умею. Ну, вроде как, – напряженно отвечаю я, но все же ухитряюсь выехать из гаража, не врезавшись ни в одну машину.
– Ясно, нам конец.
– Тебе конец пришел уже давно, – напоминаю я.
Роз достает из-под своего сиденья стопку карт, а я между тем смотрю на дорогу, ведущую к Мэдтауну, и мысленно тороплю его. В середине стопки Роз наконец находит карту Калифорнии и вертит ее в руках, пытаясь отыскать Сан-Франциско. Обведя серым пальцем нужный маршрут, Роз указывает мне путь. Понадеявшись,
