В гостиной никого, но стол заставлен ноутбуками. На экранах всех четырех одна и та же программа с картой города и мельтешащим списком улиц в правой части. Поиск. Саввины штучки.
На кухне остывает внушительная горка жаренных с яйцом гренок. Пророк меланхолично листает на смартфоне ленту соцсети. Спокойный. Расслабленный. Джен с облегчением понимает, что би ни случилось ночью — обошлось.
— Привет, Джанго Освобожденный, — Джа улыбается устало. На лице следы бессонной ночи, на предплечье — лихо брызнувшего масла.
— Привет. А чего «Пантенолом» не намазал? — спрашивает Джен, кивая на ожог.
— Не нашел в аптечке.
— Потому что он в холодильнике, — достав баллончик со спреем, Джен взбалтывает его и аккуратно распыляет пену на подставленную руку.
Джа кривится от холодной шапки, размазывает пальцем по всему предплечью.
— А причем здесь Джанго? — спрашивает Джен.
— Тебя освободили из рабства нашего невидимого врага, — отвечает Джа пафосно. — Ребята смогли выудить передатчик. Или маячок. Мы так и не поняли, что это.
— И кто это мы?
— Дружки Риты. Парня зовут Яном, его напарницу Татьяной. Татьяна с Ритой сейчас во дворе цветочки разглядывают, а Ян подстраховывает наших девчонок. Они у Косы. Юлю сегодня хоронят.
Джен вспомнил. Гренка застряла в горле.
— Блять. Нам тоже там надо быть.
— Не надо, — режет Джа. — Только подставим еще больше народу. Мало нам… Да что ж ты давишься? Налить кофе? Или молока?
Достав из холодильника свежую бутылку, Джа наливает молока в стакан, ставит перед инквизитором, который сжав кулаки, уничтожает гренки с остервенением мстителя.
— Слушай, я даже не знаю, с чего начать-то.
— Начни с того, что я вчера натворил.
— Ничего непоправимого, — успокаивает Джа, садясь за стол рядом. — Для начала спас мне жизнь, как обычно. Когда ты шуганул меня в доме спрятаться, я только шаг сделал и отключился. Ну и узнал нашу лестницу. Судя по всему, план был сначала меня грохнуть, пистолет в руке, как ты понимаешь, очень кстати пришелся. Потом, может, он бы и тебе пулю в висок пустил. В общем, когда он пошел наверх по лестнице, во мне что-то щелкнуло. Обычно я ведь не понимаю, что происходит. Правильно Романов тогда сказал, как в шутере, только управляю тоже не я. То есть мое сознание вообще не задействовано. А тут… Я будто раздвоился. Не как в прошлый раз, когда двое развлекались, а… — Джа задумался, подбирая описание. — Я словно… Это как экран смартфона с защитным стеклом. Под стекло воздух попал, и оно местами отошло, видел же, пузыри такие появляются. Вот то же самое, только в сознании. Будто я-ЗлойДжа иду наверх, чтобы убить, а я-ДжаНормальный понимаю, что убить там наверху я могу только Ольку. То есть, я внезапно осознал, что вот-вот убью свою девочку! И не могу остановиться! Ноги, руки свои остановить не могу! И я начинаю пытаться сорвать с себя само намерение туда идти. Как пленку с экрана. Освободиться. Только бы… — Джа срывается, пережитый страх и ярость фантомными болями накрывают пророка, прорываются дрожью в голосе. Он силится унять ее, уткнувшись ртом в сжатый кулак. Усмиряет, как взбесившегося внутри зверя. Продолжает, после нескольких глубоких вдохов. — И, прикинь, у меня получилось.
— В смысле?
— Джен, я вырвался. Очнулся у дивана, мордой в пол. Он, видимо, в темноте меня не заметил, мимо прошел, лестница-то в другой стороне. Я подскочил, рванул наверх, и тут Олька закричала. Я закричал тоже. Ребята снаружи услышали, мигом через окно зашли. Правда, у них это слишком быстро вышло, видимо к штурму готовились, хоть и не признаются. Успели раньше Макса. А Олька к тому моменту тебе уже пяток дротиков зарядила спросонья.
— Она с револьвером под подушкой спит что ли?
— Да, и это не смешно.
— Не смеюсь я, — винится Джен. Вместе с сытостью возвращается ясность рассудка. — Значит, эти гады охоту объявили. Ну ладно, посмотрим. Говоришь, маячок достали?
— Да. И тут, пожалуй, самое интересное. Скажи мне, наша блондинистая подружка из тира тебе насколько была близка?
— Елизавета?
— Ага.
— Нинасколько! В первый раз я ей с похмелья на ногу наступил в магазине. После попойки с Максом. Во второй раз мы вместе ее в тире видели, с Павлом. И все.
— А насколько близко она должна была стоять, чтобы ты наступил ей на ногу? Джен, я к тому, что эта девица тебе маячок и подсадила. И Паше. Возможно, и всем, за кем мы гонялись в Икстерске.
— В одиночку? — Джен с сомнением щурится. — Никогда не поверю.
— В городе она одна, и она — дура, — заявляет Джа, откинувшись спиной на стоящий позади кухонный шкаф. — Лизонка на побегушках у тех, кто заправляет. И то, что мы до сих пор живы — ее величайший epic fail. Первая попытка была запугать. Когда у тебя из ниоткуда под колесом камень оказался. Помнишь?
— Задница помнит.
— Вот. А потом, в тире, когда они поняли, как мы их выслеживаем, они решили, что проще убрать, чем бороться. И чтоб два раза не вставать, попытались тут же похоронить. Не вышло. Поэтому ночью она приперлась пострелять. И снова облажалась.
— И тогда Верховный Мудак решил все взять в свои руки, в мои руки…
— Именно!
— Складно. Остался один вопрос. Как, блять, одна маленькая тощенькая девочка незаметно от всех огромный тир подорвала?
— А она не простая девочка, — отвечает Джа загадочно. — Она такая же как Рита и ее дружки.
— Какая это такая?
Джа улыбается, словно постигший великое знание старец пред лицом юной праздной толпы, не ведавшей, какая участь ей приготовлена.
— Знаешь, я бы тебе выпить предложил, чтобы переварить.
— Ну уж нет, — Джен скривился. — Алкоголь в меня сейчас не полезет.
— Мое дело — предложить, — пожимает плечами Джа.
Вскочив, он тянется к сушилке за своей кружкой, ставит ее под нос кофе-машины и, сунув трубку капучинатора в горло молочной бутылки, запускает цикл капучино.
— Представь, — говорит пророк, — все вокруг состоит из молекул. Молекулы из атомов. Атомы дальше дробятся. Но в итоге все в нашем мире собрано из элементарных частиц и связей между ними. А теперь представь, что есть люди, которые умеют создавать и разрушать эти связи между частицами.
— И называются эти люди — химики?
— Не ерничай, я серьезно. Рита, Татьяна, Ян и наша Елизавета — конструкторы. Они реально умеют собирать вещи из воздуха. И разрушать в пыль.
Напрягшись, кофе-машина пыхнула вспененным молоком в чашку, тут же выдавила из себя свежеприготовленный эспрессо и, мигнув два раза индикатором, с чувством выполненного долга замолчала.
— После подвала Рите каждую ночь снились кошмары, — рассказывает Джа, приложившись к кофе. — Нервы ни к черту, от любого прикосновения сразу в истерику. Естественно, начались проблемы в универе, с друзьями. В таком состоянии, сам понимаешь, хочется либо убить себя, либо разнести все вокруг. Вот она и разнесла общагу, причем, сама не поняла, как это сделала.
— Хочешь сказать, она реально своими руками кирпич раскрошила?
— Да. А сейчас и взглядом может. Они называют это деструктом. Чуть подучится, сможет собирать материю из воздуха. Точнее, менять связи между частицами, из которых состоит воздух, так, чтобы получилось другое вещество. Я правильно излагаю?
Джен оборачивается, в дверях стоит Татьяна в той же толстовке, под которой прятала косы во время ночного забега. Теперь же они спускаются тугими канатами одна по спине, другая вдоль груди.
— В общем и целом — да, — отвечает она с улыбкой. — Угостите кофе? Мы на запах пришли.
Рита, смущенная присутствием Джена, бесшумно просочилась в кухню, села на край табурета в углу комнаты.
— Значит, ты теперь — опасный человек? — спрашивает Джен девчонку.
Она улыбается сдержанно.
— До вас мне далеко.
От ее слов Джен дернулся, как от удара. Он настолько увлекся лавированием среди ловушек вселенского зла, что забыл, кто есть он сам. Окровавленный призрак вырос рядом с Ритой, в одной руке держит скальпель, второй закрывает рассеченное сюрикеном горло. Их таких много накопилось.
