– Больные прямо, – бурчала Сонька, – кто вообще этот Боровиков-то?
– А это людоед и есть, – радостно объяснил Пашка. – Про него сейчас в новостях передавали, что он какой-то доктор, нобелевский лауреат бывший. А какой – не сказали.
– Нобелевский? – изумилась Даша. – Тогда понятно, почему его не посадили еще, им все можно…
– Да не, просто у него денег до фига, – объяснил Валерик. – Он этот, промышленник большой, экономист.
– Ребята, ужас-то какой вообще! – Сонька всплеснула руками. – Да неужели его никто остановить не может? Это он на глазах милиции людей живых режет, они кричат, плачут…
– Да не живых, – объяснил Пашка. – Он не убивает, он донорские органы ест.
– Прекратите, меня сейчас стошнит! – завизжала Сонька.
– Все равно кошмар какой-то! – сказала Даша. – Даже не знаешь, что хуже.
– А чего! – с отвращением произнес Игорь. – Он же врач, набрал ребер для борща, и домой.
– Прекратите! – снова завизжала Сонька и обеими руками зажала рот.
– Не врач! – угрожающе прошипел Валерик. – Промышленник.
– И за что ему нобелевку дали, по-твоему? – вскинулся Игорь.
– Вот за нее и дали, за промышленность.
– Дурак ты совсем, за промышленность. Сам понял, что сказал?
– А ну-ка повтори! Ты кого дураком назвал?
– Тихо, тихо! – Даша схватила Валерика за руку. – Давайте лучше в сети посмотрим. Пашка, у тебя клавиши к дисплею есть?
– Где-то должны быть, – неохотно отозвался Пашка, с сомнением поглядывая на шкаф и гору пыльных коробок. – Искать лень. Давайте лучше позвоним кому-нибудь знающему.
– Кому? – спросила Сонька.
Все задумались.
– Наши девчонки с работы не знают, – размышляла Дашка. – А из знакомых… Лариска у нас была в классе. То ли Цаплина, то ли Цыпина, помните? Она вроде после школы где-то на врача училась. Никто ее телефон не знает?
– Да не врач же он! – дернулся Валерик. – Сколько тебе повторять, дура!
– Тихо! – строго одернул Пашка, вынимая мобик. – У меня где-то контакт Максима есть, встретил недавно на улице. Ну, лохматый такой, чернявый, на первой парте сидел. Он институт потом закончил, должен знать.
– Чернявый на первой парте – не Мишка разве? – спросила Сонька.
– Нет, Максим. – Пашка приложил мобик к уху и замер.
Все ждали.
– Ало! – крикнул Пашка. – Ало! Здоров, это Паша! Чего? Паша, говорю! Как какой? Вместе учились! Чего? Нет, в школе вместе учились! Во, то-то… Нет, не пьяный. Нет, ничего не случилось. Как полпервого? Да лан те… – Пашка удивленно оторвал мобик от уха и посмотрел на экранчик. – Точно, уже полпервого. А ты спишь, что ли? Завтра ж суббота! Что? Ребенка уложили? У тебя ребенок? Двое? Ну ты даешь…
– Хорош болтать! – шикнул Игорь. – Спрашивай уже.
– Вот Игорь те привет передает, – сообщил Пашка. – А еще Валерик, Дашка и Сонька. У меня день рождения, прикинь! Ага, спасибо. Спасибо, ага. Я вообще-то по делу. Ты там сильно спишь или я коротенько? Скажи, мы тут поспорили, Боровиков нобелевку за что получил? Чего? Нет, не пьяный. Как не помнишь? Ты же в институте учился и все такое. Ну хоть примерно? Ладно, Максим, извини тогда… Миша? А, Миша, извини… – Пашка отключил мобик.
– Не знает? – спросила Сонька. – А еще в институте учился.
– Да он как-то вообще тупит, – поморщился Пашка. – Ну его в баню.
Мобик в его руке вдруг ожил и засвистел.
– Прикинь, вспомнил! – хихикнула Сонька.
– Тише вы! – шикнул Пашка, поднося мобик к уху. – Это Демин звонит!
И ушел на кухню, прикрыв дверь.
Все как по команде замолчали.
– Про Демина же все в курсе? – тихо спросила Сонька.
Валерик и Игорь покивали.
– Я ему звонил утром, – пробурчал Игорь. – Ему теперь недели две. А может, месяц. Его же почти с того света вытащили. Еще сутки – и всё. Считай, повезло.
– Ни фига себе повезло, – удивилась Даша, – месяц в госпитале лежать!
– Думаю, он раньше сбежит. Как капельницы снимут, так и сбежит. Демина не знаешь, что ли? Он и сегодня думал сбежать, но ему пить нельзя вообще. Так и сказал: чего, мол, буду сидеть с вами и не пить.
– Да, – кивнул Валерик. – Не пить – это он не может. Жаль, что его не будет сегодня.
С кухни вернулся Пашка.
– Демин всем привет передает, – сказал он. – Скучает там: уколы в задницу и дисплей в палате, вот и все радости. Кстати, объяснил, за что людоед нобелевку получил. Демин у нас теперь спец по этим делам.
– Ну?! – хором крикнули Игорь и Валерик.
– За лекарство от рака. Только это было сорок лет назад.
– Понял? – торжествующе повернулся Игорь. – Он доктор!
– Брехня, это, наверно, другой Боровиков! – возмутился Валерик. – Тот нобелевку двадцать лет назад получил, а не сорок!
– Подождите, – удивилась Даша, – а сколько ему сейчас?
– По дисплею – на вид семьдесят, – ответил Пашка.
– А-а-а, – разочарованно протянула Сонька. – Так чего ты хочешь, дедушка в маразме.
– Мне пофиг! – обозлился Пашка. – Пусть дерьмо свое ест, а не людей!
– Правильно! – взревел Валерик.
– Давайте выпьем за это, – подытожил Игорь.
Тем временем мясо сгорело. Есть угли никто не стал.
* * *
Несмотря на позднее субботнее утро, в монорельс набилось так много народу, что Дашу едва не расплющило об стенку, а Сонька раздраженно повизгивала где-то рядом. Валерик возвышался рядом, но его тоже сжали со всех сторон, и он не мог даже поднять ко рту банку с пивом, что держал в опущенной руке. Дашка видела отражение его лица в стекле – на этом лице читалось, как ему муторно после вчерашнего, как мучительно хочется пива и как он зол на весь мир и на себя – за то, что поехал. Пашку и Игоря нигде не было видно, но наверняка у них были такие же лица.
В бок Даше больно упиралась какая-то безумно жесткая железяка из плаща стоявшего рядом паренька, ей пришлось трижды пихнуть его локтем, прежде чем он понял, в чем дело и повернулся. Повернулся он с лицом человека, готового убить, но, увидев Дашу, смягчился, плащ свой кое-как поправил, и давить перестало.
Наконец двери закрылись, вагон тронулся и понесся вперед. Даша смотрела в окно на плывущие внизу корпуса.
– А еще вегетарианцем притворялся столько лет! – раздавался сзади ворчливый старушечий голос. – Премию мира получал, движение против убийства животных возглавлял! А теперь все можно?
– Чего ты гонишь? – заворочался Валерик, силясь обернуться. – Он за экономику получил.
– Умолкни, грамотный, бабка правильно сказала, – вступился незнакомый голос.
– Ты кого сейчас грамотным назвал? – угрожающе зарычал Валерик, но Даша больно его ущипнула, чтоб прекратил, и Валерик неожиданно успокоился.
На Чистопрудной вся толпа вывалила из вагона и слилась с толпой перед эскалаторами. Народ давил со всех сторон, наступая на ноги. Даша потеряла и Валерика, и Соньку, и Пашку с Игорем. Толпа медленно пронесла ее по эскалатору, вынесла на мостовую и поволокла вдоль Чистопрудного бульвара – все медленней и медленней. Весь обзор закрывали спины – парни, девушки, пенсионеры. Все галдели. Было отвратительно, и жутко хотелось домой – в ванну, в ароматную пену, и спать.
