И в это мгновение в сознании Лотара отчетливо прозвучало сообщение Стака:
«Учитель, они послали на нас целый выводок очень искусных фантомов. Пока мы воевали с ними, они просто перебрались через стену в другом месте, теперь они в городе».
«Ах, да. Есть еще и эти. – Лотар и в самом деле почему-то забыл, что у ворот Стак должен был задержать еще двоих. Но теперь он вспомнил. – Идем к вам, у нас все в порядке. До нашего подхода в бой не вступать».
Краем сознания он понял, что Стак дает подтверждение, но теперь это было не важно. Потому что до ворот можно было добежать очень скоро. Что ни говори, а город, который они защищали, был еще невелик.
К тому моменту, когда Лотар с учениками появился у ворот, с основной частью фантомов было покончено. Как всегда бывало в таких случаях, чем меньше их становилось, тем прозрачнее они делались. К тому же Сухмет сумел навести на фантомы морок, и их движения стали механическими, иногда даже лишенными смысла. В общем, на них просто перестали обращать внимание.
Но тем более грозной казалась фигура настоящего Капюшона, который стоял в центре площади у ворот. Правда, что-то еще творилось за его плечами, в довольно темном и тесном углу между домом для путников и конюшней, но там стояла такая плотная завеса магии, что Лотар даже и не пытался ее пробить.
Перед неподвижным цахором, как легкие осенние листья, кружили орденцы со Стаком во главе. Без Лотара они ничего не предпринимали, хотя было видно, что ждать им надоело, тем более что цахору нужно было выиграть именно то время, которое они сейчас теряли. Что это значило, как должны были повернуться обстоятельства, Лотар даже не пытался угадать.
Итак, они сошлись. Лотар, Стак, шестеро орденцев, из которых двое были девушками, и на заднем плане Сухмет. Старик усиленно наколдовывал что-то, Лотар чувствовал это все более отчетливо. Рубос держался рядом с Сухметом, и это было очень хорошо, потому что грозный мирамец устал во время возни с фантомами, его рана открылась, и теперь он не был способен даже толком держать меч.
«Сухмет, – мысленно позвал Желтоголовый, – когда ты будешь готов?»
«Очень скоро, господин мой».
«А что происходит у конюшни?»
«На это я не могу отвлекаться».
В голосе восточника прозвучала такая усталость, что Лотар больше не стал терзать его.
Колокольчики в сознании вдруг зазвенели громче. Цахор двинулся на орденцев, рявкнув низким, резким голосом с сильным горловым акцентом:
– Струсили, бараны? Я смотрю, вы и на воинов не похожи, странно, что до сих пор уцелели.
Самонадеянность противника была не самым проигрышным качеством для начала боя, поэтому Лотар сделал знак, и орденцы даже не стали окружать цахора, а чуть-чуть подались назад. Лотар сказал:
– Может, мы с главным договоримся и разойдемся с миром?
Цахор сделал странное движение головой, словно пытался задрать подбородок.
– Я не позволю. Слишком много наших полегло.
Вдруг Сухмету удалось сделать то, что он давно готовил, и все орденцы исчезли из видимого пространства. Это был примерно такой же трюк, которым когда-то давным-давно воспользовался Капис в Мираме, когда послал отряд наемных убийц уничтожить Кнебергиша. Орденцы находились в том же месте, в том же пространстве, но в чуть сдвинутом времени и поэтому были не видны даже тренированному магическому глазу. И могли, безусловно, биться с противником, хотя это было нелегко и требовало определенной сноровки. Но орденцы, по-видимому, неплохо владели этим приемом.
Лотар видел клинки, вспышками яростного стального блеска вырывающиеся в самый последний момент удара из ничего, из какого-то сгущения, которым вдруг обволок цахора самый воздух площади. Только вспышки клинков – и ничего больше. У цахора оставалось теперь так мало времени, чтобы сориентироваться, что он даже не успевал отбиваться от всех.
«Хорошо бы, – сказал сам себе Лотар, – они еще могли отличить меня от цахора, а не то атакуют со всем пылом юности…»
«Они отличат тебя от него, господин, – тут же отозвался внутренний голос Сухмета, – не дураки же они в самом деле».
Лотар удержался от замечания на этот раз и бросился на цахора. Идти на него в одиночку было странно, но он переборол неуверенность, вдруг всплывшую в нем, и провел проверочные выпады в полную силу.
Цахор попятился. Он оценил опасность, но резко менять место боя, раскрывая свою хитрость, не собирался. «А ведь он что-то прикрывает – то, что творится у конюшен, – подумал Лотар. – Что же это такое и где, наконец, Камазох?»
Желтоголовый попытался навалиться на цахора по-настоящему, но Капюшон довольно успешно отбивался от него, хотя и действовал не очень уверенно, больше сосредоточиваясь на атаках спрятавшихся в подвременье орденцев. И это было правильно. Лотар не успел обменяться с ним и десятком ударов, как возникающие из ничего клинки уже дважды чуть было не достали цахора. Он лишь в последний момент ушел от них, не пытаясь даже отбиться.
Его техника была изумительна, его реакция превосходила человеческое понимание происходящего. Лотар почувствовал себя слабым и неуверенным новичком, пытающимся противостоять отменному мастеру. Примерно то же самое думал и цахор. Он вдруг сказал со своим лающим акцентом:
– А ты не так уж грозен, как говорят. Неужели ты в самом деле уложил почти всех наших?
И Капюшон неожиданно бросился в атаку, как таран, которым взламывают ворота крепостей. Лотар отбил половину его выпадов, от другой половины ушел, но два раза его спасло чистое везение. Оказывается, бывает и так, что непроизвольное, случайное движение вдруг спасает жизнь. Это неожиданно напомнило ему так давно и прочно забытое ощущение молодости, когда он считал, что любой поединок есть не только дело искусства, но и азартная игра, где случай решает, кому жить, а кому умереть.
Сейчас ощущение собственной уязвимости и власти случая снова вернулось к нему. Он ничего не мог с этим поделать. И хотя ему везло, он знал, как это должно кончиться. Потому что противник не разделял его отношения к бою как к игре, он собирался действовать наверняка и дожать Лотара до конца.
Лотар уже в который раз за последние дни почувствовал, что противостоит чему-то, превосходящему его силы. И сразу усталость, отупение и покорность судьбе стали затоплять его сознание. Это грозило гибелью – такому противнику, как цахор, нельзя было подсказывать лучшее время для атаки. Капюшон начал решительные действия. Его выпады были точны и остроумны, его решения – парадоксальны, его движения были бы прекрасными, если бы Лотар еще мог их воспринимать.
Но вдруг два или три меча одновременно вырвались из подвременья и вонзились в черную кожу комбинезона цахора с разных сторон, как бывает только во сне, когда одно превращается в другое, а ужас неожиданно сменяется облегчением.
