оборотов от роду. Полночи он то и дело поглядывал на Игнэ, боясь лишний раз подумать, что перед ним девушка. Он все пытался доказать самому себе обратное. Была мысль заглянуть чуть глубже, чтобы развеять любые сомнения, но в кои-то веки это показалось настоящим бесстыдством. Решив, что смотреть не будет, но хотя бы прикоснется, он все же отважился, и пропади он пропадом, если хоть кто-нибудь однажды узнает, с какой опаской он тыкал пальцем в грудь той, кто теперь была частью его круга.
Он не спал тогда всю ночь, ухаживая за своим врагом, сбивая жар, помогая прийти в себя, наблюдая, как жалобно она зовет кого-то, плачет и пытается, протягивая руки, удержать того, кто давно ушел, оставил ее. Что заставило его тогда дать ей свою руку? Он не брался копаться в своих порывах так глубоко.
Это просто произошло. Он держал за руку ту, кого ненавидел; ухаживал за той, чей отец убил его отца, и он нуждался в ее помощи сам. Все это обескураживало, злило, бесило и выводило из себя. Она выдавала себя за мужчину! Это открытие сперва разозлило его, а чуть позже пришла другая мысль… А выдавала ли? Или просто молчала, позволяя идиотам вокруг самим ошибаться? Зачем? Вопросы, подозрения и еще столько всего, что он просто не знал, как вести себя с ней. Доверять? Он бы посмеялся в лицо тому, кто предложил ему это!
Китарэ осторожно спускался, продолжая наблюдать за ее действиями, когда наконец-то увидел то, чего не должно было произойти. Это было опасно! Уж он-то знал об этом как никто другой. Нельзя уходить за Полотно раньше, чем будешь готов к этому! Иначе рискуешь стать таким, как он. А то, что эта девочка, смотревшая в глаза Радави невидящим взором багрово-черных глаз, рассеченных черными полосками зрачков, была сейчас именно там, не вызывало сомнений. Он подбежал к ней так быстро, как только мог, когда на ее щеке вспыхнуло пламя и она начала оседать. Китарэ подхватил ее на руки, со странной обреченностью подумав, что это уже входит в традицию: ловить предмет своей ненависти незадолго до того, как одно падение могло бы избавить его от нее.
Он нес ее на руках, толком не понимая, зачем это делает. Где здесь столь любимая им логика? Не следовало ли ему проигнорировать ее? Разве не так должен был поступить на его месте любой нормальный эвей с той, кем была она для него? Дочь убийцы отца – в их мире это не просто слова, это приговор, определяющий судьбу.
– Не уходи. – Тихий, едва различимый шепот, и ее пальцы с силой сжимают ворот его кимоно.
Этот жест, по-детски беззащитный, заставил Китарэ замедлить шаг и посмотреть на девушку, что, казалось, уже просто спала на его руках. Ее сны были неспокойны. Он уже понял это. Шрамы на шее и на левом запястье о многом говорили ему. Ожоги были сильными, ему оставалось только гадать насколько. Возможно, ей что-то известно о том, что случилось с его отцом. Возможно, именно тогда пострадала и она. Очевидцы рассказывали, что пожар был такой силы, что плавились каменные стены, стекая, точно алый воск храмовой свечи. Никто не выжил, кто тогда был внутри башни. Но, быть может, кто-то да спасся… Может быть, этим кем-то была Ив?
Искушение коснуться ее своей силой и посмотреть, что так мучает ее во сне, было почти осязаемым. Заставить себя отринуть эту мысль казалось невозможным, но он смог.
Пять месяцев, может быть, раньше, если их связь станет крепче, и он сможет наконец-то дышать свободно, не оглядываясь на то, чего опасался до сих пор. Конечно, при условии, что отражение примет его с расколотой душой, часть которой безвозвратно утеряна… Интересно, каково это – чувствовать что-то сродни радости или влюбленности?
Усмехнувшись собственным мыслям, он продолжил двигаться по аллее, ведущей к их корпусу. Дождь немного утих, превратившись во влажную пыль, что витала в воздухе, впитываясь в одежду и оседая на коже. Вечно торчащие в разные стороны волосы Ив, точно она была диковинным ежом, который прятал свое лицо за длинными иголками, вдруг стали скручиваться в тугие спирали. Эти кудряшки почему-то привлекли его внимание. Среди его друзей не было никого с вьющимися от влаги или просто так волосами. Но именно сейчас это показалось удивительно знакомым.
Размышлять над этим дольше у него не было ни желания, ни возможности, поскольку он уже стоял перед входом в корпус, на двери которого был высечен иероглиф Радави. Только сейчас Китарэ осознал, что, не будучи хозяином корпуса или тем, кому дано разрешение входить, он не сможет попасть внутрь.
– Чудесно, – пробормотал он, вновь бросив взгляд на Ив. – Оставить тебя под дверью? – поинтересовался он.
Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возник пожилой лысый мужчина под два метра ростом. Надо сказать, старик выглядел впечатляюще. Он был ненамного выше Китарэ, но гораздо шире в плечах. Одетый в свободные штаны и рубаху, он напоминал монаха-отшельника, который спустя десятилетия аскетизма разочаровался в вегетарианстве и теперь был готов сожрать первого встречного, коим по недоразумению оказался Китарэ. Во всяком случае, взгляд его говорил именно о подобной перспективе. Китарэ и раньше видел этого мужчину во время обеда, но так близко – никогда прежде.
– Что сделал с ребенком? – накинулся на него дед, выхватывая из рук Китарэ Ив, точно она не весила ровным счетом ничего. Мужчина внимательно осмотрел девушку, точно пытаясь найти возможные повреждения, вновь взглянул на Китарэ и сказал: – Заходи, разговаривать будем. – Повернулся спиной и умчался с такой скоростью, что многим молодым людям оставалось только позавидовать.
Некоторое время Китарэ просто глупо стоял перед дверью, даже не представляя, что заставляет его раздумывать над предложением старика, а не развернуться и уйти. Но, решив, что, возможно, этот визит может стать для него полезным, он все же вошел.
Конечно, все их корпуса были одинаковыми по планировке и обстановке, но многие переделывали свои комнаты под себя, меняя декор и убранство в соответствии со своими предпочтениями. Комнаты, отведенные огненному эвейю, выглядели скучно. Никаких лишних предметов декора. Только то, что выделил храм. Китарэ и сам не понял, почему подметил это. Возможно, он надеялся по личным вещам Игнэ узнать получше, что она собой представляет? Но не тут-то было! Девчонка была не так проста, чтобы ее можно было так запросто считать. Да и, если уж быть совсем откровенным, он никогда не встречал никого, похожего на нее. Расха Игнэ была таким же огненным
