Никс спрятала кулон под доспехи и, поднявшись, накинула на себя плащ. Налетевший ветерок растрепал ее волосы, разметав их во все стороны, а показавшаяся из-за облаков луна заключила ее в туманный круг света. Посмотрев на меня с улыбкой, Забытая объявила:
– Думаю, что правильнее всего ответить – еще со вчерашнего дня.
Я усмехнулся, захваченный странным ощущением.
– Знаешь, для такого древнего существа ты определенно не похожа ни на одного Мудрейшего, которого я встречал, – заметил я, шагая рядом с ней по мосту. – Я ожидал, что ты будешь выражаться куда более высокопарно.
Никс одарила меня слишком знакомой ухмылкой и натянула на голову капюшон.
– Я быстро учусь.
Несколько лет назад
Я был всецело поглощен придумыванием очередной хитроумной проделки с участием Титании и дюжины дикобразов, когда мне доставили письмо.
– Послание от его величества короля Оберона, – объявил явно нервничающий сатир, протягивая мне свернутый свиток. – Он желает встретиться с тобой в тронном зале сразу, как только получишь это сообщение. Тебе надлежит прекратить все свои проделки, планы или заговоры, которые замышляешь, и немедленно явиться на зов. Любое промедление карается по всей строгости, как и любая месть доставившему сей свиток.
Сатир напрягся всем телом, когда вышедший вперед дикобраз с любопытством обнюхал его копыта.
– Его в‐в-величество милостиво ожидает ответа, – продолжил сатир, пятясь от ковыляющих прямо на него дикобразов, издающих невнятные пищащие звуки. – Если до захода солнца ты не дашь ответ, лорд Оберон сочтет, что ты намеренно ослушался его, и примет соответствующие меры. Приятного дня, Плутишка Робин.
Сатир поспешно ретировался, и орава дикобразов, разочарованно вереща, вернулась к жеванию веток.
Я вздохнул, чувствуя одновременно радость и раздражение. Мы с королем Благого Двора уже не раз исполняли этот танец; его требования становились все более и более своеобразными, но я постоянно находил лазейки, чтобы не выполнять приказы. Я заглянул в свиток и обнаружил, что в нем, в основном, написано то же самое, что и прежде, лишь с большей конкретикой касательно кары, ожидающей меня в случае уклонения от зова.
Фыркнув, я скомкал свиток и кинул его ближайшему дикобразу, который с радостью им захрумкал, а вскоре полностью уничтожил. Как следует пораскинув мозгами, я, наверное, нашел бы способ не явиться к Оберону, но, по правде говоря, сам искал повод на некоторое время покинуть Летний Двор. В последнее время напряжение здесь просто зашкаливало, слухи о недавнем путешествии короля в мир смертных разрастались, распаляя Титанию и делая ее еще более невыносимой. Давненько я не видел ее настолько взвинченной, пожалуй, со времен знаменитого случая с ткачом Основой. Несколько простых фейри уже испытали на себе и ее гнев, и печально известный мелочный нрав.
Естественно, будучи хорошим шутом Летнего Двора, я замышлял нечто особенное, чтобы отвлечь ее внимание от действий мужа и обратить ярость на себя. Причем старался не ради Оберона; Титания все равно ничего не смогла бы ему сделать, но, приняв удар на себя (а она ненавидела меня со страстью тысячи солнц), я избавил бы от ее террора остальных придворных. Включая тех, кому не повезло служить ей напрямую.
Я также подозревал, что Благой Король догадался о моей затее. Будучи одним из любимых лакеев Лесного Царя, я в некоторой степени чувствовал себя защищенным от возмездия королевы, но, вероятно, его утомила необходимость постоянно объяснять, что он не будет ссылать меня за очередную неудачную каверзу. Хотя, если ходившие при дворе слухи правдивы, на сей раз Оберон сам виноват. Титания, конечно, славилась ревнивым сварливым нравом, но и Оберон не был чист как свежевыпавший снег. Поэтому ее гнев вполне оправдан.
Справедливо; пойду-ка посмотрю, чего хочет Летний Король. Может быть, благодаря его нынешнему заданию я сумею на некоторое время убраться из Фейриленда, например в пристанище смертных. Много времени прошло с тех пор, когда я в последний раз видел реальный мир, поэтому путешествие в Альпы или на залитый солнцем заморский остров звучало заманчиво.
Оберон находился в тронном зале, он сидел на одном из живых тронов, растущих из центра рощи. Неудивительно, что второе такое же кресло рядом с ним пустовало. Летняя Королева в данный момент с мужем не разговаривала и, хотя некоторые сочли бы эту новость приятной, фейри не любят, когда их обделяют вниманием. Благой Король мог некоторое время потерпеть, что супруга его избегает, но когда она удостаивала своим вниманием кого-то другого, а не его самого, он становился поистине страшен. В конце концов, он обижался и начинал ответные действия, которые ничем хорошим не заканчивались.
Не сочтите меня жалким лицемером, но объяснять все это повелителю фейри я не собирался – иронию он бы тоже не стал терпеть.
Лесной царь величественно восседал на своем троне, наблюдая за своими подданными. Проходя через скопление сплетничающих Летних дворян, я подумал, что выглядит он усталым. Заметив меня, фейри заволновались: пробираясь дальше в толпе, я спиной ощущал их подозрительные взгляды, но делал вид, что ничего необычного не происходит. При Благом Дворе это обычное дело: стоит только появиться Плутишке Робину, как все начинают нервничать.
Остановившись у подножия трона, я поднял глаза на Летнего Короля. Кланяться, становиться на колени или выказывать иные знаки почтения я не стал, а он меня за это не упрекнул. Для этого мы слишком хорошо друг друга знали.
– Плут, – скучающим тоном обратился ко мне Оберон. – Я вижу, ты наконец-то решил явиться на мой зов. Как, по-твоему, скучно при дворе?
– О, чрезвычайно, – с ухмылкой ответил я. – Как раз собирался оживить обстановку, но, боюсь, пастух дикобразов из меня никудышный. Так что, если у вас есть для меня задание, мой странствующий король, я буду рад его выслушать.
Оберон поморщился, не сумев сразу совладать с чувствами, и это выдавало, насколько сильно он был напряжен. Поднявшись, он посмотрел поверх моей головы на раскинувшийся перед ним двор и, прищурившись, вымолвил:
– Оставьте нас. – Его голос перекрыл все прочие шумы и разговоры. Некоторые дворяне так и подпрыгнули, встревоженные приказом, а король махнул рукой в сторону выхода. – Покиньте тронный зал, все вы, – приказал он. – Хочу поговорить с придворным шутом наедине.
Фейри бросали на него и на меня понимающие взгляды, но тут же повернулись и ушли, выскользнув через терновый туннель, обозначавший вход в рощу.
Оберон снова сел, потирая лоб, словно находил всех нас утомительными.
– У меня есть для тебя задание, Плут, – начал он, опустив руку и глядя на меня своими древними зелеными глазами. – Я
