обитаю тут на птичьих правах, как и все метисы, отваливая огромные суммы налога в городскую казну, я никому ни разу не перебегала дорогу. А те отношения, которые сложились у меня с обитателями пустошей и дальних горных районов, можно смело назвать уникальными: никому ещё так не везло.
И тут вот так – по лицу и без предупреждения.
В пустошь не ходить, как же. Это же смысл жизни и единственный мой заработок… Кстати!
Я ощупала карманы и с отчаянием обнаружила, что они пусты. Как и не было тяжёлого кошелька с долинными медяками. Проклятье!
В моей комнате на верхнем этаже горела свеча. Неожиданно для самой себя я сначала испугалась, хотя и знала, что Бо остался ночевать у меня – своего жилья у него здесь не было, и я с удовольствием предоставляла ему угол.
Поднимаясь по кривой и косой лестнице, я морщилась от стреляющей боли в рёбрах. Как-то невесело подумалось о завтрашнем дне: первый день похода и без того самый трудный, а я сейчас еле-еле преодолеваю лестницу.
Бо не спал. Он сидел на своём матрасе у стены, завешенной ковром, и отбрасывал гротескные тени. Даже сейчас у меня нашлись силы подивиться его профилю.
Он вскочил тут же, как заметил мою скособоченную походку.
– Что случилось, Ноди? Что с тобой?
Я постаралась принять вертикальное положение.
– Упала, ударилась.
– Куда упала? Обо что ударилась? – мой напарник в разговорах с путешественниками заливался соловьём, а со мной двух слов связать не мог.
– Упала на дорогу. Ударилась, значит, сначала лицом об кулак, а потом дважды рёбрами об ногу.
Несколько секунд он смотрел на меня молча, явно оценивая, в своём ли я уме.
– И кто это был? Ты знаешь? Почему тебя так?..
– Понятия не имею, Бо. Мне таким образом настоятельно советовали не соваться в пустошь и уехать из Нуулакши.
Я оставила его недоумевать, а сама отковыляла за ширму, где на массивном табурете красовался умывальник, а в здоровенной бочке ещё оставалась вода.
– Тебе помощь нужна? – Бо не остался в стороне, слыша, как я с шипением стягиваю рубашку через голову.
– Сейчас нет, – я плеснула воды в умывальник. – А вот потом придётся потратить на меня драгоценные запасы.
Чуть позже старый друг растирал на редкость вонючей мазью мои ребра, переливающиеся всеми цветами от красного до синего.
– Нодья, но ты хоть догадываешься, что означало это предупреждение?
– К сожалению, ни капельки.
– Уверена, что не стоит отложить выход хотя бы на день?
– Чем дольше я тут остаюсь, тем больше вероятность получить второе предупреждение. А мне, знаешь ли, и одного хватило.
– А может…
– Даже не думай!
Мне совершенно не нравилось, что кто-то вот так, ничего не объясняя, пытается указывать, что мне делать, да ещё и в такой манере. Мне бы очень хотелось узнать, во-первых, кто оставил на мне отпечатки своей обуви. А во-вторых, голос, который доносился сверху, с моста, казался смутно знакомым. Я к этому времени, конечно, уже получила по голове, но всё-таки…
И единственным способом выяснить, что происходит, сейчас виделось только не следовать предложению незнакомцев. Собственно говоря, пойти в пустошь и узнать, почему этого не стоило делать.
Но озвучивать это всё я, конечно, не стала.
– Я не могу не вести группу, Бо. Они забрали кошелёк. Мне нечем завтра платить налог.
– Но ты в любом случае вернёшься слишком поздно!
– На самом деле срок истекает через две недели, но так по возвращении у меня будет хотя бы чем платить.
– Может быть, я сделаю это за тебя?
– Ни в коем случае. У тебя таких денег просто нет. Тем более к завтрашнему утру.
– Я займу!
– Дружище, кто тебе здесь даст взаймы? А послезавтра тебя уже не должно быть в городе. Слушай, это мой прокол. Мне с этим и разбираться.
– Ага, ну конечно, малявка. Ты иди в свою пустошь, а я что-нибудь придумаю.
– Малявка, значит?
– Конечно!
– А ты… а ты – дылда!
На том и порешили.
Очевидно, что сегодня чуда не произошло и, проспав от силы часа три, я встала разбитая и одеревеневшая. Какое счастье, что Бо оставался у меня и взял этим утром на себя роль моего разума.
В итоге, невзирая на все мои усилия, мы вроде бы всё собрали, ничего не забыли и выползли в сторону всё той же фермы кошму. Бо настоял на том, чтобы пройти тем же путём, на котором вчера меня застала неприятная встреча.
Я без труда нашла место, где уютно валялась на камнях без сознания. Напарник заглянул на мостки над головой. Возможно, камни и доски и хранили следы моих вчерашних недоброжелателей, но, кроме пыли, мы, увы, ничего не нашли.
Открытое пространство между домами и фермой я постаралась преодолеть если не вприпрыжку, то как можно бодрее. Вовсе не хотелось показывать моим спутникам свою скособоченную фигуру и делиться вчерашней неприятной историей.
А эти трое уже ожидали нас, развлекаясь тем, что кормили с рук здоровенных кошму, на которых предусмотрительные хозяева уже надели сбрую. Кроме Дарла, Никесса, Юльи и хозяев фермы здесь ещё были посыльные, которые принесли нам еду в дорогу.
Погрузились мы довольно быстро, приученные птицы не причиняли неудобств. Мне, наоборот, казалось, что они с радостью готовятся к длительному переходу, в котором, наконец, смогут размять свои длинные мозолистые ноги. С одним из кошму я была знакома давно – здоровенный, с синей лысиной на голове, он не один год уже ходил со мной. Так что я даже в некоторой степени считала его своим и тешила себя мыслью, что, невзирая на врождённую тупость, он мне тоже рад.
Проверяя поклажу, я удивилась, сколько оружия взяли с собой Дарл и Никесс. Мало того, что у каждого на поясе висели ножи такого размера, что могли бы сойти за небольшой меч, так ещё три длинных узких клинка они уложили вместе с остальными вещами. Любопытно, третий – это для Юльи? На правом бедре Дарла красовался небольшой топорик. Думаю, им можно в равной степени и дров нарубить, и человека накромсать. Летает он, верно, тоже неплохо. Никесс за спиной нёс небольшой изогнутый лук и колчан со стрелами.
Ничего не скажешь, подготовились.
– Господа, я смотрю, вы вооружились до зубов!
– Никогда не знаешь, что встретится на пути. Тем более на таком незнакомом.
– Сколько я хожу проводником, оружие ни разу понадобилось. У меня там свои договорённости и связи.
– Всё когда-то случается впервые, Ноди, – Никесс тоже смотрел на меня сверху вниз, хотя до Бо ему,
