— Да ты что, шутишь? — с трудом повернув голову и посмотрев на подругу снизу вверх, возмутилась Гана.— Да я едва стою, и то благодаря этой палке!
Девушка гневно потрясла клюкой, но тут же пожалела об этом. Ее вновь качнуло вперед, она сделала два быстрых шага и вновь оперлась на клюку.
— Кр-расота! — воскликнула Шалло и вновь хрипло захохотала.
— Хорошо, хорошо! — похвалила Соня.— Дней через десять я снова поеду в Шаргуш, а до тех пор тебе придется каждый день тренироваться. Ты должна ходить, садиться, вставать, с посохом и без. Тебе будет трудно, но к концу десятого дня ты должна освоиться. И не ленись, иначе нам придется сидеть здесь до скончания веков! — прикрикнула она на собравшуюся было возмутиться подругу.
— А ты?! — запальчиво воскликнула та.— Ты тоже будешь смешить Шалло с Задирой?
— Если ты так хочешь…— отвела взгляд Соня.
— Хочу! — нахмурившись, выкрикнула Гана и гневно ударила посохом в землю.
— Х-ха-а-а! — выкрикнула Шалло и, упав на спину, задрыгала лапами.
— А у тебя хорошо получается! — улыбнулась Соня.— Нет, серьезно. Только мне это, извини, ни к чему. Я ведь уже прошла через такие же мучения.
— Правда? — обрадовалась Гана, мгновенно все простившая подруге.
— Ну конечно, правда,— кивнула Соня.— Однажды в Шадизаре мне такая штука очень помогла. Ведь несложно прикинуться согнутой годами старухой. Трудно не выдать себя в решающий миг.
Дни потянулись один за другим, неотличимые друг от друга как братья близнецы. Гана все увереннее могла передвигаться, и к исходу третьего дня стало ясно, что оставаться на месте дольше, чем они рассчитывали, не придется.
— А зачем нам ждать десять дней? — спросила Гана,— Я уже чувствую себя вполне уверенно, и с палкой, и без. Думаю, если мы отправимся даже завтра, не подведу.
— Не все так просто,— серьезно, объяснила Соня.— Ходить по-старушечьи ты сможешь, в этом я не сомневаюсь. Но тело у тебя молодое и одними притираниями на лице тут не обойдешься — шея, руки неизбежно выдадут тебя.
— И тебя тоже.
— Ну конечно же, и меня,— согласилась Соня.— Но кожу можно на время состарить. Для этого есть особые снадобья. Вот за ними-то я и отправлюсь скоро в Шаргуш. За ними и еще кое за какой мелочью. Только это и держит нас на месте.
Гана и Соня, которая на следующий же день сшила такую же «сбрую» и для себя, старательно отрабатывали каждое движение, стремясь к тому, чтобы они стали свободными и естественными.
Соня, кроме того, тщательно осмотрела всю карету и наряду с ящиками для хранения вещей нашла несколько потайных, достаточно хитроумно устроенных отделений. Находка оказалась весьма кстати, ведь в Янайдаре им понадобятся деньги, и простая осторожность подсказывала, что их лучше спрятать подальше и до поры до времени не показывать.
Соня к тому же сшила одежду, которая не сковывала бы движений, но обязательно скрывала и ремни на телах, и сами тела от посторонних взглядов.
Так что скучать девушкам было некогда. Даже в тот день, когда Соня отправилась наконец в Шаргуш, Гана привычно натянула на себя «сбрую» и принялась вышагивать по поляне, нетерпеливо поглядывая на солнце, словно оно могло поторопить ее подругу.
Наконец кружившая в небе Шалло каркнула, подавая знак, что кто-то приближается, и вскоре Соня въехала на поляну, ведя на поводу второго навьюченного коня.
— Снимай эту гадость! — с ходу скомандовала она.— Сегодня вечером отдыхаем, а завтра с утра начинаем готовиться. Ночевать нам придется уже в Янайдаре. Так что эту дрянь мы не снимем, пока не выберемся оттуда.
— Если выберемся,— вздохнула Гана.
— Выберемся, не сомневайся! — беспечно ответила Соня.— Мы приезжаем как жрицы Затха, встречаемся с Уру, или кто там у них за главного, выкупаем Севера и уезжаем. Прекрасный замысел, и денег у нас достаточно. Так что не сомневайся! — обнадежила она подругу, хотя на самом деле такой уверенности в благополучном исходе не испытывала.
* * *
Проснувшись утром, Гана увидела Соню перед зеркалом с остро заточенным кинжалом в руках.
Она протерла глаза, видимо, надеясь, что все еще спит, но видение не пропало.
— Ну что ты там моргаешь? — усмехнулась Соня.— Иди лучше сюда и помоги мне. Кстати, сожалею, но тебе тоже придется расстаться с волосами.
— Это еще зачем?
— А ты много видела старушек с такими прекрасными, густыми, локонами? — насмешливо взглянула на нее шадизарка. Гана растерянно покачала головой.— Вот то-то и оно.
Она посмотрела в зеркало и решительно провела лезвием по волосам. Закончив, Соня осмотрела себя в зеркале со всех сторон и повернулась к подруге.
— Ну как?
— Здорово,— кивнула Гана.— Только мне, признаться, совсем не хочется менять прическу. После того как помылась, я как-то полюбила свои волосы.
Она погладила прекрасные золотые кудри и посмотрела на Соню.
— Перестань! Оглянуться не успеешь, как отрастут новые, и еще гуще прежних! Зато сейчас из нас получатся замечательные старушки — сгорбленные и лысые.
— Ладно, давай! — после недолгих колебаний решилась Гана.
Соня улыбнулась. Локоны один за другим падали на траву, а она уже бралась за следующий. Через считанные мгновения Гана преобразилась до неузнаваемости.
После того как обритые и вымытые головы высохли, в дело пошло особое снадобье, которое Соня привезла накануне вечером из Шаргуша. Помогая друг другу, девушки старательно обмазали не только лица, но и головы, шеи и руки до локтей. После этого им пришлось долго ждать, пока состав высохнет, оставив на теле прочную пленку, под которой кожа казалась серой, по-старчески сморщенной.
Соня знала, что снадобье можно не смывать несколько дней, но никак не дольше седмицы, однако считала, что этого времени им вполне хватит, чтобы выручить Севера…
* * *
Солнце еще припекало, хотя и клонилось к вершинам гор, когда запряженная восьмериком карета показалась в начале ведущего к Янайдару ущелья. Дозорный на вершине первого из «пальцев» мгновенно насторожился и послал сигнал замершему на следующем «пальце» товарищу.
Соня прекрасно видела все, и ее вполне устраивало такое начало. Хотя Шалло и вполне ясно обрисовала путь до городских ворот, но пусть лучше их проводят ко дворцу местного владыки.
Карета продолжала все так же неспешно катиться вперед. Шипы защищавших колеса стальных ободов с мягким хрустом вгрызались в мягкий камень дна ущелья, копыта коней стучали глухо и негромко.
Соня посмотрела по сторонам. Слева и справа уходили вдаль выветренные скалы, точно такие же, среди которых они плутали. Каменистое дно лишь кое-где оживляли кривые низкорослые, как и во всем Иранистане, деревья. И только гранитные столбы, непонятно как попавшие сюда, торчали на одинаковом расстоянии друг от друга, и это, несомненно, говорило о том, что они — творение человека.
