— Спасибо, Усирзес. Только ты набрался мужества и признал это. — Иссария с вызовом посмотрела на атланта.
— Что ты там топчешься? Поднимайся на корму, — позвал Кулл.
Жрец подошел ближе:
— Таким оружием не пользуются в Кхешии.
— Он бьет намного дальше лука, — сказала Иссария.
— Это так, — кивнул Брул. — Только и гораздо медленнее. Пока ты, моя госпожа, перезаряжаешь арбалет, лучник успеет выпустить пять стрел подряд. Да и сделать хороший арбалет значительно труднее, чем лук.
Иссария пожала плечами.
Кулл, нажав на ворот, натянул тетиву.
— Болт, — приказал он коротко.
Манорг протянул королю красную арбалетную стрелу.
Кулл вложил ее в выточенный в ложе паз и стал ждать, когда корабль проплывет мимо следующего дерева с плодами шамары.
— Из какой страны это оружие? — поинтересовался Усирзес.
— Из той же, что и этот юноша, — ответил Брул. — Его зовут Маноргом, как и командира грондарцев.
Манорг поклонился жрецу. Его длинные белые волосы рассыпались и закрыли лицо.
— Они оба с севера, — продолжил Брул. — Для вас, кхешийцев, это край мира. В его стране арбалетом пользуются наравне с луком. Манорг — хороший стрелок…
— Я стреляю, — предупредил Кулл.
Он поднял арбалет. Плоды шамары на гибких ветках показались ему на редкость мелкими. Берег быстро скользил мимо, и вот дерево оказалось точно напротив «Хотата».
Кулл прицелился и нажал на крючок…
В то же мгновение галера содрогнулась от носа до кормы, палуба под ногами качнулась, два лучника-рыболова вывалились за борт. Усирзес тоже не удержался на ногах и упал на палубу. Арбалет Кулла повело вверх. Болт сорвался с ложа и ушел в раскаленное кхешийское небо.
— Кажется, мы налетели на камни! — крикнул Брул.
Но это были вовсе не камни.
Зеленая вода за бортом галеры вздулась, образовав огромный пузырь, который тут же прорвался, и на поверхности реки появилось чешуйчатое тело толщиной с приличную бочку. Ни головы, ни хвоста чудовища видно не было. На спине чешуя была черной с синеватым отливом, а на брюхе — желтой, почти белой. Каждая чешуйка — с ладонь взрослого мужчины.
Никто не мог сказать, какой длины был змей. Наверное, он мог перекрыть Таис от берега до берега.
Показавшаяся вскоре над водой морда зверя походила на огромный молот с маленькими для такого монстра глазками — не крупнее обеденного блюда.
Судя по всему, чудовище лежало на дне много веков, а тени кораблей, заскользившие над ним, разбудили его. Змей приподнял голову, пытаясь разобраться, что его потревожило, и случайно ударил по днищу корабля Кулла.
Корпус «Хотата» выдержал удар, и тогда змей решил выглянуть наружу, чтобы понять, на что наткнулся…
Приплюснутая морда змея раскачивалась вровень с верхушками мачт корабля, и на несколько мгновений люди на палубе задрали головы вверх и застыли, будто статуи, с изумлением глядя на поднимавшийся из реки почти вертикально, точно ствол невиданного исполинского дерева, толстый чешуйчатый столб.
А змей разглядывал судно и странных букашек, толпившихся на нем.
Не успел никто из людей опомниться, как монстр изогнулся и ударил тяжелой мордой по палубе, возле носа. Настил разлетелся в щепки, а змей просунул голову в трюм.
— Ты в порядке? — шепнул Кулл Иссарии.
Женщина была необыкновенно бледна.
— Что это? — спросила она.
Кулл пожал плечами.
— Чего вы ждете? К оружию! — крикнул он подоспевшим лучникам. — Стреляйте в эту тварь!
— В Таисе не водятся такие чудовища, — сказал Усирзес.
— Но ведь это не рыбка, верно? — усмехнулся Брул.
Змей между тем вытащил морду из дыры в настиле. В пасти чудовища, будто салфетка торчал запасной парус.
На галере поднялась невообразимая суета. Гребцы повскакивали с мест и выставили перед собой весла, выдернутые из уключин; грондарские лучники, выстроившись полукругом на корме, начали обстреливать монстра. Все стрелы попали в цель, но чудовище, казалось, даже не заметило этого: прочная чешуя надежно защищала его.
— Ему ничего не стоит разбить корабль в щепки, — заметил Кулл.
Иссария подобрала арбалет и, навалившись на ворот, натянула тетиву.
Манорг упал на палубу и так ударился головой, что еще не пришел в себя. Колчан с красными стрелами лежал рядом с юношей.
Иссария взяла стрелу, быстро зарядила арбалет и, прижавшись плечом к ложу, выстрелила. Ее стрела попала чуть ниже головы змея, но, хоть и пробила чешую, побеспокоила монстра не больше, чем человека — заноза.
Продолжая жевать парус, змей повернул морду в одну сторону, потом в другую, как будто оглядываясь.
На корму поднялся Рамдан, держа сосуд из толстого зеленоватого стекла.
— Дайте мне стрелу! — крикнул он лучникам.
Кто-то протянул ее магу.
Рамдан опустил наконечник в сосуд, и густая бесцветная жижа, липкая, как вар, обволокла каленое острие.
— Осторожно! Коснешься наконечника, и ты — покойник! — предупредил жрец, возвращая лучнику стрелу. — Сможешь попасть змею в глаз?
Лучник, молодой парень с редкой, едва пробившейся бородкой, хмыкнул, точно его обидели. Он был родом из Грондара, а любой знает: грондарским лучникам нет равных.
Длинная оперенная стрела тонко свистнула в воздухе и впилась в глаз монстра.
— Вот и все, — выдохнул Рамдан.
Тело чудовища изогнулось и рухнуло в реку. Волна едва не перевернула галеру и разметала ближайшие суда. В зеленой и мутной воде бились чешуйчатые кольца: змей умирал, и его агония походила на стихийное бедствие.
Неожиданно над водой показался хвост монстра. Судорожно извиваясь, он чиркнул по воздуху, перебил канаты, державшие мачту «Хотата», и снова исчез в глубине. Мачта повалилась на корму, парус сбил лучников с ног и накрыл их, точно шатер.
Со всех сторон к королевской галере спешили на помощь суда, но ни одно из них не могло подойти близко.
Наконец вода за бортом в последний раз вскипела и затихла. По реке пошли затихающие волны.
— Что это было? — спросил Усирзес, который разбил нос и теперь стоял запрокинув голову, чтобы остановить кровь.
— Яд, — коротко ответил Рамдан. — Я его нашел в храме Сатха, но не ожидал, что он так скоро пригодится.
Исполинское чешуйчатое тело, покачиваясь, поплыло вниз, увлекаемое течением. Суда обходили мертвого змея стороной, уступая ему дорогу. Скоро к галере подошли десять кораблей, матросы быстро начали устанавливать мачту, плотники — чинить разрушенный настил, ныряльщики проверили днище — в нем не оказалось ни одной пробоины.
Прошло совсем немного времени, и «Великий Хотат» гордо поднял свой парус.
Нутхес пришел в себя и слегка пошевелился. Это едва заметное движение отдалось тупой болью в голове, и жрец замер, ожидая, когда боль хоть немного утихнет. Его запястья и щиколотки оказались крепко стянутыми, а из-под головы исчезла сумка, что беспокоило кхешийца больше всего, и невероятным усилием воли он все же заставил себя приоткрыть глаза и оглядеться.
