— Я думаю…— Соня наморщила лоб и закусила пухлую губу, а ее подруга пристально смотрела на нее, напряженно ожидая ответа.— Я думаю, что эти слухи были верны… Когда-то давно.— Девушка подняла руку, упреждая возражения.— Подумай сама: когда-то, очень давно, многие сотни лет назад, Янайдар считался вымершим городом, где обитали лишь призраки самого Уру и его приспешников. Возможно, это правда, возможно, нет. Но однажды все изменилось, и в городе появились живые люди. Возможно, правы те, кто говорит, что первыми переселенцами оказались беженцы из ущелья Духов. Кто бы до них ни жил в Янайдаре, они приняли братьев по вере. Теперь представь себе огромный город, заселенный горсткой йезмитов. Наверняка среди них оказались деятельные люди. Они начали искать единомышленников и захватывать рабов. Вот тогда-то и поползли мрачные слухи. Вполне естественно, люди начали избегать Янайдара.
— А с чего ты взяла, что там уже не опасно? — уже спокойнее спросила Гана.
— А ты вспомни, что рассказывала о Янайдаре Шалло. Это большой город, в котором полно людей. Они уже не могут жить грабежом: окрестности-то пусты. Допускаю, что они до сих пор не гнушаются захватывать случайно попавшихся одиночек, но не более того.
— Вот-вот,— согласилась Гана.— Таких одиночек, как мы с тобой.
— Опасность, конечно, есть,— вздохнула Соня.— Но не думаю, что очень серьезная.
— Не думаю…— проворчала Гана.— Вот отберут карету, коней и деньги… Что будем тогда делать, даже если сами останемся на свободе?
— Именно поэтому я не стала продавать все камни, а самые дорогие оставила, хотя и надеюсь, что они не пригодятся. Помнишь, Шалло рассказывала об огромном майдане рядом с амфитеатром? Значит, город все-таки посещают торговцы. А если так, должны существовать и законы, которые их защищают. Без этого просто нельзя.
Гана вздохнула, но на этот раз ничего не сказала. Она соглашалась с подругой, понимала, что, очень может быть, так оно все и есть, но ненавистный страх не отпускал ее — она боялась. И боялась, пожалуй, ничуть не меньше, чем в начале разговора. Что бы там ни говорила Соня, а Янайдар не обычный город, да и затея с переодеванием ей совсем не нравилась.
— Сколько мы там пробудем? — хмуро поинтересовалась она.
Соня задумалась.
— Думаю, дня три,— ответила наконец она.
— Три дня! — воскликнула Гана.— Это безумие!
— А что ты так удивляешься? — хмыкнула шадизарка.— Или уже передумала? — вкрадчиво поинтересовалась она, но Гана лишь нахмурилась и поджала губы.— Подумай сама,— продолжала объяснять Соня.— Мы ведь не можем приехать и попросить продать нам Севера. Если только заподозрят, что мы явились именно за ним, вот тогда неприятностей не избежать наверняка. Значит, нам ничего не остается, как терпеливо ждать, когда нам его покажут.
— А ты уверена, что нам его покажут?
— А как же? Даже в Туране не во всех городах есть ристалища, так что не беспокойся — местный владыка наверняка пожелает похвастаться редкостным зрелищем.
— А если он вообще не пожелает никого продавать?
— Ну что ж,— Соня пожала плечами.— Выразим сожаление и придумаем что-нибудь другое. Но это вряд ли. Деньги нужны всем, и если он поймет, что мы можем хорошо заплатить, то вряд ли станет упрямиться.
Гана умолкла и некоторое время обдумывала услышанное.
— И все-таки я боюсь,— наконец сказала она,— что наш обман раскроется. Что ни говори, но одно дело замазать лицо притираниями, а волосы — сажей, и совсем другое превратиться в согнутую годами старушку.
— Об этом не беспокойся,— усмехнулась Соня.
— Что ты имеешь в виду?
— Скоро увидишь,— загадочно пообещала воительница и, легко встав, направилась к тюкам со вчерашними покупками.
Она достала штуку плотного полотна и принялась рвать его на узкие полосы.
— Что ты делаешь? — вновь поинтересовалась Гана и получила тот же ответ:
— Скоро увидишь!
Наконец Соня закончила рвать тряпки, достала костяную иглу с нитками, и ее тонкие пальчики замелькали, управляясь со швейными принадлежностями ничуть не менее ловко, чем с мечом или луком со стрелами. Полосы стремительно превращались в полотняные ремни, но все это по-прежнему ничего не объясняло Гане, и она продолжала ждать. Шалло и Задира сидели тут же, как и девушка, пытаясь отгадать, чем занимается хозяйка. Вулоф лежал на солнышке и блаженно щурился. Рана его почти зажила, но Вилва все еще продолжала охотиться в одиночку. Вот и сейчас, посчитав, что время подошло, она мягко поднялась и направилась к проходу в колючих зарослях. Шалло время от времени взлетала и, сделав широкий круг над поляной, возвращалась,— как видно, ничто не внушало ей опасений.
Как ни быстро работала Соня, а солнце успело пробежать значительную часть пути, перевалив далеко за полдень, прежде чем она отложила в сторону последнюю полосу материи.
— Ну-ка встань! — обратилась она вдруг к подруге, и та мгновенно вскочила на ноги, думая, что вот сейчас-то она все узнает.
Ничего интересного, однако, не произошло. Соня просто взяла несколько полос, приложила их к телу подруги, сняла несколько непонятных мерок и продолжила работу. Гану так и подмывало вновь начать расспросы, но, понимая, что ничего, кроме «увидишь!», от нее не добьется, молчала. Наконец Соня встала, встряхивая на руках странным образом сшитые ремни, чем-то напоминавшие конскую упряжь.
— Ну-ка, примерь,— обратилась она к подруге.
Гана нахмурилась, протянула руку и взяла
хитрое изделие, но надевать его не торопилась.
— Давай я тебе помогу,— с готовностью предложила Соня.— Платье сними… Вот так,— кивнула она, когда Гана осталась нагишом.— Ноги сюда,— подсказала она.— Ступни должны натягивать эти ремни. Так. Хорошо. Вот это мы накидываем на спину. Эти ремни на плечи. Тесно? Ну и что? Так и задумано. Все! — наконец сказала она и отошла в сторонку, любуясь своим творением.
— А-ха-ха! — хрипло захохотала Шалло и, вторя ей, Задира громко запищала.
Стоя на полусогнутых ногах, Гана сгорбилась и, нагнувшись вперед, покачивалась, едва удерживая равновесие. Выглядела она более чем нелепо.
— Кых! — поперхнулся Вулоф, и девушка упала лицом в траву, лишь в самый последний миг успев выставить вперед руки.
— Ну-ка попробуй вот это! — едва заметно улыбнулась Соня, помогая подруге подняться и протягивая ей один из двух приобретенных накануне посохов.— Так, хорошо,— похвалила она и отошла на шаг, когда Гана вновь стояла на ногах, опираясь на огромную, выше ее роста, суковатую палку.— Пройдись.
— Да ты что, шутишь? — с трудом повернув голову и посмотрев на подругу снизу вверх, возмутилась Гана.— Да я едва стою, и то благодаря этой палке!
