человек! Мы лежали в сильных, но мягких руках, слышали биение крыльев тафетов; потом мы по длинной наклонной линии опустились в Калинор, и все было кончено.
В Калиноре есть белый сверкающий храм, в котором тафеты поклоняются своему богу, очень похожему на того, кто некогда в Галилее призывал любить человека. В этом храме есть алтарь, окруженный светом мириада свечей, так что он сверкает, как звездная пыль, в спокойной полутьме собора.
[Эти алтарные огни по химическому составу отличаются от наших свечей, хотя похожи на них внешне. При горении они не поглощают кислород: запасы этого поддерживающего жизнь газа в пещере ограничены. А.Л.З.]
В этот храм Антил привел нас: Лииалии, Фентона и меня – после приземления. После того как он склонился и поблагодарил бога за наше спасение, я спросил его об этом алтаре со свечами.
– Это храм Памяти, – ответил он. – Когда тафет умирает, мы зажигаем здесь свечу в знак памяти о нем.
– Белую свечу. А что это за две зеленые почти догоревшие свечи? И те зеленые свечи, которые сейчас при нас зажигаются?
– Это, – ответил молодой человек, – память о двух суранитах, которых мы вынуждены были убить при попытке захватить ра Налину как заложницу, и о тех суранитах, которые погибли при нападении на Ташну.
После этого я совсем не удивился, узнав, что в Калиноре нет Закона, но что каждый из его жителей ведет себя по отношению к соседям так, как хотел бы, чтобы вели себя с ним. Двери всех домов здесь всегда открыты, убежище и бесплатная еда предлагаются всем вошедшим. Они должны так же экономно тратить ресурсы, как сураниты, потому что тоже живут в закрытой экономике Мернии, но алчность тафета ограничивается только его совестью.
Таковы люди, к уничтожению которых призвал Нал Сура. Люди, которые, когда я пишу это, ждут разрушения стен своей крепости. У этих людей есть Воля, но нет оружия, чтобы защитить ее, потому что они люди мира.
Продолжение рассказа Хью Ламберта
Я мог бы страница за страницей рассказывать о чудесах Калинора и о его замечательных жителях. Но я должен продолжать свой рассказ. У меня мало времени, и мою руку может остановить смерть.
После поклонения в храме Антил привел нас в белое здание – дом его и Сеелы. И почти сразу здесь начался военный совет.
Я хотел расспросить об армии живых мертвецов, которых показал мне на экране Антил, но на это не было времени.
– Наши разведчики докладывают, что сураниты поразительно быстро восстанавливают мосты. – Сеела сразу перешел к главному. – Когда кончится эта ночь, они будут готовы к нападению.
В этом тафете было то сияние, которое я заметил в его приемном сыне, только более мягкое, более хрупкое.
– У нас нет оружия против их коретов и киторов, – продолжал он. – У нас есть только стена Калинора, но она долго не выдержит против взрывного проектора. Я старательно осуществлял твои планы, мой сын, но не вижу, чего ты достиг своим приключением в Ташне, из-за которого пришлось столько свечей зажечь на алтаре Памяти.
– Ничего не достиг? – взгляд Антила на мгновение устремился к Лииалии, и я понял, что между этими двум установилось какое-то необыкновенное взаимопонимание. – Ты ошибаешься, отец Сеела. Я доволен. Я принес из Ташны то, что поможет нам победить.
– И что же это.
– Прежде всего и важнее всего Хьюла. Что-то говорит мне, что наша победа зависит от него.
Эти два человека из Верхнего Мира, отец, – говорил Антил. Язык тафетов только птичьим чириканьем отличается от темной расы суранитов, и я хорошо его понимал. – Второй похож на наших братьев с подрезанными крыльями, которые так долго работают на земле, что и мысли их становятся вялыми, земными. Но я читал мысли Хьюлы, и он похож на Мудрых, которые позволили суранитам так долго держать нас, тафетов, в подчинении. Ты знаешь, чего нам недоставало. Хьюла исправит это. И еще я принес то, что позволит нам осуществить наше величайшее желание. Оружие, отец. Китор, уничтожающий солнечный жезл ратанитов.
– Один китор, Антил? Я видел, что ты нес его, но что может сделать один китор против целого войска, которое вскоре осадит нас?
– Очень немного. Но этот один сможет осмотреть Лура, наш ученый. Он хоть и не очень много знает, но, может, раскроет тайну и сумеет сделать еще такие. У нас будет шанс.
Его прервал звук открывшейся двери. Сквозь дверь пронеслась белая вспышка. Над столом повисла маленькая фигура – миниатюрный тафет. Его маленькое лицо, обрамленное светлыми локонами, было лицом херувима в скульптуре делла Роббиа, сотканном из чистого света; обнаженное маленькое тело как статуэтка из Танагры. Мгновение он висел, поддерживаемый крыльями, которые вибрировали так часто, что были невидимы, потом опустился рядом с Антилом.
– Сообщение от Луры, – высоким голосом произнес он. – Он разгадал тайну китора.
Антил повернулся к Сееле.
– Слышишь, отец? Лура разгадал тайну китора – так быстро, так легко. – Он буквально дрожал от возбуждения. – Когда орды суранитов перейдут нашу границу, у нас будет для них сюрприз. Прежде чем они поймут, какая судьба их ждет, мы уничтожим их светом солнца, которое никогда не видели. Мы…
– Подожди, сын, – серьезно, не улыбаясь, сказал тафет. – Посыльный хочет сказать еще что-то.
– Еще? Знаю! Лура уже нашел способ делать больше таких шаров. Это так, малыш?
Мальчик надулся от своей временной многозначительности.
– Нет. Он велел передать тебе, что у нас по-прежнему только один китор. Он просил сказать тебе, что во всей Мерине нет элементов, чтобы сделать еще.
Оживление покинуло Антила. Он упал на мягкий диван, с которого вскочил, и застонал.
– Будет ответ, Антил? – спросил мальчик
– Нет, – сказал ему Сеела. – Ответа не будет. – Он закрыл лицо руками. – Ты хорошо поработал. Можешь идти.
Херувим улетел.
– Только один китор, – сказал Антил, – против множества. А я был уверен, так уверен, что есть способ умножить его лучи…
– Подожди! – воскликнул я. – Умножить его лучи, ты сказал, Антил! Ты сказал, что свет, солнечный свет, причиняет все разрушения.
Он посмотрел на меня, на его лице слабая надежда.
– Да. У тебя есть идея, Хьюла? Ты…
– Думаю, есть. Может сработать. Должно сработать. Отведи меня к Луре. Во всяком случае стоит попробовать.
* * *
Предыдущие несколько часов были заняты лихорадочной, изматывающей работой. По дороге в лабораторию Луры я объяснил свой замысел Антиле и Сееле, и к нашему приходу большое куполообразное помещение было заполнено толпой тафетов, готовых делать все, что я попрошу.
Вокруг
