местами, вставая между мной и бордюром.
Когда мы подходим к церкви в следующий раз, тень уже ждет нас прямо посреди дороги. Она похожа на бесформенный ком, будто кто-то набросил на кучу обломков черную ткань и позволил ей двигаться, вот только эта тень в полтора раза меня выше и у нее пять ярко-белых глаз. Я выворачиваю руку в хватке Роза и переплетаю наши пальцы, в беззвучной мольбе впиваясь ногтями ему в кожу. В ответ он сжимает мою руку, будто тисками, но продолжает упорно идти навстречу тени. В самый последний миг он отступает в сторону и тянет меня за собой.
Тень бросается на Роза. Удар так силен, что нас обоих едва не сшибает с ног. Я изо всех сил стараюсь не упасть и притягиваю Роза ближе к себе. На миг я чую запах крови, и наконец мы бросаемся бежать. На этот раз мы добираемся до окраины города, за которой обнаруживается обширная пыльная пустыня. Мы бежим и бежим, и вот я уже не могу дышать, а в боку колет так, что кажется, будто боль вот-вот разорвет меня пополам. Наконец Роз сбавляет шаг. Я едва успеваю перевести дух, как он спотыкается и падает.
Запах мне вовсе не почудился. Пальто Роза разорвано от плеча до бедра, и когда он падает наземь, на песок хлещет кровь. Я хватаюсь за пальто и стягиваю его до локтя. И тут же об этом жалею, потому что вид у Роза такой, будто его чуть ли не распилили надвое. Кожа загибается у краев зияющей раны, и, клянусь, я вижу среди окровавленных останков грудной клетки дрожащее легкое.
– Тебе нужен врач, – говорю я не задумываясь.
Роз с размаху зажимает мне рот, но поздно. Порыв внезапного ветра несет к нам шепот – хор голосов, которые я скорее чувствую, чем слышу. Роз мгновенно выпускает меня и набирает в горсти песка. Затем прикладывает его к ране, будто это может как-то спасти ему жизнь, и жестом велит мне помочь ему встать.
Безвольное тело Роза теперь весит чуть ли не тонну, и мне приходится закинуть его руку себе на шею. Роз наваливается на меня и шипит от боли. Мы снова шагаем вперед, но ветер становится все сильней и грозит сбить нас с ног. Я хочу где-нибудь укрыться, пока он не стихнет, но чувствую, как кровь Роза заливает мне бедро.
И вдруг разом происходят сразу две вещи: ветер резко замолкает, а прямо перед нами проваливается земля. Я так целеустремленно шла навстречу ветру, что чуть не падаю вместе с Розом в пропасть. Приходится резко отпрянуть назад, и я выпускаю Роза. С тошнотворным глухим ударом он валится на землю и даже не пытается встать. Я падаю на колени и лихорадочно его трясу.
– Вставай, – говорю я так тихо, как только могу. – Очнись! Ты только держись, ладно?
Роз что-то отвечает, но я не слышу ни слова. Приходится наклониться к нему и буквально прижаться ухом к его губам, и даже тогда я не сразу разбираю:
– Он близко.
– Фараон? – предполагаю я.
– Никог.
Я слышу грохот камней и оглядываюсь на пропасть. На моих глазах она растягивается, устремляясь вдаль. Но тут до меня доходит, что звук слышится и сзади тоже. Я оборачиваюсь и вижу, как пропасть несется к нам с горизонта, разрастаясь все больше. Я пытаюсь поднять Роза, будто мне хватило бы сил унести его отсюда, но вдруг земля замирает, и все стихает. Мы оказываемся в ловушке на клочке земли шириной в пятнадцать футов, а с обеих сторон расстилается бездна бог знает какой глубины.
– Нужен план спасения, – говорю я, когда шепот ветра слышится снова. – Сейчас же.
– Не могу… – выдыхает Роз хрипло, и я смотрю на его искромсанную грудь. Кровь уже почти смыла с раны весь песок. Я не знаю, что делать, поэтому зачерпываю еще горсть и пытаюсь помочь – заталкиваю песок Розу в грудь, чувствуя ладонью, как дрожат его легкие, и сдерживая тошноту. Роз снова пытается заговорить, но буквально выдавливает слова по крупицам: – Не могу… перейти… без Фараона.
Он произносит слово «перейти», и я вдруг понимаю, где мы находимся. Мы пересекли черту миров.
– Фараона здесь нет, – говорю я. И почти забываю, о чем речь, когда через край каньона вдруг переползают огромные белые камни. За ними следом выбираются белые палки длиной и толщиной с деревья. Миг спустя я понимаю, что вижу перед собой гигантскую руку скелета, и отвести взгляд уже просто не могу. Но все же пытаюсь и слишком крепко впиваюсь пальцами Розу в рану. Он стонет от боли, и у меня наконец получается отвернуться от неведомой твари и снова посмотреть на него. – Но есть я, и я тоже Сон. Используй меня.
– Нет, – отрезает Роз так гневно, как еще только может. – Нет. Он узнает.
– Незачем сливаться со мной навсегда, просто используй меня, чтобы вытащить нас отсюда. Ты ведь это можешь, да?
Роз не отвечает, но в этом и нет нужды. Взгляд у него затравленный.
– Да твою же мать, Роз…
– Не смей, – рычит он. – Не зови меня так. Не здесь.
Из-за края пропасти показывается вторая рука. Костлявые пальцы зарываются в землю, а затем из глубин выныривают витые рога. Они тянутся вверх и вверх, каждый высотой чуть ли не с башню Западного Совета, и наконец следом появляется конский череп. Из его глаз, точно из зараженной раны, сочится тошнотворная зеленоватая чернота. Я лишь несколько секунд выдерживаю это зрелище, а затем паника берет верх, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сброситься со скалы, спасаясь от устрашающего бога, который явился нам. Я с усилием вновь обращаю взгляд к Розу и наклоняюсь ниже, чтобы видеть только его и больше ничего вокруг.
– Прошу тебя, Роз, – шепчу я. – Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Голос Никога прокатывается, словно гром, над волной неразборчивого шепота.
– Я вас вижу, – говорит Он и барабанит пальцами по земле, да так, что она сотрясается у нас под ногами. – Совсем одни. Так далеко от дома.
Краем глаза я замечаю, как Никог вскидывает руку. Я вздрагиваю, ожидая удара, но Он лишь смыкает пальцы, заключая нас в костяную клетку. На моих глазах кости Никога начинают трескаться, расслаиваться и в конце концов покрываются неровной чешуей. Никог яростно выдыхает, и чешуйки дождем осыпаются с Его руки прямо на нас. Они остры как ножи, и спасения от них нет. Чешуйки вонзаются мне в плечи, в спину, и я кричу от боли. Одна из них пронзает мне руку насквозь и погружается в грудную клетку Роза, другая чуть не отсекает мне ухо. Я пытаюсь вытащить чешую из своей руки,
