Прислонилась к полотну с другой стороны, пытаясь выровнять дыхание и хоть чуть-чуть умерить бушующую ярость. «Никаких обязательств!», «Беспроигрышная ситуация!» — его слова транспарантами взвивались перед глазами. Какая наивная, размечтавшаяся дура!
Я сбежала по лестнице. Энергичная радостная музыка издевалась надо мной, шла поперёк всех чувств. Я была совершенно чужой на этом празднике жизни и больше всего хотела, чтобы какой-нибудь доброжелатель крепко ударил по голове, чтобы забыть, чтобы перестало быть больно. Протиснулась к стойке и поняла, что мне нужно, что ударит качественнее. Зиля услужливо протянула бутылку каэдвенской и схватила за руку, увидев, что я собралась уйти. На стойке возникла корзинка, и с неимоверной скоростью она наполняла её лепёшками, кусками сыра и фруктами. Я ударила кулаком по стойке, Зиля остановилась, укоризненно покачав головой. Я схватила корзину и выбежала на улицу.
***
Пустыня была черным-черна. Справа, где стояли караваны, тускло светились костры. Я сидела на крепостной стене, свесив ноги наружу, и мяла в руках письмо Эскеля. «Ты был прав, — думала я. — Всё или ничего! И если невозможно целое, я отказываюсь вовсе». И Весемир был прав. Путь ведьмака — пустота.
Скверная анестезия от водки действовала. Сердце немело, хотя после каждого глотка отвратительного пойла на языке оставался привкус отравленной надежды. Мне казалось правильным именно так завершить эту безнадёжную любовную историю. Иорвет пил, Эскель пил, теперь моя очередь. Всё или ничего! В этот момент я поняла, наконец, Эскеля, и вся обида на него улетучилась, превратилась в сочувствие. Как бы я сейчас хотела впрыгнуть в седло Тучи и умчать, куда глаза глядят, подальше от Иорвета! На тракт. На болота. В леса. Только чтобы забыть. Убежать. Сказать: «Не ищи меня». Но мне оставалась лишь водка.
Тихое ночное скрежетание сверчков прервали звуки гитары, которые невозможно было не узнать. Музыка доносилась со стороны резиденции Хранительниц. «Хоть у кого-то всё будет хорошо», — подумала я. Звёзды мигали, прохладный воздух опускался с небес, водка жгла пищевод. Я прилегла на камни, свернулась калачиком.
***
— Вставай, пьянь! — раздался над ухом грубый голос.
Приподнявшись, я напрягла мозг. Он сонно заработал, но зубчатые стены, огни костров и звёзды закрутились тошнотным хороводом.
— Я кому сказала?! — повторил голос. — Сюда запрещено ходить гражданским!
Я сфокусировала зрение на раздвоенном пятне, которое слепилось в нависшую надо мной Рэю. Её только не хватало!
— Полегче, погоди, — я зашарила в поясе в поисках эликсира.
Поднесла пузырёк к лицу, зажгла Игни. Похоже, что эликсир для снятия опьянения расходовался чаще других, запас в поясе почти иссяк, и на дне перекатывалась пара последних синеватых капель. Опрокинула в себя остатки, запила водой из фляги.
— Погоди… — прошептала я.
— Вставай! — Рэя потянула за руку.
Эликсира было слишком мало, и это сыграло со мной злую шутку. Мир продолжал кружиться, но пьяное сознание вместо того чтобы спать — проснулось.
— Жалкое зрелище, — протянула Рэя, не подозревая, что поджигает фитиль непредсказуемой бомбы, начинённой ядрёной каэдвенской водкой. — Как насчёт того, чтобы полетать со стены за проникновение на охраняемую территорию?
Она склонилась ко мне.
— Ты не первая блещешь столь оригинальными идеями, — я вцепилась ей в пояс. — Но вместе с тобой я готова лететь куда угодно!
— Поднимайся! — она рванула меня на ноги. — И забирай свой мусор.
Я ударила сапогом по корзине, и по дуге она улетела в темноту под стеной.
— Ой, упало! Принеси, и я заберу!
Кулак Рэи приблизился к лицу, но она совладала с собой и потащила меня вниз со стены. Ноги отказывали, и ей пришлось подхватить меня себе на плечи, как раненого.
— Покатай меня, большая женщина, — бормотала я, и Рэя фыркала от злобы и волокла меня по тёмным улицам.
Выступление ашиков закончилось, в полутёмной чайхане сновала Зиля, собирая посуду со столов. Рэя втащила меня по лестнице, и перед дверью в комнату я заупиралась, распершись руками в стены. Рэя распахнула дверь и втолкнула меня внутрь. Иорвет сидел в позе лотоса на постели, расстеленной на полу под кустами в дальнем углу комнаты.
— Забирай свой хлам! — рыкнула ему Рэя и пробежалась взглядом по комнате. — Интересная у вас «семья»…
— У нас… северные отношения, — заявила я и рухнула на кровать. — Какие ещё интимные подробности тебя интересуют? Свечи вон там — бери, подержишь!
Иорвет встал, подошёл к Рэе, и они смерили друг друга взглядами.
— Пожалуйста, уйди, — мягко сказал он.
Рэя, хмыкнув, ещё раз презрительно посмотрела на меня и, ожидаемо не обрадовавшись прощальным воздушным поцелуям, которые я отправляла ей вслед, развернулась и ушла.
Я зарылась лицом в постель, зажав голову между подушек. Иорвет присел рядом, загремел склянками эликсиров, раздался звук льющейся в чашку воды.
— Я предложил тебе всё, что имею, что могу предложить, — тихо сказал он.
— Мне не нужны твои сраные подачки! — глухо ответила я в подушки. — Прибереги их для нуждающихся!
Я махнула рукой в сторону двери, за которой скрылась Рэя. Иорвет вскочил:
— Эликсир и чашка рядом. Дотянешься.
Я поползла к воде, облилась, взяв чашку, плеснула из пузырька эликсир. Мне не хотелось его принимать. Всё моё фальшивое самообладание развеется в дым, и завтра придется смотреть в глаза Иорвету. Хорошо, что он всё-таки так ничего и не понял и считал, что я любила другого. Я закрыла веки, и перед ними тут же встала чайхана, и взгляд Иорвета, смотрящего на меня. Застонала и большими глотками опустошила кружку.
ПУСТЫНЯ КОРАТ. На обиженных воду возят
Утром смотреть на Иорвета не пришлось — его не было. Усевшись, я заметила аккуратно заправленную постель в углу и перевела взгляд на свою кровать, по которой будто пролетел торнадо: комом топорщилось покрывало, громоздились горемычные подушки. Откинула одеяло. «Сбежал», — мрачно подумала я. Похоже, не меня одну страшила мысль о встрече. Если и могло что-то пойти плохо и ещё хуже, вчера оно так и пошло — одним махом нам удалось не только перечеркнуть всякую возможность романтики, но и глубоко закопать едва окрепшую хрупкую странную дружбу. «Чёрт!» — холодная вода немного остудила голову. Внизу в чайхане Иорвета тоже не было, а неугомонная Зиля, ни единым жестом не припомнив мне каэдвенскую водку и утраченную корзину, с готовностью накрыла завтрак.
Вернувшись в комнату, я бесцельно шаталась по крыше, не зная, что предпринять. Нам нужно было поговорить с Исманом и с Тэей, нужно было собираться в путь и, в конце концов, нужно было как-то объясниться, а Иорвет всё не появлялся. Я присела на корточки у чехла с луком, который так и стоял около бывшего изголовья Иорветовой половины кровати. Ещё вчера он заботливо гладил лук, и я протянула руку, коснулась пальцами отполированного дерева. Опасливо оглянулась на дверь, вскочила. Попыталась медитировать, но вместо пустоты в голову настырно лезли мысли о вчерашнем вечере. Могло ли всё повернуться иначе? «Могло, — уныло заключила я, — если бы он поцеловал меня без дурацких предисловий. Сейчас всё было бы хорошо, и было бы плевать на остальное». Но сказанного не воротишь, а сказано было слишком много, чтобы забыть. В который раз я повторила слова Иорвета, и под солнечным сплетением засосало, как бывает, когда стоишь на краю бездны. Нет! Ничего хорошего не вышло бы в любом случае. Если для него и были возможны необременительные отношения без любви, то себе я врать не собиралась — согласиться на его предложение было равносильно шагу в ту самую пропасть. Любить, не пересекая невидимую черту. Открыться, но не до конца… Я не смогла бы выполнить условий договора, с самого начала не смогла бы. Весь мой инстинкт самосохранения вопил, что это погибель и что такие отношения разорвут меня на куски. Только не опять, только не снова.
