руки на кладбище-полигоне. Интересно, узнали что-то новое или нет? Жаль, ответ на этот вопрос получить вряд ли удастся.
Язык мой – враг мой, и все остальное в этот вечер произошло именно по этой причине. Я иногда говорю что-то исключительно под влиянием момента. Приглашение на вечеринку мне вручили на ужине, и потом почти до самого отбоя мы с девчонками обсуждали предстоящее событие и выбирали наряды. Ну, мы не были бы девочками, если бы не захотели впечатлить парней.
Вернувшись в комнату, обнаружили уже привычную картину: пропала Тварь. Я переоделась, нанесла макияж и вся такая нарядная отправилась ее искать. Ну и, конечно же, наткнулась на Адама.
Кто меня вообще дернул за язык сказать бывшему, что я еще не придумала, как достать бутылку? Она же мирно лежала у меня в шкафу! А Адам уцепился за эту мысль как собака.
– А чего же тогда гуляешь? – поинтересовался он. – Времени для выполнения задания осталось не так много.
– Сколько?
– Ну, так как тебе нужно не соблазнить чью-то жену, а всего лишь украсть бутылку, то твое время истекает в полночь. Уверена, что справишься?
– Конечно. – Я гордо улыбнулась. – Как раз за этим и иду. Вон окна куратора.
– Ты что, через окно собралась лезть, отчаянная огненная? – хмыкнул друг Адама Цироп.
Я пожала плечами, потому что не любила отступать.
– Ну, такая смелость похвальна. Можем даже подсадить.
– А давай! – гордо вздернув подбородок, согласилась я и поняла, что чувствую себя идиоткой. Но, естественно, отступать не стала.
«Идиотка! Какая же ты, Рина, идиотка!» – думала я, залезая по металлической решетке для плюща. В окне первого этажа показалась удивленная физиономия какого-то курсанта. Я просто показала неприличный жест, и физиономия исчезла, а я полезла дальше, предпочитая не обращать внимания на то, что меня под зад подпихивают аж четыре мужские руки. Сейчас это было меньшей проблемой.
Бóльшая ждала меня там, в темноте комнаты. Очень хотелось верить, что Натаниэль не убьет меня сразу же, не разобравшись, кто это пожаловал к нему через окно. Еще сильнее хотелось надеяться на то, что куратора просто нет. Но тут имелась и еще одна проблемка: Адам и Цироп собирались ждать меня внизу, нельзя вернуться без бутылки! Просто нереально! Вот кто дернул меня за язык? И что делать? Просить у куратора вторую? Мне кажется, он не поведется на это, особенно когда я буквально свалюсь на его территорию. А если его нет? Я не готова была воровать бутылку, которую и так получила на халяву.
Ругая на чем свет стоит свою дурацкую натуру и глупость, я добралась до окон в комнату Натаниэля, прошлась по узкому карнизу и подтянулась, чтобы пролезть в открытую форточку верхней половиной тела, а затем нырнуть рыбкой и с воплями полететь вниз, в темноту, на что-то мягкое.
Не знаю, кто быстрее понял, что произошло. Я догадалась, что падаю на Натаниэля, или он осознал, что сверху на него летят непонятные пятьдесят килограммов живого веса, но мой вопль: «Не убивай, это я!» – и молниеносное движение куратора, обезвреживающее противника, совпали.
– Какого демона?! – выругался он, нависая надо мной.
Я лежала на кровати, а сверху меня прижимал злой и, судя по всему, голый мужик. Да что же это за проклятие такое? Мне судьба, что ли, видеть его без одежды?
– Рина-а-а, – протянул он. Интересно, облегчение в его голосе мне послышалось или я его себе придумала? – Не слишком ли часто я вижу тебя рядом и в двусмысленных позах? В голову начинают закрадываться разные интересные мысли.
– Сама об этом думаю. Но я и правда не специально! – несчастно простонала я и дернулась, но Натаниэль и не думал отпускать мои руки.
– Куда собралась?
– Туда… – Я нерешительно кивнула в сторону окна, но Натаниэль с усмешкой покачал головой. Кажется, эта нелепая ситуация его порядком забавляла.
– Нет. Оттуда ты пришла. Сама. И не в первый раз. Мне начинает казаться, что ты меня преследуешь. Вопрос – зачем?
– Я не преследую… И сейчас непременно все объясню! Это нелепое стечение обстоятельств, и я сама не рада. И еще мне очень стыдно, потому что ты тут голый! Боги, я правда не хотела знать, как выглядит мой куратор без одежды.
– Но первого раза тебе все же показалось мало. Понравилось? – задал он провокационный вопрос, чем окончательно меня смутил.
– Нет! То есть… да. – Я совершенно запуталась и застонала, прикрыв глаза. – У тебя прекрасная фигура, но я не планировала об этом знать. А сейчас… Можно я все же расскажу, какое нелепое стечение обстоятельств привело меня в эту идиотскую ситуацию?
– Даже не знаю, хочу ли я это слышать, – глухо произнес он и наклонился, сильнее прижимая меня к кровати.
Я понимала, что ситуация не закончится для меня ничем хорошим. Так почему живот от этих мыслей свело сладкой судорогой? Ну нет иного исхода, если тебя к кровати прижимает здоровенный красивый мужик, а мысли путаются и руки слабеют. Мозг отключается, и все, что говорила мама, становится таким откровенно не важным, что ты забываешь даже звук ее голоса.
Остаются лишь поблескивающие в темноте комнаты глаза и оглушительно бухающее сердце. Я была растеряна, хотела как-то выйти из неловкой ситуации, глупо пошутить, разрядить обстановку… Но вместо этого замерла, парализованная его подавляющей близостью.
Натаниэль нежно убрал волосы с моего лица и начал медленно наклоняться.
«Что я творю?» – возопили во мне остатки разума, но что толку? Я все равно наблюдала за происходящим словно со стороны, не в силах повлиять на ситуацию.
Натаниэль завораживал. Он вызвал интерес еще при первой нашей встрече, и дальше судьба постоянно нас сталкивала, заставляя все чаще думать об этом мужчине. И сейчас, когда его губы оказались так близко, я просто не смогла сопротивляться непреодолимому магнетизму.
Его губы были властными и хранили легкий привкус терпких сигарет и кофе. У меня не было ни малейшей возможности победить в этом противостоянии. Я капитулировала, даже не начав борьбу. Меня никто и никогда в жизни не целовал так отчаянно и безрассудно. Именно сейчас я окончательно попрощалась с воспоминаниями об Адаме. От этого поцелуя у меня просто снесло крышу. Я забыла, как дышать, где я и почему отсюда нужно как можно быстрее бежать. Впрочем, Натаниэль очень скоро мне об этом напомнил.
– Говорил же, что в следующий раз могу истолковать твое поведение превратно, – отстранившись, сообщил он. – Какие еще тебе нужны демонстрации?
Осознав, что для него все было обычной демонстрацией, я
