– Ну ладно тебе, девочка. – Старик потрепал по плечу рыдающую племянницу. – В конце концов, могло быть и хуже.
Молодая девушка-маг непонимающе уставилась на старика, не веря, что слышит от него эти слова.
– О чем ты говоришь?! – она сорвалась на крик. – Мы сдохнем сегодня, что может быть хуже?!
– Эх, молодость, – рассмеялся Герд Фламберг, огненный мастер-маг первой категории. – Хуже смерти, девочка, будет, если ты попадешь бестиарам в руки живой. Поверь, моя хорошая, это действительно будет хуже.
Хрупкие плечи вздрогнули от слов старика, а на лице вместо отчаянья появился настоящий испуг. Она, пошатнувшись, поднялась с земли, оправляя свою мантию и стряхивая с нее траву и землю.
– Вот и умничка, – произнес старик, отворачиваясь от нее и поворачиваясь лицом к надвигающейся смерти. – Ты давай там, напрягись хорошенечко напоследок, сегодня старый Герд исполнит свое лучшее из лучшего.
Лучшее? Нет, это было неповторимое и легендарное впоследствии заклинание, вошедшее в историю. Никто не то что по прошествии лет повторить его не смог, но и доподлинно понять, что же произошло. Одни утверждали, что он призвал големов земли, расплавив их до состояния лавы, другие, что он обрушил метеор с небес, кто-то, наоборот, говорил, что лава вышла из земли и искупала отступников в пунцовом море огня. Но вот что осталось в итоге, так это семьсот восемьдесят одна фигура рыцаря на коне, что навечно застыли статуями, отлитыми из камня. Каждого рыцаря в полной амуниции, с ног до головы словно облили расплавленным камнем, сковывая природными латами и заставляя изнутри тлеть вечно незатухающим пламенем.
Это была мощь и сила посмертной воли одного из величайших магов времени. Это стало назиданием сквозь века потомкам и одним из мест паломничества впоследствии, как простых смертных, так и юных инициатов магической академии.
Но это все в будущем, настоящее было же куда как прозаичней, старик огненным бичом из своей руки стал бить вокруг себя землю, вздымая пепельный, сизый прах тверди, что словно пепел-снег вулкана стал кружиться в воздухе черно-серой мглой, становясь все гуще и плотней. Он цеплялся за одежду, шкуры животных, ложась на плащи и плюмажи рыцарей мягким ковром. Он залеплял лицо, не давая продохнуть, плотной корочкой становился на телах людей, словно дублирующей кожей. Кто-то уже решил повернуть назад, кто-то, несмотря на трудности, почти вплотную доскакал до старца, когда сие действие, наконец, обрело финал. Мастер маг превратился в огненного ифрита, легендарную полудемоническую смесь из стихии и разума, огненным метеором взлетая над землей и, словно искра от гигантского костра, носясь по округе, отчего воздух раскалился до умопомрачения и треска. Он просто звенел жаром и пламенем под безумный хохот вырвавшегося на свободу демона, отчего пепел и застыл коркой лат, спаиваясь навечно по контурам тел.
Да, такова мощь и радость ифрита, в определенную долю мгновения он всесилен и всевластен, но лишь в определенную. Срок его пребывания недолог и скоротечен. Остались только статуи с прахом внутри и выжженное поле в веках, и конечно же, память о великом Герде Фламберге. Только о нем. Больше там как будто никого и не было.
Меж тем в паре километров от огненной вакханалии история сохранила еще одно легендарное место, что впоследствии приобрело название Холм Короля. Но лучше по порядку.
Его величество Митсвел Первый быстро пришел к мысли и полному осознанию своего разгрома и полного фиаско. Предательство? Да, это предательство, и такого масштаба, что последствия пройдут через века, но пока об этом думать не приходилось. Личная гвардия короля дала бой, пытаясь выйти из общего давильного чана кровавой битвы с единственной целью – вывести правителя из смыкающихся лап противника. Было ли им легко? Нет. Было ли легко противнику при явном преимуществе? Нет, так как личная гвардия короля это элита его армии. Эта тысяча знала свое дело и, главное, делала. Имея небольшую фору и мужество идти в размен. Они делились на сотни, где каждая своей смертью призвана была оттянуть неизбежное. Первая сотня заграждения, вторая, третья. Король в мыло загонял элитного белого жеребца, уже больше часа несясь галопом прочь на полной скорости, пытаясь скрыться от погони, пока в какой-то момент не стало ясно, что от бравой тысячи гвардейцев осталось от силы два десятка генералов и частично старших офицеров, а псы, идущие по следу, к сожалению, все не кончались.
Жуткие немые твари, они даже подыхали под их мечами и копьями страшно и нелепо тихо, не в силах заскулить жалобно, впрочем, к концу этой гонки так же умирали и люди, не в силах более стонать от усталости.
Первым рухнул жеребец короля, не знавший до этого таких нагрузок и являвшийся не столько боевым конем, сколько парадным. Передние ноги подломились, и бедная скотина, кувыркаясь через голову, полетела мордой в траву, на лету роняя хлопья пота и вязкой слюны вперемешку с пузырями крови. Митсвел удачно успел вынуть ноги из стремян, мягко ударяясь перекатом, чтобы уже через секунду подняться на ноги.
– Ваше величество, как вы? – Группа остановилась, слегка уйдя вперед на полном скаку и возвращаясь назад через пару мгновений.
– Все. – Король дрожащей рукой смахнул крупные капли пота со лба. Покатые бока красавца жеребца ходили ходуном, и было видно, как под белоснежной шкурой бугры мышц сокращаются от болезненных судорог. Митсвел с шипением извлек из ножен свой меч, заходя к животному со спины, что все еще силилось подняться, нелепо суча переломанными ногами. – Ну, всё, родной, все, отмучился, уже всё.
Король выбрал на шкуре близ лопатки визуально зазор меж ребер, всем телом наваливаясь на рукоять меча, так чтобы лезвие прошло через легкое, холодом, острой гранью, коснувшись бешено стучащей сердечной мышцы.
– Вот и все. – Он оглянулся назад, где из небольшого подлеска уже показалась очередная загонная группа во главе стаи собак. – Давайте уходите.
Это было неожиданно, но король махнул рукой оставшимся в живых, тем, кто устало ждал, когда он к кому-то взберется сзади в седло.
– Ну что смотрите? – Митсвел грузно уперся ногой в бок своего коня, не без труда вытягивая пунцово-красное лезвие меча из тела успокоившейся навечно животины. – Ясно же, что не уйдем. Они по мою душу, так что валите отсюда.
Люди изумленно смотрели на него из своих седел, не в силах вымолвить и слова, подобное не вязалось в их сознании, подобного расклада не мог представить никто из них.
– Ваше величество, – первым, прокашлявшись, подал голос Неманодах. – Не нужно так с нами. Зачем обижаете? Раз небесам угодно сегодня взять плату, то пусть так и будет, расплатимся по долгам все.
