что менее драматичным способом не пробурить дорожку в сознание воинов. Стать обнаженной богиней… Готова ли она принести такую жертву для возвышения над подданными? И действительно ли отчаянный шаг, сделанный против своей воли, ее возвысит? Или низвергнет на дно, уравняв с портовой жрицей любви?
Варя
Обессиленно упавшая на дороге Варя, приподняв голову, увидела, как ее лапы вытягиваются и превращаются в руки.
Сколько времени она бежала без остановки? Весь день и ночь? Оборотни выносливы, но и их запас сил исчерпаем.
Девушка снова попыталась превратиться в зверя. Так у нее будет одежда – теплый мех. Приподнялась на четвереньки, представила себя волчицей – напрасно.
Вдали за плотной стеной деревьев поднималась заря. Розовые лучи мерцали на верхушках высоких хвойных сишел с угловатыми кронами и длинными ветвями, каждая из которых походила на маленький водопад из тонких и колючих зеленых нитей. Красногрудые поползни, тонко посвистывая, шныряли по стволам, выковыривая из-под коры жирных личинок.
Топот копыт спугнул птиц и Варю. Спрятавшись в кустах, девушка наблюдала за дорогой.
– Но-о! Пошел, дармоед! – толстый рыжебородый возница подгонял упитанного буланого коня, везущего длинную телегу с соломой. – Пора везти девок на потеху наемникам.
Варя побежала за телегой, прячась в кустах. Ранки на ногах от колючего хвороста причиняли сильную боль, но быстро заживали. Конь трусил неспешно, будто не чувствуя хлыста. Возница остановил его у тропинки, ведущей к маленькой избе.
Зайдя с другой стороны избы, Варя увидела в окне молодых женщин, которым отдавала приказы сгорбленная старуха.
– На выход! – карга выбежала встречать гостя, и женщины потянулись за ней.
Варя влезла в открытое окно, надела валявшийся на лавке сарафан и встала в конец очереди.
– Одиннадцать, двенадцать… Тринадцать, – толстяк снял картуз, чтобы козырек не мешал ему получше разглядеть неучтенную живую единицу. – Одна лишняя получается. Но красивая… Эй, Аграфена, эта девка у тебя откуда?
– Будто я знаю, Микола. У меня с годами память все слабей делается. Бывает, и не помню, куда и зачем иду, – прохрипела горбатая старуха, махнув на Варю клюкой.
– Полезай в телегу, несчастливое число, – толстяк подтолкнул девушку в спину.
В пути время пролетает быстро. Вот уже и жаркий полдень наступил. Приземистый буланый конь рысью бежал по пыльной дороге через ржаное поле, везя телегу с тринадцатью пассажирками и весомым возницей.
– Говорят, нас там могут убить и даже съесть, – стращала товарок огненно-рыжая дылда.
– Говорят, что кур доят, – ответила ей смуглянка с черными как смоль волосами.
– Мне обещали, что я буду купаться в золоте, – мечтательно протянула светлоглазая блондинка.
– Я хочу там познакомиться с отважным воином, который купит для меня дворец на побережье, – завела глаза миловидная пышечка. – А ты, Варюша, зачем к наемникам едешь?
– Там мой жених, – придумала Варя.
– Ой! Небось, забыл тебя женишок, с красотками нетяжелого поведения закутил.
– Он ждет меня. Я знаю, – ответила Варя с правдивой уверенностью.
– Поклюйте хлебца, пташечки, – возница передал девушкам сумки с калачами и бутылками воды. – Путь неблизкий.
Разобрав обед, девушки принялись усердно жевать подсохший хлеб, запивая его водой, и обмен чаяниями прекратился.
***
Игорь
В служебные обязанности Шоты из Тимаса входил добросовестный уход за черным единорогом Тисаном. Чтобы конь его не забывал и слушался, Игорь чистил завещанного друга каждый день, угощал морковью, яблоками и арбузными корками, гладил и разговаривал с ним, приучая к русскому языку.
Первый выезд на единороге из лагеря случился по поводу рыбалки, на которую Игоря пригласил его товарищ орк.
Одолжив у Эрика старую, но неплохую удочку со спиннингом, Игорь с позволения Господина составил Кейлу компанию. У него наконец появилась возможность отвлечься от стройки и учебно-испытательных стрельб, а заодно и узнать интересные факты из жизни орка.
– Ты понравился камню, – ехавший на ленивом тяжеловозе Кейл перекатывал в ладони Кровавую Слезу. – Он меня просит и дальше помогать тебе.
– Мне он ничего не говорит, – вернув себе камень, Игорь спрятал его в карман брюк.
– Ты его просто не слышишь, – орк печально улыбнулся. – Умение говорить с камнями перешло ко мне от деда, после его смерти. Я часто жалею, что мы с ним не ладили, не виделись много лет, с моего детства.
– Наверное, на то была серьезная причина?
– Отец хотел сделать из меня великого завоевателя. Дед видел меня хорошим лекарем. Они поссорились до непростительной обиды. А из меня не вышло ни то, ни другое, – выдержав задумчивую паузу, Кейл продолжил рассказывать свою биографию. – Под старость дед стал жить отшельником на границе гор и степи. Когда отец пришел к нему просить благословения на штурм эльфийского города, дед приказал ему не нести погибель другим существам и не губить свое племя. Выгнал его из шаманского шатра, кидая вслед камни.
Разумеется, отец его не послушался. И я… Мне так хотелось сражаться… Для меня завоевательный поход был интересной игрой. Белоснежные стены эльфийской крепости манили, ласкали воображение. Вскоре они стали моей темницей. В бою я получил легкое ранение, эльфы взяли меня в плен, а мой отец и многие воины племени погибли.
Сидя в заточении, я начал слышать тихий разговор камней. Они рассказывали о прежних узниках, показывали свой родной мир. Сотни лет проносились перед моими глазами. Жили и умирали травы, деревья, звери и птицы. Разные народы что-то строили, сеяли, собирали урожай, охотились и рыбачили, гуляли на веселых праздниках и скорбели на проводах погибших. Я бы решил, что схожу с ума, если бы мудрый дед не предупреждал еще маленького меня о том, что его дар шамана передается через поколение по мужской линии.
– Мой дар тебя настигнет, хочешь ты того или нет, – говорил дед, грея босые ноги у разведенного в ночной степи костра. – Не быть тебе воином, Кейл. Не может тот, кто рожден для спасения жизней, отнимать их.
В своем отшельническом бытии дед помогал всем, кто приходил в его шатер, будь то избитый разбойниками человек, или заплутавший в степи эльфийский странник, или подвернувший ногу гоблин. Он лечил диких псов, выхаживал раненых степных оленей. Помню, к его шатру приходили ручные животные.
– Ты жалеешь, что не пошел по его стопам?
– Не так сильно, как раньше, но все еще жалею. Эйлинан выкупил меня из плена. Когда он подошел к решетке моей темницы, я сидел на полу и говорил с камнями вслух, не замечая нежданных гостей,
– Так изо дня в день, – стал рассказывать обо мне градоправитель. – Предполагаю, он сошел с ума от одиночества и отчаяния. Мы не смогли найти ему
