Первое, что бросается в глаза — руки. Чтобы разглядеть даже мелкий предмет, Татьяна скорее наклонится и обойдет его со всех сторон, чем возьмет в руки. Второе — скорость. Она движется резко, будто рывками, фиксируясь в конце каждого отрезка. Даже взгляд замирает на мгновение и вспарывает пространство до следующей точки. Третье — осязаемый, неприкрытый вес опыта. Он проступает в снисходительных интонациях и спокойной уверенности, что любая катастрофа рано или поздно разрешится, вопрос в цене. На вид Татьяне лет тридцать, Джен готов поклясться, что реальный возраст гораздо больше. И если первые две черты также присущи Яну, то на третью у Татьяны монополия.
Гостиная выглядит как точка сборки дата-центра. Джа разрешил курить в доме, и быстро пожалел об этом, потому что за работой Савва превращается в киборга на никотино-кофеиновом топливе. Хорошо хоть небо с утра выжимает из туч мелкий дождик, набивая свежестью сквозняк между распахнутыми окнами.
— Намертво повис, зараза! — Алекс сутулится во главе стола и, глядя в затянутый светлой пеленой экран, от нетерпения грызет крыло дракона, болтающегося на шее.
Вокруг Саввы четыре экрана — на ее ноутбуке окна программ переключаются так быстро, будто она управляет ими не с клавиатуры, а морганием. На планшете со скоростью эскалатора ползет чат, экран даже не успевает потухнуть между сообщениями. Еще два ноута загружены сканирующими программами. Вглядевшись в параметры поиска, Джен видит два женских имени. Одно знакомое, второе — нет.
— Кто такая Ирина Киселева?
— Лизонька наша, — сипит Савва и хватается за кружку с остывшими остатками кофе. После глотка возвращается голос. — Алекс нафотошопила несколько ее портретов с вариациями на тему цвета волос и мимики, мы нашли уже три паспорта на разные имена. Ищем следы, где они засветились. Я разослала инфо по «Эквитас» и Романову закинула. Есть еще несколько рабочих идей, но приходится их аутсорсить, потому что нашему всемогущему создателю слабо собрать еще парочку ноутов.
— Я уже сто раз объяснил, — мрачно оправдывается Ян. На его лэптопе открыт браузер с вереницей ссылок. — Во-первых, я специализируюсь на деструкте, а во вторых, это электроника, она состоит из миллиона деталек, а я не в теме как все они работают. Как я должен собрать то, чего не понимаю?
— Да ниче ты никому не должен, — бурчит Савва. — Ломатель херов.
— Между прочим, чтобы хер сломать, надо постараться.
— Потому что не знаешь, как работает? — прыскает Алекс.
— А вам не рано на такие темы со взрослыми разговаривать? — парирует Ян. Видно, девчонки его уже одолели.
Джен замечает усилие, с которым Рита сохраняет серьезное выражение лица. Сбежав из мастерской вслед за Дженом, она делает вид, что уткнулась в снятую с полки книгу, на деле же следит за перепалкой, наслаждается избиением младенца, которое подруги устраивают второй день Яну. Для них его авторитет и битого стекла не стоит.
— На самом деле, потому что — органика, — объясняет конструктор, пытаясь выстроить авторитет. — Природа — не дура, подсуетилась, органика для конструкторов — высший пилотаж. Растительная еще куда ни шло, с деревом можно работать, если оно уже мертвое. С живым — очень сложно, там связи на более высоком уровне формируются. У нас в России умельцев с десяток только наберется.
— И чем они занимаются? — спрашивает Джа. Он забрался в свою нишу под лестницей, закинув ноги на спинку дивана.
— Двое в хирургии, один в онкологии, а остальные… — Ян задумался. — Остальные кто где. У кого-то ресторан, у кого-то магазин, один, точно знаю, комиксы рисует.
— У чувака феноменальная способность лечить от геморроя до рака, а он картинки рисует.
— Он не просил эту способность, — Савва оборачивается к Джа, дав передышку клавишам. — А если медицина не делает его счастливым? Если его воротит копаться по локоть в кишках и крови? Почему он должен этим заниматься?
— Потому что на нем ответственность…
— А он ее на себя брал? — перебивает Савва. — Он об этом просил? Джа, нас не спрашивают даже мальчиком родиться или девочкой, тупо рандомайзером всыпают набор хромосом и живи как хочешь с бессмысленным и беспощадным желанием ебаться и дружить. Так с какого хера мы должны нести ответственность за то, что нам навязали?
— Да блин, Тигр, но если не он, то кто?
— Тот, кто от этого ловит кайф!
От возмущения Джа подскакивает на диване и, как часто бывает, когда слова играют в его голове в вышибалы, молчит, беспомощно хватая ртом воздух, как брошенная на прилавок со льдом рыба.
— А мне очень повезло, что вы с Дженом ловите кайф именно от спасения людей, — подает голос Рита, уничтожив разом и защиту, и нападение в назревшей битве.
— Мне, кстати, тоже, — отзывается Птенчик и, поймав изумленный взгляд Риты, спрашивает: — Ты не знала? Меня ребята с заброшенной стройки вытащили. А на Макса вообще возле дома напали. Так что, считай, у нас здесь клуб.
— Скорее — отряд, — улыбается Рита. — Интересно, если собрать всех таких в городе, насколько большая армия получится? Вы не считали?
На вопрос никто не ответил.
— Джа, — зовет Савва, выходя из-за стола, — ты на что смотришь?
Джа смотрит в пустоту. Сидит, вытянувшись струной на диване, ноги спущены на пол, ступни на драных тапках, позвоночник поддерживает спинка дивана, и только пальцы рук конвульсивно цепляют обшарпанную жаккардовую обивку.
— Смотри за ним, — швыряет Джен.
Гепардами они с Максом пересекают гостиную, взлетают на второй этаж каждый в свое логово, встречаются внизу, готовые к марш-броску. Джен — сосредоточенный, упакованный в новые штаны с заломами от долгого лежания в шкафу взамен сточенных об асфальт при падении, обвешанный сталью в многоножнах, Макс — в байкерской коже с защитными накладками, в этот раз без пневматики, с тем самым ножом за поясом, которым инквизитор поделился в доме у котлована, готовый защищать голыми руками.
Пророк все еще не в себе. Олька поддерживает его за плечо с одной стороны, с другой сидит Татьяна, вглядываясь во взмокший висок. Джа шевелит губами, изредка наружу прорывается звук, но прочитать, расслышать, что силится сказать пророк, невозможно.
— Ничего не вижу, — Татьяна вытирает о штаны взмокшие ладони, у нее самой на лбу испарина как от тяжелого физического труда. — Не пойму, как и чем он это делает.
— Ты и не увидишь, — отвечает Ян с едкой усмешкой, будто предупреждал Татьяну выше головы не прыгать, а она осмелилась и переломала ноги. — Его в центр везти нужно, там, может, и разберемся.
У Джена щелкает триггер.
— Если попробуешь сделать из него подопытного, я разберусь с тобой, — обещает инквизитор Яну.
— Я знаю. Но если понять, можно избавиться, поэтому пусть Джа сам решает, встречаться ему со спецом по органике или нет.
Ну конечно же. Складно, разумно, не внушает доверия.
Непогода разразилась косым ливнем, барабанная дробь капель по подоконнику уничтожила брошенные сигареты, распахнутые створки окон стучат по широким откосам.
Ох, не вовремя.
Обвешанный ножами как латами Джен чувствует себя голым перед врагом. Будто выбежал с деревянной палкой поперек артиллерии, еще и пророка привел за собой с яблоком на голове в качестве мишени — стреляй-не-хочу. Куда заведут их манипуляторы очередным убийством? Конечно, в ловушку. Поэтому Джа нельзя ехать с ними, Джа нельзя оставлять с конструкторами.
И Джа не позволит бросить умирать увиденного.
Макс кладет ладонь на плечо инквизитора.
— Я справлюсь, — низко шепчет он Джену в ухо, чтобы никто кроме него не расслышал.
— Нет, — инквизитор отводит Солдата в сторону. — Там будет подстава. Лучше удержи здесь Джа, а я смотаюсь.
— Я им не нужен, — настаивает Макс. — Они меня за случайного чувака примут. Вы-то засветились, так что у меня теперь больше шансов с очередным зомбаком справиться. Не все вам геройствовать, — он бросает короткий взгляд на Алекс, уткнувшуюся в монитор. — Поэтому, будь другом, поделись лаврами.
